Ратифицировав без 5 минут 12 пакт о ненападении с Германией, СССР избежал 1 сентября 1939 г. быть ввергнутым в омут без дна. Ничего утешительного, однако, новый военно-политический ландшафт Москве не сулил. Даже в среднесрочной перспективе. Не совсем утраченная свобода маневрирования угасла прежде, чем удалось вкусить от ее плодов. Оставалось довольствоваться одним — драгоценным временем, жизненно необходимым для подготовки страны к грядущим испытаниям. В их роковой неизбежности не могло быть сомнений.

Нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. традиционно считается началом самого жестокого и кровопролитного конфликта в истории — Второй мировой войны.

С приближением 70-й годовщины этой даты в политическом и научном мире вновь оживились дискуссии о том, что послужило причиной войны, можно ли было ее избежать, кто несет ответственность за ее развязывание и т. д. Разброс мнений достаточно широк. По прошествии семи десятилетий предпринимаются попытки и вовсе переиначить историю, переписать ее на свой лад, часто в угоду политической конъюнктуре. В этой разноголосице встречаются и довольно странные, далекие от действительности утверждения. Некоторые историки и политики пытаются, например, представить Советский Союз чуть ли не «соучастником» гитлеровских преступлений, причастным к развязыванию Второй мировой войны. Говорится и о «равной ответственности» Москвы и Берлина за эскалацию предвоенного кризиса и непричастности к нему западных стран.

В этих условиях закономерны вопросы: кто же все-таки виновник Второй мировой войны, какие события подтолкнули агрессора к ее началу, как оценивать в связи с этим действия СССР?

Чтобы ответить на них, достаточно обратиться к фактам.

Анализ развития военно-политической обстановки в Европе в межвоенный период и, особенно, накануне Второй мировой войны показывает, что реальные причины этого конфликта кроются прежде всего в порочности созданной по итогам Первой мировой войны Версальской системы.

Условия Версальского договора 1919 г. были не просто обременительными для Германии, они ставили ее в обособленное, униженное положение, сводя эту страну к второстепенной роли в Европе. Наиболее драматичными для немцев считались разоруженческие меры. Это вызывало резко критическую реакцию военно-политической элиты Германии, в которой быстро распространялся вирус непокорности, реванша, восстановления любой ценой былой мощи.

Немало проблем породило и территориальное размежевание по итогам первого мирового конфликта, в т. ч. в связи с разделом наследства исчезнувшей с карты Европы Австро-Венгерской империи. Неудовлетворенность целого ряда стран сложившимся положением стала питательной почвой для всякого рода взаимных претензий, способствовала накоплению на континенте горючего материала.

Вполне очевидно и то, что война стала также средством решения достаточно острых социально-экономических проблем не только Германии, но и некоторых других европейских стран, а также США, преодоления последствий мирового финансово-экономического кризиса 1929–1932 гг.

Кроме того, в политико-идеологическом ракурсе руководители западных держав видели кардинальную развязку во взаимном уничтожении нацизма и большевизма, на что и была направлена деятельность их дипломатии.

Все эти обстоятельства способствовали росту напряженности и возникновению конфликтной ситуации в Европе. Общекризисная атмосфера, социальная фрустрация воздействовали на умонастроения людей. Получала распространение идеология фашизма. Вдохновляемые ею силы пришли к власти в Италии в 1922 г. и в Германии в 1933 г. Причем порохом запахло не только в Европе.

Первый очаг новой войны возник на Дальнем Востоке. В сентябре 1931 г. Япония вторглась в Маньчжурию на северо-востоке Китая и за несколько дней захватила большую ее часть. Весной 1932 г. Квантунская армия заняла полосу КВЖД и вышла к китайско-советской границе. Это создавало угрозу для дальневосточных рубежей СССР. Гибкость и прагматизм, проявленные советской дипломатией в тот период, позволили нашей стране избежать вооруженного столкновения с Японией, хотя сторонники такого сценария в Токио были. Попав под огонь критики, в 1933 г. Япония вышла из Лиги Наций, оставшись фактически безнаказанной.

