Женский голос выкрикнул из толпы:

— Мы не можем ей доверять!

Хозяйка голоса вышла вперед. Стройная женщина под метр шестьдесят с темными волосами и накрашенными губами. Коул рядом с Аной напрягся.

— Здравствуй, Рейчел, — сказала Ана.

Бывшая подружка Коула проигнорировала ее.

— Она обручилась с Джаспером Тореллом, — произнесла Рейчел, шагая туда — сюда по помосту. — Из-за нее наша группа, работающая снаружи, была вынуждена свернуться. Она проникла к нам и манипулировала нами. Ее муж утверждал, будто существуют доказательства того, что в тест на Чистоту закралась ошибка. Из-за того, что мы ему доверились, один из наших связных пропал. Кто-нибудь когда-нибудь видел эти доказательства? Теперь Ариана Барбер здесь. Она и вправду думает, что мы поверим, будто она ушла от мужа через три недели после сочетания союзом с одной из самых богатых, аристократических семей Лондона, потому что влюбилась в Коула?

У Аны скрутило живот. Ей захотелось стереть снисходительную усмешку с красивого лица Рейчел.

— Задела за живое? — улыбнулась Рейчел.

— Он тут ни при чем.

— И это должно убедить меня?

— Ана пришла не с пустыми руками, — перебил ее Коул. Он разжал кулак, показывая кулон в виде деревянной звезды, который она передала ему в тот вечер, когда отец застал их. Он не отдал его ни Тобиасу, ни Совету Просвещения. Коул оставил его у себя. — Она нашла это у отца. Нам кажется, что именно эту запись Питер Рид пытался передать мне в ночь его убийства. — Коул открыл защелку на задней панели звезды размером с небольшую монету и на ладонь выпал диск. — Тем из вас, кто задается вопросом о мотивах появления Аны, стоит подумать о том, что она уже пошла на риск, пытаясь раскрыть правду о тесте на Чистоту. — Его взгляд с нескрываемой враждебностью остановился на Рейчел.

Зал затопило молчание. Мгновение никто не двигался с места. Даже Тобиас выглядел удивленным. Но потом первым нарушил тишину.

— На нем может быть что угодно. Не проверив, мы не узнаем что там.

— Предлагаю проголосовать, — сказал Сетон. — Те, кто согласен, что Ане разрешается остаться в Просвещении, если она согласится и пообещает соблюдать правила для входящих и выходящих в будущем, поднимите руку.

Ана посмотрела вперед и попыталась выровнять дыхание. Если они проголосуют против, позволят ли Коулу уйти? Или остановят?

Перед ней поднялась пара рук. Ее ноги задрожали. Рейчел и группа мужчин в форме охранников уставились на нее. Но постепенно зал наполнил лес рук. Почти все проголосовали за нее. Результатом стала блестящая победа.

Когда Ану стянули с помоста, зал вокруг нее превратился в размытое пятно. Коул поспешно провел ее через боковую дверь. Они последовали за Сетоном, оставляя позади лонгхаусы и хижины, пока не достигли дорожки, бегущей вдоль холма. Справа от них, насколько было видно, тянулись невероятных размеров засаженные поля. Они повернули налево, и перед ними в предвечернем свете засверкали три больших искусственных водоема.

— Почему все проголосовали за меня? — спросила она. «Потому что Коул рассказал им о диске? Или на это повлияли Министр и поразившая всех информация о том, что я перелезла через стену?»

— Не знаю. Но нам повезло, что они так поступили. — Коул сильнее сжал ее руку. Он все еще был на взводе.

— Если бы все пошло иначе, ты смог бы уйти со мной? Если бы, конечно, захотел?

Рот Коула растянулся в улыбке:

— Если бы я захотел? — спросил он. — Думаешь, я бы смог выпроводить тебя в Город? — в его глазах застыл вопрос.

Ана не ответила, в ней зашевелилось беспокойство. Она ляпнула, не подумав. Может, он и улыбался, но говорил явно обиженно. С тех пор, как они расстались, когда она ушла с Министром, а он остался с Сетоном и Тобиасом, между ними что-то изменилось.

Сетон остановился впереди, ожидая, пока они его нагонят.

