Ис осмотрелся, выдувая из ноздрей ледяное крошево. Успокоиться не получалось; хотелось кого-то убить, да интересненько-как нибудь, с подвывертом и фантазией. На худой конец, подошла бы и банальная драка, но смачная, чтобы кровь на клыках да броня в крошево — и своя, и чужая, чтобы азарта побольше… чтобы не думать и не помнить.

Реалии, однако, были таковы, что ни на какие срывы Ледяной права не имел и, что хуже того, сам прекрасно это понимал. Прикрыв глаза, он призвал на помощь весь самоконтроль, которым мог похвастаться, и принял-таки человеческое обличье. Друзья последовали его примеру с совершенно очевидным облегчением: сражаться со слетевшим с катушек Исом ни у кого из них не было желания, да и последствия такой разминки были бы, мягко говоря, неприятными, ибо противником Глава Безопасности был крайне опасным.

Переглянувшись, драконы сошлись в центре разгромленного помещения, прислушиваясь к возне снаружи: стражники, молодцы, не позволили никому из праздных зевак попасть на этаж, но скрыть очередную порцию разрушений не представлялось возможным.

— Ис, полагаю, в сложившихся обстоятельствах я должен отправиться к Ми и вместе с ней сформулировать нашу официальную позицию касаемо ситуации в княжеской резиденции, — отметил Ос деловито, — Метаморфа надо поймать как можно скорее: и Совет Старейшин, и Союз Купцов, и послы потребуют объяснений, что в переводе с политического на человеческий всегда значит нечто вроде: "Предоставьте нам удобную жертву, будьте добры". И будет лучше, если на эту роль будет избран иномирный демон или предатель, впустивший его в резиденцию, а не произвольный невезучий придворный. Это ясно?

— Как день, — бросил Ледяной, чувствуя нарастающую боль в груди — в душе дракона развернулись немалые баталии, каким позавидовали бы даже поросшие вереском поля Звериных Войн.

Ис знал, что должен остаться в резиденции и сделать свою работу. Разумеется, его сущность противилась подобному решению; дракон запутался, жизнь двух его пар висела на волоске, порванные в схватке с Белым Старейшиной, да будет ему в земле душно и тесно, крылья чесались от желания тут же сорваться в волшебную страну фей, морозным вихрем разорвав тёмное, низкое небо, и вырвать Раоку из проклятого Лабиринта.

— Боюсь, нет ничего, что мы можем сделать для неё сейчас, — отметил Ос негромко, прочтя в глазах ученика все его страхи и сомнения, — Игра завершится за три часа до конца Темнейшей Ночи, и есть лишь один шанс выбраться из неё — победить. Лабиринт… скажем так, это не обычное место — если предположить, что он вообще существует объективно… Неважно, не время рассуждать о материях, которые все равно нам недоступны. Строго говоря, факт один: сейчас все зависит от госпожи Раоки, и помочь ей мы не сможем. Боюсь, у нас даже нет возможности встретить её на выходе из Игры — Священные Холмы закрываются на это время и впускают только знатных фейри.

— Но не только чистокровных? — уточнил Ледяной, — Полукровкам они тоже открываются, я правильно понимаю? И Бран — его ведь притянуло туда…

Ос нахмурился.

— Да, но это была магия печати и я сильно сомневаюсь, что лис ещё жив; это налагает на меня весьма прискорбную необходимость — сообщить госпоже Мике о гибели её лучшего друга. Как вы понимаете, сие не добавляет мне удовольствия.

Драконы мрачно переглянулись.

— Возможно, не стоит говорить ей об этом сразу после покушения? — уточнил Тир мягко. Ос поморщился:

— Возможно, но меня потом всего лишь попытаются убить за то, что я это скрыл.

Шу фыркнула, явно проглотив хихиканье. Ису осталось только мысленно посочувствовать Советнику: характер у его пары действительно был тот ещё.

— Придержите информацию до конца затмения, — предложил Ледяной, — Не стоит сообщать госпоже, в её-то положении, о смерти, пока парень может быть ещё жив. Я все равно отправлюсь туда к концу Ночи — заодно поищу его. Возможно, удастся вернуть этого Брана живым.

