…Вообще-то бортстрелок должен уметь обращаться с любым базовым стрелковым вооружением, но старый полковник МихЛивиус на своих лекциях в летной академии любил повторять:

— Ваша главная задача – вести плазменный бой, уничтожая периферические цели. Если же таковых нет, дублировать атаку главных оружейных установок корабля.

И как всегда какой-нибудь особо «умный» бортстрелок задавал вопрос:

– А как же личное плазменное оружие?

– А личное плазменное оружие, – продолжал полковник, — вам адепты-бортстрелки нужно для того, чтобы ценная аппаратура корабля вместе с базами данных и шифрами эфирных волн не попала в лапы к рептилиям после вашего вероятного крушения и в случае вашего маловероятного выживания при проигранном космическом столкновении.

Голова еще гудела после падения. Может, из-за этого я некоторое время находился в состоянии оцепенения, без всяких мыслей пялясь на затертую надпись «ФаэтонАрми», выгравированную на матовой рукояти облегченного офицерского бластера. Атмосфера земли гораздо плотнее чем дома. Когда закончатся кислородные таблетки в дыхательной маске, дышать будет тяжело, скорее всего, до этого не дойдет. Да и судя по «повадкам» рептилий, после атмосферного боя стоит ожидать зачистку вероятных мест падения наших сбитых кораблей, так что в полной мере «насладится» хвойным воздухом Земли времени, я думаю, не хватит. Наш корабль «Трайдер» —когда-то блестящий всеми маскировочными пластинами на строевых смотрах — сейчас почти полностью зарыт в грунт Земли. Гравитационные аварийные щиты сработали в самый последний момент, и пилоту удалось не превратить нас всех в лепешку, посадив искорёженное судно в лес, поистине густой, почти полностью состоящий из огромных секвой лес.

– Я все, – объявил Штурман, выбираясь из срезанного люка корабля. — Жахнет, мало не покажется.

ЛарНолий был на пару лет моложе меня, но старше по званию, хоть и прослужил на флоте чуть больше года. Переведенный из информационных войск на передовую он поражал всех своей скоростью мышления. Говорили, что из-за худощавого телосложения ему не хватило нескольких баллов до квалификации пилота. Как видно из ситуации, ему повезло – пилот, лечТехник и главбортстрелок не пережили аварийной посадки. И вот теперь по директивам борт штурмана он минировал судно, предварительно удаляя все базы данных и прочую секретную информацию, в том числе все что предназначалось для внутреннего пользования.

— Надо уходить, — процедил я. – Скоро тут будет рептилий больше, чем в планетарном зоопарке.

– Террариуме, -- поправил меня Лар. – Это же рептилии, были бы насекомые, был бы «инсектарий».

– Кто за них только не воюет, не удивлюсь, если среди наемников окажутся млекопитающие или птицы, – парировал я.

Закрепив вещмешки на спины эко-костюмов, мы марш-броском покинули место крушения. Чем дальше, тем лучше. Если хвостатые придут к мысли, что кто-то выжил, то местность будет зачищена по спирали золотого сечения – от места крушения корабля во все стороны света. 

Слои атмосферы закрыли Сириус.

Я – второй бортстрелок Кай-клавий Гиллиус.

Нас скинуло в омут планеты Земля,

Из живых на судне – лишь штурман и я.

Обожженный плазмой корабль в плену

На чуждой планете, начавшей войну.

В открытом пространстве еще идет бой,

Неважно в чью пользу – не вернемся домой.

Все кончено, спасения ждать бессмысленно.

Я проверяю бластер, штурман собирается с мыслями.

Будет зачистка, не миновать участи.

Мы минируем судно. Фаэтон нас прости...

— Идет война, Лик. Мы давим рептилий на всех пластах, во всех реальностях, все это очень скоро закончится. Я должен быть там.

Казалось, что она меня даже не слышала. Лика уткнулась лбом в мою грудь так, что я сквозь парадный китель ощущал, как вжимается в тело эмблема семилучевого солнца (символ межпланетного союза солнечной системы Ра), расположенная на левой нагрудной части мундира.

– Ну и пусть! Мы бьем их во всех Мирах, тебе не обязательно там быть. Я могу поговорить с моим дядей, он классифицирует тебя негодным для войны. У тебя же «шумит» сердце, все из-за твоего дурацкого бега, твое сердце – оно…

– Не говори глупостей, это всего лишь спортивное сердце. У многих оно «шумит».

Я поднял ее рыжеволосую голову так, чтобы наши носы коснулись. Глаза Лики были закрыты, как у ребенка, который всем своим видом хочет показать свою обиду. Уходящие вниз от глаз слезные дорожки размыли ритуальный макияж, и теперь румяные круги на щеках больше походили на два неаккуратно разрезанных смуглой линией кожи яблока.

– Мы скоро победим, я смогу раньше уйти на пенсию с повышенным окладом. Купим себе дом хоть на Фаэтоне, хоть на Марсе, главное — подальше от твоей семьи, чтоб только иногда встречаться с ними. К примеру — раз в год, и слушать бурчание твоего отца только через эфирскоп.

ЛикаДаонис слегка улыбнулась. Рожденная в касте Лечителей да еще и в семье класса А всю свою жизнь она слушала про то, что она всегда должна, должна быть выше всех директив, быть достойной семьи Даонис. Обычное дело в семьях класса А — ты просто не имеешь права на ошибку, на растрепанный вид или на недирективное общение с людьми В и тем более с людьми С класса. Но война всех равняет. Отличившиеся на плоскостях сражений по указу Императора проходят переклассификацию – единственный способ поменять класс В на А или даже С на В, а это совсем другие условия жизни, или как минимум гарантия перерождения в высшем классе даже при условии провала на экзамене.

– Слышал? Надеюсь, этих тварей расплющило на атомном уровне! — прошипел ЛарНолий.

Разбуженный я, конечно же, ничего не слышал. Нехотя я приподнялся из лежачего положения, которое удалось принять на корнях секвойи – не люкс каюта, но эко-костюм работал исправно, поддерживая температуру тела в ночном лесу и даже разминая затекающие мышцы. Лар разбудил меня не только порадоваться успешно сработавшей гравитационной ловушке. Эко-костюм начал ритмично сдавливать левую кисть — будильник призывал поменять дозорного на его посту.

— Кай-Клав, чё снится? Стоит смотреть? – не унимался Лар, пытаясь расположится поуютнее на корнях.

– Дом снится. Прошлое в основном.

-- Как научишься видеть будущее, дай знать – у меня вопрос: как скоро все это закончится?

Последние слова Лар произнес на глубоком зевке, и костюм погрузил его в короткий восстановительный сон.

– Для нас, ЛарНолий, боюсь, это все закончится раньше, чем для всех остальных. Эко, – обратился я к костюму, – активировать сенсоры движения, дай готовность магнитно-резонансным щитам.

Мир вокруг ожил красками, маска костюма «подсвечивала» любые изменения окружающей обстановки: мелких млекопитающих, шныряющих под корнями исполинских деревьев; бредущего по своим делам стегозавра в паре километров от нашего лагеря и там вдалеке турбулентность воздушных потоков от кружащих объектов над местом, где еще совсем недавно совершил посадку наш корабль. Ныне там воронка, содержащая микрочастицы металла вперемешку с перемолотыми в фарш телами ребят, измельченной древесиной и вообще всем, что оказалось в радиусе гравитационной мины.

— Думаешь, я не знаю, что нам конец? – пробурчал ЛарНолий, и его доселе беспечный взгляд поднялся на меня.