— После того, как ты дашь Обещание, — сказал он Ане, — тебе нужно будет выбрать: станешь ли ты постоянным жителем или временным. — Он возобновил движение, и она последовала за ним. Коул отпустил ее руку, так как дорожка не вмещала троих. — Теоретически ты можешь остаться здесь навсегда. Однако для всех будет безопаснее, если мы в течение короткого периода переведем тебя в одно из наших лондонских пристанищ за оградой. Понимаю, на раздумья у тебя не так много времени, но мы с Коулом считаем, что было бы лучше, если бы ты оставила Просвещение как можно раньше.

Ана мельком взглянула на Коула:

— Можно тебя на пару слов?

— Конечно.

Ана наблюдала за Сетоном, пока тот не ушел вперед. Ходьба не утомляла ее, но дышать все равно стало тяжело:

— Ты рад, что я здесь? — спросила она, как только Сетон оказался за пределами слышимости.

Коул опустил руку ей на шею. В его глубоко посаженных глазах разыгрывалась буря.

Он так долго не отвечал, что внутренне она уже пала духом.

— Довольно долгая пауза.

— Я хочу во всем разобраться и благополучно вытащить нас отсюда.

Ана кивнула. Была ли она тяжестью? Ответственностью, той, о которой он считал необходимым заботиться? Ей хотелось доказать, что для него она не обуза:

— У меня есть украшения, которые мы сможем продать.

— Я видел ожерелье.

— Хорошо. — Она улыбнулась, хотя сейчас это было последнее, чего ей хотелось.

— Ана, мы должны поговорить, но не сейчас.

Из ее груди вырвался вздох:

— Конечно, — сказала она, спускаясь с холма. Коул последовал за ней, но на этот раз не взял ее за руку.

За водоемами стоял одинокий дом, обросший мхом и скрытый деревьями. Он был невидим, пока не окажешься совсем близко. Рядом с ним высилась стена Просвещения.

Сетон махнул им из деревянной комнаты с земляным полом. В тесном пространстве, закинув ноги на стол, сидел мальчишка лет пятнадцати. Когда они вошли, он быстро выпрямился. Узкий проход у стола представлял собой несимметричную букву «Г».

— Вот, — сказал Коул. Он взял ее руку и опустил в нее кулон Джаспера в виде деревянной звезды. На мгновение их глаза встретились. «Что с ним происходит?»

— Нам нужно зарегистрировать новичка на временное проживание, — произнес Сетон.

Мальчишка еще раз уже с удивлением взглянул на нее:

— Но… — он снова посмотрел на Сетона, отчего Ана смутилась. Видимо, комната служила отправной точкой для всех входящих и выходящих. Мальчишка несколько раз моргнул и поерзал, раскрывая большой журнал.

— Имя? — спросил он.

— Ана Барбер, — произнес Сетон.

Мальчишка вывел ручкой на бумаге неровные, скособоченные буквы. Мать Аны выучила ее письму, но с тех пор, как ей стукнуло одиннадцать, она ничего не писала от руки, разве что подпись ставила. Интересно, у нее еще сохранились навыки?

— Интерфейс, телефоны, электронные устройства, пожалуйста, на этот поднос, — мальчишка протянул деревянную коробку.

Она покачала головой.

— Никакой электроники? — спросил он.

— Нет.

— Диск, — поправил Сетон. — Можешь оставить его здесь. Он будет в безопасности, пока Совет не решит, кто из Просвещения выйдет наружу, чтобы проверить его.

Ана сомкнула пальцы вокруг звезды:

— А я смогу пойти?

— Боюсь, что нет, — сказал Сетон. — Если ты пойдешь, то подвергнешь себя, диск и того, с кем мы его отправим, еще большему риску, чем они уже подвергаются. Извини.

В горле у нее встал комок:

— И я не могу его просто прослушать? — спросила она.

Коул потянулся рукой к ее лицу и убрал за ухо прядь волос.

— Как только его проверят, Просвещение свяжется с людьми, которые сделают запись общедоступной. Чтобы каждый смог ее прослушать.

— Я могла бы на несколько минут одолжить твой интерфейс, — сказала она.

— В проекте нет электронного оборудования. Все находится взаперти. Только покидая секту, я могу забрать интерфейс.

— Мы могли бы выйти, прослушать его и вернуться.

— Нам нужно Разрешение. Людям не позволено просто входить и выходить, когда им это вздумается. Здесь так не делается.