— Тревожащих событий изрядно накопилось, чтоб встретиться лицом к лицу нам и разбудить Великое Оно, — проговорила Оригинал слегка отрешенно и немного задумчиво. — Оно достаточно молчало. Нам необходима прямая связь с Миумуном и контроль над сопротивлением.

Реверанс не ответил.

Последний раз Оригиналы собирались лицом к лицу двести сорок нерестов назад, чтобы назначить того, кто будет следить за Садом Торкена. Им оказался Реверанс. Тогда он принял это поручение спокойно. Он понятия не имел, как тяжело ему придется в одиночестве.

Телепатия для первенцев была привычнее пупка. Но раньше, давным-давно, они общались лицом к лицу не только по случаю угрозы Авторитету.

— Пойдем, Реверанс, — проклокотала Логика. — Ты тоже должен занять свое место… хээээк… — она прервалась и тяжело подышала в раковину-фильтр, — …перед Великим Оно.

Зункулы тяжело накренились влево и стали поворачивать хрустальное ложе Логики. Всего рабов было восемь. Ноги их подгибались. Четыре спереди и столько же на задних брусьях. На бритых головах дрожали капельки пота.

— Приятно видеть вас, Логика, — запоздало проговорил Реверанс.

Глядел он в пол.

— Ну конечно, — Логика издала леденящий душу звук кровавой камнедробилки, и бредущих впереди рабов обдало прозрачной слизью. — Нос закладывает… — пожаловалась она. — Я тоже рада видеть тебя. Ты все такой же. Стройный и гибкий. Приятно поглядеть.

— Спасибо. Вы тоже… — Реверанс быстро перетряс свою память в поисках чего-нибудь корректного, — сохранили… выразительность взгляда.

Глаза Логики казались шляпками гвоздей, забитых в тесто. Слабо напоминая о себе, они почти тонули в лицевой массе.

Они вышли из обсерватории и оказались на границе тихого храма со сплошной крышей разросшихся крон. Они застили дневной свет, жадно расползаясь ветвями по стеклу. Дремотный сумрак, серая поволока, редкие огни меж влажными мшистыми стволами. Окаменевшие фигуры животных, живых, и одновременно мертвых. Застывшие в воздухе птицы, согнувшиеся в хищном броске пантеры, отражения вечно пьющих оленей в озерцах.

О, Первенцы, разумеется, любили животных.

Но только если те не шумели и не дергались зазря.

Дорога из синего стекла разбивалась на лежащие в памяти шаги: она объединяла весь Торкен и Реверанс успел протоптать тропинку на грязной поверхности. За ее фигурными краями белела земля. Это был самый плодородный белозем во всем Одиноком мире. У Первенцев в свое время ушло немало времени, чтобы сделать жирный компост — цвета слоновой кости.

Когда Реверанс отвлекся от своих размышлений, связанных с вековым сексуальным воздержанием, они с Логикой остановились прямо напротив Домината Кутарис.

Из него медленно выбиралась одышливая свита Логики. Зункулы сталкивались лбами, и сипло выли. Большинство высоких представителей вида Кутарис спали на своих носилках, остальные — жевали и величественно чесались.

Реверанс глядел на них, приоткрыв рот. Он подозревал, что неподвижный образ жизни немного взрыхлит стройные тела Первенцев, однако надеялся, что Логика будет неприятным исключением

Чтобы отвлечься от неприятного впечатления, Реверанс стал глядеть на Доминату.

Цилиндрический дворец сверкал перламутром, гордо удерживая на пике статую антропоморфного тигра. Статуя была одета в настоящий шелковый хитон и сжимала в руках книгу Перемен.

Тем временем все население Доминаты Кутарис построилось позади логики теряющим очертания прямоугольником. Слышался храп и скандалы на почве коллективных игр через выделенные маггические каналы. Давние соперники иллюзорных сражений наконец-то встречались в реальности, заставляли зункулов выкрикивать ругательства и передавать противникам дуэльные свитки с унизительными картинками.

По всему Торкену носился скрежет открываемых врат. Проспекты стеклянного пути оживали. Тишина уползала в сад и там забивалась в уши застывшим кроликам.

Процессия Кутарис медленно потянулась вперед. Реверанс шел впереди, рядом с правым краем Логики. Он пугливо озирался по сторонам, всюду ему мерещились улики собственной безнравственности.

И не зря.