В 1935 г. этим прецедентом воспользовалась Италия, начав захватнические действия в Эфиопии, которые завершились в 1936 г. установлением там итальянского владычества.

Не заставил себя долго ждать и Гитлер, не делавший секрета из своих экспансионистских замыслов. С момента прихода к власти руководимое им правительство взяло курс на установление господства Германии на европейском континенте и в мире. В качестве первого этапа предполагался полный пересмотр версальского мирного урегулирования, затем планировалось завоевание «жизненного пространства» на востоке Европы. На осуществление этих планов были направлены ремилитаризация Рейнской области в марте 1936 г., участие Германии в интервенции в Испании во время гражданской войны 1936–1939 гг., оформление в октябре 1936 г. «оси Берлин-Рим», а в ноябре 1936 г. — «Антикоминтерновского пакта» между Германией и Японией, и особенно «аншлюс» Австрии 12–13 марта 1938 г.

Вслед за этим все реальнее становилась угроза германского вторжения в Чехословацкую Республику (ЧСР), обладавшую выгодным стратегическим положением в центре Европы, наличием богатых природных ресурсов и высокоразвитой промышленностью. Имея серьезный военный потенциал, Чехословакия могла стать ощутимым препятствием на пути осуществления захватнических планов Гитлера, особенно с учетом ее договоров о взаимопомощи с СССР и Францией. Вот как отзывался об этом бывший Президент Чехословакии Л. Свобода: «Соотношение сил между Чехословацкой Республикой и Германией в 1938 г. было следующим: 45 чехословацких дивизий против 47 нацистских;…1582 чехословацких самолета против 2500 неприятельских; 469 наших танков против 720 фашистских; 2 миллиона обученных чехословацких воинов против 2200 тысяч немецких. Из этих данных даже неспециалисту ясно, что до двойного превосходства, необходимого для наступательной операции, агрессорам не хватало еще многого»[38].

В качестве предлога для политического давления и последовавшей военной агрессии против ЧСР Гитлер использовал «защиту» прав немецкого населения этой страны: из десятимиллионного населения Чехословакии 3,5 миллиона составляли судетские немцы, проживавшие в наиболее промышленно развитых районах. В апреле 1937 г. руководимая К. Генлейном судетонемецкая партия при поддержке Берлина потребовала полной автономии Судетской области.

Претензии на чехословацкие территории вслед за Германией выдвинули также Венгрия и Польша.

Нажим на правительство Чехословакии с требованием уступок судетским немцам «во имя сохранения мира» оказывали Англия и Франция.

В условиях надвигающегося кризиса правительство Англии в марте 1938 г. выдвинуло идею «нейтрализации» Чехословакии, означавшую отказ от всех чехословацких внешнеполитических обязательств, и в первую очередь от франко-чехословацко-советской системы договоров со всеми вытекающими отсюда последствиями для независимости страны.

Лондон и Париж предпринимали согласованные шаги, чтобы побудить Прагу удовлетворить притязания судетских немцев. При этом по взаимной договоренности британская дипломатия от имени двух держав должна была взять на себя посреднические функции в отношениях между Берлином и Прагой для решения «чехословацкого вопроса».

В свою очередь СССР, будучи последовательным сторонником создания системы коллективной безопасности в Европе и решительного отпора агрессии, с самого начала судетского кризиса и на всем его протяжении заявлял о своей верности принятым на себя обязательствам. Москва подтверждала, в частности, обязательство по советско-чехословацкому договору 1935 г. прийти на помощь Чехословакии, если аналогичным образом поступит Франция и если сама Чехословакия обратится к СССР с такой просьбой. При этом допускалась возможность оказания помощи Праге, «не дожидаясь Франции», как об этом заявил Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин 26 апреля 1938 г.