Ана тщательно изучила амбар. В ее воспоминаниях она была на пять дюймов ниже, и стояла точно также как сейчас, прислушиваясь к звукам урчащего двигателя.

Отец практически не пользовался бензином — он оставлял один литр в машине на экстренный случай — поэтому звук мотора был не просто странным в то раннее утро, он казался совершенно неправильным. Из-под дверей валил дым. У Аны закружилась голова, и она почувствовала слабость. Она протянула руку к металлической ручке. Дверь заклинило. Вдалеке взвыл еще один мотор. Ана повернулась на звук. В переулке за деревьями к главной дороге прогромыхал хэтчбек цвета золотистого шампанского. Секундой позже он исчез.

Ана зажмурилась и снова открыла глаза, пытаясь отделить прошлое от настоящего. Словно проснулась от ночного кошмара. Не считая того, что она была здесь.

— Ариана? — позвал ее отец.

Она повернулась. Мужчина уже отходил от снотворного, но с трудом стоял на ногах. Он потирал лицо и сильно щурился. Его серый костюм примялся, светлые волосы торчали под странными углами. Вероятно, ему следовало присесть, чтобы восстановить контроль над мышцами.

— В то утро, когда умерла мама, — сказала Ана, — кто-нибудь еще был у дома?

— Кто-нибудь еще? — повторил он.

— Ты с кем-нибудь встречался?

Когда он понял, о чем она говорит, его лицо сменилось с растерянности на возмущение.

— Не смотри на меня так, — сказала она. — Был здесь кто — то еще в то утро, когда умерла мама?

— Только домработница — Сандра, — сказал Эшби.

— Сара. Ее звали Сара. Так кто водил золотистый автомобиль?

Черты Эшби можно было сопоставить с заблуждением. Он попытался сбросить с себя остатки сна. Вдруг он, казалось, вырвался из тумана. Его лицо побледнело; так сильно, что Ана подумала, будто у него замедленная аллергическая реакция на метогескитал.

Он начал терять равновесие. Ана рванулась, чтобы поймать его, моментально забыв про обещание, которое она дала себе много лет назад — никогда не прикасаться к нему. Отец оперся на нее, и она опустила его на траву. От их близости она почувствовала себя неловко. Как только Эшби смог принять сидячее положение, Ана отстранилась.

— Я изменил последовательность генов в твоем тесте на Чистоту, — произнес он.

Вдруг — признание, которого она ждала много лет. Даже хотя Коллегия и не смогла доказать, как он это сделал, она всегда знала об этом. Но зачем он говорит ей об этом сейчас?

— Кое-кто из моих знакомых взломал систему, — продолжил он, — и ввел пароль, который я выведал у Эвелин Найт. Он покинул ее прежде, чем кто — нибудь об этом узнал.

Ана с шумом выдохнула. К чему он ведет?

— Я всегда думал, что она странная, — продолжил он, — та история о том, что некий секретарь из ЗАГСа Гилфорда, читая твой запрос на свидетельство о смерти матери, понял, что твоя мать покончила жизнь самоубийством, и передал эту ситуацию на рассмотрение Коллегии. Я думал, что за всем этим стоит Эвелин. Может она все время следила за тем, воспользуется ли кто-нибудь результатами смерти твоей матери.

— Эвелин?

— Эвелин Найт. Глава Коллегии.

— Почему ее волновала смерть мамы?

Эшби распрямил загорелые пальцы. После всех этих лет он до сих пор носил золотое обручальное кольцо. Ана никогда не видела, чтобы ее отец выглядел настолько старым.

— У нас с Эвелин был роман. Она хотела, чтобы я оставил Изабеллу. После того, как твоя мать умерла, Эвелин решила, что теперь мы будем вместе.

— И почему это не так? — холодно спросила Ана.

— Твоя мать была единственной женщиной, которую я когда-либо по-настоящему… — он перевел взгляд, чтобы встретиться с ней глазами, и умолк. — Думаю, зацикленность Эвелин на смерти твоей матери была своего рода одержимостью или проявлением эгоцентризма.

— Но?

— Я был у нее однажды, когда забилась раковина. И пошел в гараж в поисках инструментов. Внутри стояла накрытая машина. Мне стало любопытно, и я решил на нее взглянуть.

— Золотистый хэтчбек?

— Да.

