Мальчишка между тем почуял её присутствие: вздрогнул, подобрался, поднял какие-то странно знакомые волчьи глаза.

— Ну, и с чего ты ревёшь? — спросила Раока не без раздражения.

— Тебе какое дело? — буркнул мальчик, на что фейри только пожала плечами: не объяснять же этому оборотнёнку, что она не помнит, как тут оказалась, и надеется, что его рассказ хоть что-то прояснит? Давать в руки малознакомым личностям такие козыри её отучили, весьма болезненно притом: не будь Эллина рядом, уже давно кормила бы развесёлых копошащихся червей.

— Я здесь, ты тоже, — сказала Раока, — Дерево красивое, но молчаливое, а я могу выслушать.

В конечном итоге, чужие секреты — штука полезная, разве нет?

— Мой запах, — буркнул мальчик, — Он не такой, как надо.

— Ну и делов-то? — искренне изумилась фейри, — Есть куча разных составов, имитирующих запахи.

— Это не то. Ты дура или притворяешься? Мой личный запах… он никому не подходит. Я никогда не найду себе пару! Остальные дети смеются надо мной.

Раока обдумала это; нечто такое она могла понять.

— Убей кого-то из них, — сказала она, — А ещё парочку — покалечь.

— Зачем?

— Чтобы не смеялись. Ну что ты, как маленький? Не читал текст Рюкадо Крылья Росы "О смехе"? Там пишется: "Невозможно смеяться над тем, кем очарован, или тем, кого боишься. Таким образом, есть хороший способ избежать насмешек — или очаровывайте, или пугайте". Вот и ты: перепугай их так, чтобы они бежали от тебя, как мыши от кота! — всплестнула своими детскими ручками Раока. Вечно этим мальчишкам приходится объяснять самое простое!

— Это… странно, — сказал мальчик тихо, — Но они ведь правы, да? Я действительно неправильный.

— Потому что не можешь найти пару? Это как… напарник, да? — хоть это фейри могла понять. Она очень огорчилась бы, если бы ей не позволили стоять в паре с Эллином. В остальном, конечно, волк казался ей жутко странным и ненормальным: юным питомцам Цветения не позволяли контактировать с другими расами до взросления. Все книги, истории, легенды, все сведения о культуре касались лишь их страны, никаких внешних связей и прочего. Из этого само собой вытекало, что Раока об оборотнях, конечно, слышала, но никаких подробностей не знала. Потому, если это было проверкой, то какой-то очень… странной.

— Нет же, пара! Любовь всей жизни! — возмутился парень, сверкнув глазами, — Возможность иметь дом, семью, быть частью стаи. Что непонятного?

— А, — кивнула она, понимая, наконец, — Тебя не взяли в группу Цветов Любви? Так радуйся, дурачок! Вам, видимо, просто не рассказывают, что с ними наставники вытворяют!

Мальчик несколько раз моргнул и неуверенно сказал:

— Знаешь, я не понимаю, о чем ты, но меня это все немного пугает. Все это странно, и я не помню, как сюда пришёл. Но твои глаза… мне кажется, я знаю тебя, и хочу защитить от этих… наставников. Но все вокруг так странно и зыбко, даже не могу почувствовать твоего запаха. Как тебя зовут?

— Может, тебе ещё все мои секреты выдать? — усмехнулась Раока. Мысли о возможной проверке всколыхнулись с новой силой. Но что от неё хотят? Она должна убить его, разговорить, соблазнить?..

— Не веришь мне, — волчонок грустно улыбнулся, — Жаль… Ты такая красивая и наверняка вкусно пахнешь. Я хотел бы, чтобы у меня была такая пара, как ты. Я бы никому тебя не отдал!

Мальчик встал и медленно пошёл прочь. Раока решила, что последует за ним и осторожненько выяснит, где они находятся, но тут он обернулся и тихо добавил:

— Меня, кстати, зовут Гор, — и мир разлетелся на осколки. Она вспомнила.

— Стой! — закричала Раока, но стены лабиринта снова проступили вокруг, и мёртвые руки обхватили её за щиколотку, не позволяя последовать за уходящей вдаль фигурой. Фейри забилась, хотела закричать, но в горле закопошились трупные черви, заставляя судорожно кашлять, а фигура волка растаяла вдали, сменившись высоченной рогатой тенью.