Довольно скоро он невооруженным взглядом начал замечать лежащие то тут, то там чашки, рваную разноцветную бумагу, какой-то невнятный мусор, огрызки. Кал. Реверанс старался уничтожать все следы своих маленьких праздников, но гульба довольно часто разбредалась так далеко, что уследить за каждой пивной бутылкой было невозможно.

Логика, слава светозверю, вроде бы ничего не замечала. Смотритель вспомнил о других Оригиналах и задрожал. Кто-нибудь обязательно заметит мусор. Человечий мусор.

Пресвятой хвост Первого, это что, человечье белье на стеклянной дороге?!

— Что это ты там выбросил в Сад? — удивленно спросила Логика. — Что-то розовое.

— Палый лист, — прошипел Реверанс, пытаясь восстановить дыхание. — Слушайте, Логика, а чем вы занимались в Доминатах? Я ни на что не намекаю… Но, по-моему, раса немного… Раздобрела.

— Хорошо, что ты спросил, — оживилась Логика. — Знаешь, к такой жизни можно привыкнуть. Эти коллективные иллюзорные приключения очень увлекательное занятие. Просто… хэ-э-эк… захватывающее. Находишься в постоянной конкуренции, очки, баллы, метки, не даешь себе лениться. Это очень концентрирует. Никогда еще я не чувствовала в себе такой остроты рефлексов, как сейчас. Кроме того… хэ-э-эк… столько стараний уходит на своего аватара, что поневоле чувствуешь себя создателем. Понимаешь, что не зря живешь. А по поводу твоего замечания… Не думаю, что мы слишком располнели. Разумеется, прежней сухости членов уже не заметишь, но разве нет в нашей жизни места переменам?

Реверанс признался себе, что перемены есть, да еще какие. Взять хотя бы его странные увлечения. Но ведь и остальные превращаются змей знает во что.

— Так значит… Вы в основном играете.

— Не играем, Реверанс! Что за странная формулировка? Мы созидаем!

— Ну, да-а-а… — с осторожностью золотаря балансировал Реверанс. — Только это все остается там. В канале.

— Ну и что? — грозно спросила Логика.

— Ничего-ничего, — откликнулся смотритель Сада. — Просто Торкен не развивается уже больше века.

— Взгляни на это! — властно перебила его Логика.

Реверанс протянул руку и осторожно принял подлетевший к нему предмет. Сказать ему было нечего. Он смотрел то на предмет, то на Логику.

— Это… — подтолкнула его Оригинал.

— Это… — послушно повторил Реверанс.

— Ну же.

— Э-э-э…

— Бу… Бу-маж…

— Бумажный журавль?

— Точно!

— Он спец в архитектуре?

— Нет.

— Собирает мозаики?

— В общем-то, нет. Зачем ему это?

— Просто бумажный журавль?

Логика снова оскорбилась.

— Что имеешь в виду, говоря «просто» бумажный журавль?

— Логика, я лишь хотел уточнить: вы хотите обновить Торкен бумажным журавлем?

— Знаешь ли ты, сколько сил на него ушло?! Я отвлеклась от иг… От со-зи-да-ния на два нереста! Ну, скажи же, что он прекрасен!

Реверанс вздохнул. Логика гордилась собой как курица, снесшая два яйца вместо одного. Она требовательно колыхалась и жаждала признания. Два нереста она потратила на то, чтобы сделать этого журавля. Торкен должен был полностью обновляться каждые сто двадцать три нереста. Такова была прекрасная и нерушимая традиция ранней расы. С тех пор как виды заперлись в своих Доминатах ради иллюзорных игр, полностью передав маггии каждое свое движение, прошло сто сорок четыре нереста. За это время Торкен получил от обленившись Первенцев только…

Реверанс незаметным жестом испепелил битый кувшин, что торчал из белозема в нескольких метрах от стеклянной дороги.

А теперь еще бумажный журавль.

И это потомки тех Первенцев, которые создали свой величественный город из цельного куска неподатливого мира.

— Ну, теперь-то все на своих местах, — проговорил Реверанс поощрительно. — Великолепный журавль! Если смотреть поверх него на Торкен, видна совсем другая картина.

К сожалению, проблема была куда значительнее. Торкен являлся тем минимумом, который был доступен Первенцам. А ведь раньше они ко всему прочему путешествовали по всему миру, творили чудеса, затирали уродства природы и насаждали красоту, учились новому день ото дня. Испокон веков считалось, что это их священная обязанность и неотъемлемое право — вмешиваться в природу, ради блага последней. В то время они были бесценны для мира Алиота…