При всем желании не на что было пожаловаться и грех в чем-либо упрекнуть Эмили. Она была образцовой дочерью, о какой только мог мечтать любой отец. Беда в том, что Джастин не приходился ей отцом, а в его мечтах Эмили являлась в таком виде и при этом сам он позволял себе такое, что эти его мечты можно было назвать не только глубоко аморальными, но и уголовно наказуемыми.
По правде говоря, всерьез задумываться и размышлять над происходящим попросту не было сил и времени. Джастина закрутил безумный вихрь светской жизни. На балах и приемах стоило Эмили ступить на порог, как ее осаждала толпа воздыхателей, каждый ее танец был расписан до конца вечера, и пробиться к ней не представлялось возможным. На званых обедах и ужинах место рядом с Эмили занимал молодой хлыщ, ни на секунду не сводивший с нее восхищенного взгляда и внимавший каждому ее слову с таким вниманием, будто ежеминутно оно могло оказаться последним. Во всей этой кутерьме Джастину была отведена роль доброго дядюшки, зорко присматривавшего за своей подопечной, хотя он прекрасно сознавал, что особой бдительности от него не требуется, поскольку ни один молодой ухажер, при всем уважении к его энергии и напористости, не представлял большей угрозы для девственницы, чем он сам.
Однажды Джастин спускался по лестнице после обеда, на ходу повязывая галстук. В этот вечер предстояло посещение оперы. Пенфелд, черт бы его побрал, в таких именно случаях имел обыкновение исчезать, вынуждая своего господина вступать в неравное единоборство с проклятым куском шелковой материи, который упорно отказывался сдаться на милость победителя.
В вестибюле слонялись из угла в угол двое незнакомых молодых людей.
— Прошу прощения, — обронил Джастин, стараясь поскорее миновать непрошеных гостей.
— Ваша светлость, можно вас на минутку? — взмолился юноша с ярко-рыжими волосами, семеня вслед за герцогом.
Джастин остановился, протянул гостю руку и постарался вложить как можно больше чувства в рукопожатие. Юноша присел от боли, но даже не поморщился.
— Клейборн, сэр. Ричард Клейборн, — представился рыжий, — но все друзья зовут меня просто Дик.
Джастин внимательно оглядел молодое дарование с ног до головы, от коричневых ботинок до пиджака в крупную клетку.
— По-моему, они правы, очень удачное прозвище, ничего не скажешь, — одобрил герцог.
К ним тотчас бросился второй посетитель, сжимая в кулаке шляпу с высокой тульей. От гладко зачесанных, прилизанных волос за версту воняло медвежьим жиром.
— Меня зовут Генри Симпкинс, ваша светлость, — торопливо возгласил юнец.
— Ну, что ж, очень приятно слышать, — протянул Джастин. Ему хотелось как можно быстрее отделаться от суетливых юнцов и всерьез заняться галстуком, сдавившим адамово яблоко подобно удаву. Герцог рванул чертову удавку, чтобы не задохнуться раньше времени, и решил перед уходом дать молодым людям добрый совет: — Если вы ищете работу, отправляйтесь в контору и запишитесь на прием.
Дик Клейборн залился краской до корней волос приблизительно того же цвета.
— Мне нужно поговорить с вами, сэр, по личному вопросу чрезвычайной важности, — пролепетал он.
— Придержи язык, Дик! Так нечестно, я первый сюда пришел, — жалобно пискнул пунцовый Генри.
Клейборн круто развернулся, ткнул пальцем друга в грудь и закричал:
— Да пошел ты! Я первый ее увидел.
Нехорошее подозрение закралось в душу Джастина, и он решил проверить, насколько оно справедливо. Предоставив сердитым юношам полную возможность самим выяснять отношения, герцог подошел к окну, отодвинул шелковую штору и увидел, что ведущая к дому дорожка от ворот и до крыльца заблокирована четырьмя каретами. Из оконца дальнего экипажа по пояс высунулся какой-то пижон и осыпал проклятиями молодца примерно того же возраста, подоспевшего к дому раньше и уже стоявшего на ступеньках кареты. Видимо, оскорбления достигли цели, юноша засучил рукава, оттолкнул попавшегося под руку лакея и кинулся на обидчика с кулаками. Он скрылся внутри кареты, и она заходила ходуном на мягких рессорах. Кучер схватился за стойку фонаря, чтобы удержаться на облучке.