— Ис, холмы закрыты, — мягко, будто ребёнку, напомнил Ос.

— Не для полукровок из знатных семейств, — так же мягко отозвался Ледяной. Советник прищурился:

— То есть, слухи о связи твоего рода с фейри…

— Обоснованны, — отрезал Ис, облачаясь в холодное, деятельное спокойствие, — Я буду в Холмах за три часа до рассвета, и пусть только попробуют не впустить. Наш договор ещё в силе, мой князь? Я получу соответствующее сопровождение?

— Разумеется, — отрезал Тир, — Я распоряжусь насчет этого прямо сейчас.

— Ладно, — кивнул Ледяной, — Значит, я должен все уладить до отбытия. Джейс!

Печальный дворф, попивавший что-то подозрительно-зелёное из чудом уцелевшей пробирки, кинул на непосредственное начальство полный всех мук разнообразнейших народов взгляд.

— Я мёртв, — сообщил он патетично, — Без своей лаборатории я — бесплотный и бесполезный дух!

— Если я скажу, что отведу под новую лабораторию целый этаж и лично оплачу все материалы и книги, какие только пожелаешь — ты воскреснешь?

Дворф деловито кашлянул и отставил свое пойло в сторону.

— Вам стоило бы попробовать себя на ниве некромантии, шеф, — сообщил Джейс радостно, — Я сразу почувствовал себя живым и материальным!

— Вот и замечательно, потому что у тебя нынче много работы…

Амо был раздражен — его миссия затягивалась. Последняя цель упорно не желала оставаться в одиночестве, из-за чего несчастному приходилось прятаться от местного населения и мимикрировать под него же, оставаясь при этом в мерзком, уродливом двуногом облике.

Это было отвратительно. Одно то, как были устроены эти твари, могло вызвать у высшего метаморфа лишь омерзение: они были плотными, нелепо-вытянутыми (что делало их бесконечно далекими от идеальной формы круга, которая так ценилась у многоликих), прекрасные удобные щупальца заменяли неудобные, уродливые конечности (всего четыре; как они вообще живут?!), а уж всякая органическая мерзость, которой был под завязку набит благодаря превращению его организм, и вовсе вызывала стойкое желание сбежать отсюда и искупаться в чудесной, уютной магме, смывая само воспоминание о том, что во вселенной водятся такие нелепые твари.

К сожалению, выбора у него было немного: их союзник предлагал многое из того, что многоликим было жизненно необходимо, а просил малого. И именно колония Амо была избранна Средоточием Разума в качестве исполнителей. Это была честь.

Нужно было просто напоминать себе об этом почаще.

Метаморф поглядел на свое отражение, едва сдержав гримасу отвращения — у этих уродцев ещё и все органы чувств были выпячены самым диким образом, не говоря уж о растительности на голове (какая гадость). На тот момент Амо изображал существо по имени Миоза; это была молодая самка (вы не ослышались, эти примитивные действительно делились по половому признаку), и из того, что Амо почерпнул из её памяти, следовало, что местная колония точно немногое потеряет от её смерти — она была глупа и ставила свои личные интересы превыше блага общины. Собственно, именно она впустила метаморфов — рассчитывала на вознаграждение и повышение от будущего начальства.

Ну-ну.

Амо съел её с удовольствием — пусть хоть после смерти узнает, каково это: быть частью Единого Организма. Её сознание должно было продержаться до того времени, как они присоединятся к Колонии — метаморф хотел, чтобы собратья увидели воспоминания этой Миозы и порадовались её смерти вместе с ним.

Важнее, однако, было принести колонии — и их союзнику — воспоминания существа по имени Джейс. Съесть его — таков был последний этап задания, которое Амо не мог провалить. Именно потому все, что ему оставалось — быть терпеливым и ждать.

На самом деле, эта работа метаморфу не нравилась: ему пришлось убить несколько многоликих существ, важных для местных колоний. Это угнетало. Нет, он знал, что эти так называемые "оборотни" могут принимать только две формы, что ужасно примитивно, но магология этих превращений столь явно перекликалась с природой метаморфов, что, в некоторой извращенной парадигме, эти смешные твари с красной жидкостью в каналах все же были схожи с ними.