Глава Коллегии была в их доме в то утро, когда умерла ее мать. Ана внимательно посмотрела на отца. Его слова медленно доходили до нее. Медленно, медленно барахтаясь внутри, поднимаясь к легким и сжимаясь вокруг горла.

— Ты думаешь, это Глава Коллегии убила маму и обставила все как самоубийство?

— Она, должно быть, как-то к этому причастна. Что же еще ей было делать здесь в то утро? Почему она постоянно отслеживала любые запросы, касающиеся смерти твоей матери?

— Ты думаешь, мама не… — боль сдавила грудную клетку Аны. Она так долго жила с тяжелым грузом, даже не зная, что все это не из-за нее — с виной, что она разочаровала мать, чувством, что она не стала ей той поддержкой или причиной для борьбы и желания жить, жить ради нее. Но значит мама, видимо, не хотела покидать ее.

Ана опустилась вниз там же, где стояла. Колени утонули в известковой щебенке. Глава Коллегии следила за ней все эти годы, потому что знала, что в десять лет Ана видела золотистую машину, скрывающуюся с места убийства ее матери? Когда Ана написала в гилфордскую регистратуру рождения и смерти, Эвелин Найт отследила ее запрос? Заставила ли Эвелин понервничать ее выходка? Значит, это Глава отправила членов Коллегии к Ане для пересдачи теста и выявила тот факт, что у нее Большая тройка. Эвелин сделала так, чтобы все узнали о «самоубийстве «Изабеллы Барбер. Идеальный способ опозорить Эшби Барбера и увести Ану с отцом от правды.

— Почему Эвелин Найт сразу не рассказала, что ты соврал о маме, насчет рака?

Отец сидел в нескольких футах, опустив голову между ног.

— Скрыв то, что я считал самоубийством Изабеллы, — мрачно сказал он, — я скрыл убийство. Не было надлежащего вскрытия. Не было полицейского расследования. Эвелин вероятно не верила в свою удачу. Но когда спустя годы ты начала задавать вопросы, улик против нее не осталось. Ты — единственная. Свидетель.

Ана поняла, что тяжело размышлять под чувством потери. Она тонула в нем снова и снова.

— Отсрочка, — прошептала она. Ана дивилась, почему Коллегия предоставила ей временную отсрочку, которая продлевалась в случае их с Джаспером свадьбы. Но отсрочка означала, что Коллегия может в любое время заявиться и допросить ее. Она могла, раз за разом, задавать ей вопросы о смерти матери, прощупывая, что Ана помнит. И она держала Ану под колпаком, которая боялась задавать слишком много вопросов, боялась правды, цепляясь за свою жизнь в Общине. Преданная своим отцом. Недоверчивая.

Одним ловким ходом Эвелин Найт изолировала Ану от отца, Общины и друзей.

Обескураженная она вернулась в фургон к Коулу. Присела на колени рядом с ним и погладила его по волосам. Казалось, будто все направления слились воедино и вели только к Эвелин Найт. Но Главе Коллегии не удалось ее сломить. Ана встретила Коула. И она никому не позволит забрать его. Ни смотрителям, ни Коллегии, ни спецуправлению, не своему отцу. Никому.

Из дома по гравию захрустели шаги. Силуэт Домбранта обозначился в дневном свете.

— Что ты сказала своему отцу? — спросил он.

— Почему ты так ему предан?

Домбрант сжал челюсти. Он скользнул взглядом по ее отцу.

— Нам необходимо ехать, — сказал он. — Буди своего парня или мы уедем без него.

Опустив голову Коула к себе на колени, Ана мягко его потрясла.

— Просыпайся, — зашептала она. — Просыпайся.

Они ехали в четырехместном автомобиле, багажник был полностью забит коробками. Домбрант сидел за рулем. Эшби — рядом. Голова Коула лежала на плече Аны. Она переплела свои пальцы с его пальцами, время от времени крепко сжимая их, желая, чтобы он быстрее отошел от снотворного, ей хотелось встряхнуть его, чтобы он проснулся.

Ана не знала, что делать. Ей слишком во многом требовалось разобраться. В ней переворачивались возмущение и злость. Ана долго прокручивала все в голове, пока ей не стало дурно, но она не могла остановиться. Косвенно Эвелин Найт была ответственна за то, что произошло с Хелен и Тэмсин, также как и с ее матерью. Кто-то должен был заставить ее заплатить.