— Страх забирает шанс, — пророкотал громкий, будто раскаты грома, голос, — Боязнь довериться сегодня не имеет значения завтра. Ты не думала об этом, Раока?

Она подскочила на кровати, судорожно кашляя и слепо глядя в ночную тьму. Метка пылала, а Раока просто пыталась дышать, почти ненавидя себя за слабость, проявленную в этом, пусть пока ещё не до конца материальном, Лабиринте. Это же надо было — так глупо упустить шанс на нормальный разговор с Гором! Да ей всего-то и надо было, что просто назвать своё имя! Почему, почему некоторые слова мы говорим так поздно? "Боязнь довериться" — ей показалось, что трубный глас Короля-Под-Горой пронёсся по комнате эхом, но это было, скорее всего, лишь отзвуком сна. Ох дивные видения посещают всех, связанных с фейри, в летние ночи…

Обдумав встречу с Гором так и эдак, Раока решительно встала и завернулась в домашний киото. Возможно, если она уснёт возле его тела, будет проще вовремя вспомнить и поговорить с ним. Возможно…

Проскользнуть незаметно в палату для кого-то вроде Раоки — дело плёвое, потому уже спустя десять минут она стояла в темноте у двери, не зная, уйти или остаться. Причина этих сомнений была драконистой, ледяной и выглядела весьма хрупко, свернувшись в явно не предназначенном для таких вот фокусов кресле.

— Ну, и чего ты там стоишь? — привычный, язвительно-жгучий голос развеял тишину, — Входи, а то я уже начинаю думать, что очень страшный.

Раока улыбнулась уголками губ и проскользнула в темную комнату. Отсветы разноцветных лун, уже практически выстроившихся в ряд, бросали на все причудливые тени, заставляя исподволь сомневаться: а не блуждает ли она все ещё в Лабиринте?

— Не спится? — спросил дракон.

— Есть такое дело, — отозвалась Раока тихо, — Плохой сон, и я пришла сюда… Прости. Мне стоило догадаться, что ты здесь.

— Да, до жути предсказуемо с учётом обстоятельств, не думаешь? А что за сон?

— Неважно, — вздохнула фейри, — О детстве.

— А, Ясли Тайного Цветения?

— В том числе, — она коротко улыбнулась и приблизилась, — Знаешь, я была отвратительной ученицей.

— Правда? Мне всегда казалось, что нерадивые студиозусы там попросту не выживали.

— Я и не должна была, — ответила она просто, — Я тут по ошибке, потому что вместо меня умер другой.

Забавно, как сложно было говорить это — впервые за всю жизнь признаться в худшем кошмаре. С другой стороны, не прав ли Король-Под-Горой? Страхи, смущения, разумные доводы, ещё какая-то мишура… если не рискнуть, если никому не довериться, не сделать шага, то так и останешься вечно сожалеющим о несбывшемся призраком самому себе.

Ис коротко хмыкнул и вдруг притянул её к себе на колени.

— Расскажи мне.

— Его звали Эллин, он был бастардом из рода Цвет Аконита — сыном одной из принцесс, кажется. Мы с ним соперничали с первого же дня, но потом он спас меня. И мы стали напарниками. Вдвоем против всего мира, сам понимаешь…

— Ты любила его?

— Я не задумывалась об этом, — ответила она честно, поражаясь теплу чужого тела — разве бывает лёд вот таким? — У нас в Цветении любовь считалась разновидностью игры, авантюрой, слабостью, потому мне бы и в голову не пришло мыслить такими категориями. Просто был весь враждебный мир — и был Эллин. Мы не были даже любовниками, потому что секс тоже был частью… скажем, нашей работы. Не в той степени, как у Цветов Любви…

— Вы делились на группы?

— Да, мы с Эллином были Цветами Кинжала. Были ещё Шёпот, Ключи и Яд.

— Вот как… То есть, переводя на с эльфийского на человеческий, это шлюхи, убийцы, соглядатаи, воры отравители? Обожаю вашу склонность к эвфемизмам.

— Стиль — это все, — усмехнулась Раока, — Иначе про нас бы не рассказывали столько сказок — мы умеем очаровывать.

Бледная ладонь укутала её руки и сжала. А со стороны Ис всегда казался хрупким…

— Он спас тебя ценой своей жизни?

— Нет, — слово вырвалось с нервным смешком, — Позволил мне победить в Последнем Испытании.

Дракон чуть напрягся.