С грустью приходилось признать, что Гримуайлд оказался в осаде. Джастин глухо застонал, представив себе, через какие еще предстоит пройти мучения, но долго переживать не довелось. За спиной сопели и рычали все громче, дело, кажется, пахло рукопашной. Пришлось взять Симпкинса и Клейборна за шиворот, развести, а затем приподнять над полом и хорошенько встряхнуть, дабы привести в чувство.
— Прекратите! Прекратите немедленно! — строго приказал Джастин. — Если желаете драться, ступайте во двор. Или не знаете, как трудно отмывать следы крови на мраморных плитах? Не знаете? Посмотрите под ноги и извольте драться на траве.
Герцог поставил молодых людей на пол, развернул лицом к двери и поволок к выходу. Клейборн заупрямился и попытался притормозить ногой.
— Вы не правы, сэр! — причитал он. — Из меня получится хороший муж. Поверьте, я вас не обманываю.
— Спасибо, Дик, на добром слове. Ты отличный малый, не сомневаюсь, но совсем не в моем вкусе. Погляди лучше на Симпкинса. Видишь, он ищет себе пару. Вот и отлично. Желаю удачи. Может, вы найдете друг друга.
Герцог бесцеремонно вышвырнул обоих за дверь. Незадачливые женихи посыпались с пологих ступенек, и над каретами, вытянувшимися в ряд перед домом, воцарилась гробовая тишина.
Джастин приветливо помахал женихам рукой и крикнул:
— Приезжайте еще, буду ждать. Мне так не хватает достойных слушателей. Я расскажу вам о годах жизни среди каннибалов. Должен заметить, что маори — на редкость приятные и милые люди, всегда рады гостям. Но если их кто-то обидит, могут глаза выдрать, а потом зажарят врага целиком на вертеле. Говорят, недурственное блюдо.
Герцог брезгливо вытер руки и вернулся в дом, прислонился спиной к двери, перевел дух и прислушался. Одна за другой захлопнулись дверцы карет, застучали копыта лошадей, гости разъехались.
— Жаль, прошли те благословенные времена, когда юных дев на выданье держали взаперти, — сказал герцог, ни к кому не обращаясь.
Но когда поднял глаза, увидел, что не остался без аудитории. На перилах верхней площадки лестницы восседала Эмили, болтая ногами в шелковых чулках. Надо полагать, она внимательно и с большим интересом наблюдала весь спектакль.
В глаза бросился изгиб крутого бедра, Джастин помрачнел и тихо добавил:
— Нет, недоступная каменная башня и крепкая дубовая дверь все равно не помогут. Ключ-то будет у меня.
Его мрачные раздумья прервало появление Лили и Миллисент. Они вышли из гостиной, горячо обсуждая свои наряды — готовились к посещению оперного театра. Когда герцог вновь взглянул вверх, на лестничной площадке никого не было.
В те годы для поклонников драматических спектаклей великого барда Уильяма Шекспира существовал Королевский театр на Друри-лейн, а любители пышных представлений и оперных арий отправлялись в Королевский театр в Ковент-Гарден. Это была самая крупная жемчужина в театральной короне Лондона, именно там более ста лет назад впервые прозвучали величавые мелодии «Ринальдо» Генделя. В далеком детстве родители не раз брали Джас-тина с собой в оперу, и мальчишка, цепко державшийся за брюки отца, свято верил, что элегантное убранство театра — это и есть рай, а пышногрудая певица, исполнявшая главную партию, — посланница бога на земле.
При входе в ложу Уинтропов на Джастина нахлынули воспоминания, повеяло магией прошлого, и он на миг закрыл глаза, устраиваясь в красном плюшевом кресле. За ним расположились Лили и Миллисент, во все глаза рассматривая зал, пока оркестр настраивал инструменты. Пенфелд стоял в узком проходе позади, перебросив через руку аккуратно сложенный оперный плащ герцога. Зная пристрастие своего слуги к музыке, Джастин решил взять его с собой, но Пенфелд явно предпочитал роль вешалки, а не любителя оперы в законном кресле.
Зрители негромко переговаривались, шуршали шелковыми юбками и нетерпеливо поглядывали на сцену, постепенно заполнялись частные ложи и места в партере. Джастин тоже с нетерпением ожидал начала представления, но настроиться на музыку мешали терзавшие душу дурные предчувствия. Буквально в последнюю минуту выяснилось, что Эмили не может поехать с семьей, у нее, оказывается, свои планы. Она почему-то вознамерилась отправиться в оперу с Сесилией в сопровождении графини-карлицы. Скрепя сердце герцог дал согласие, хотя был твердо убежден, что поступает неправильно.
