Полковник Бек и другие члены польской военной хунты мало чем отличались от Пилсудского, а Бека вообще в Европе считали алкоголиком и хвастуном. Более того, полковника Бека недолюбливали и французы, заставившие его покинуть Францию, где он работал в качестве военного атташе, но имел слишком тесные отношения с блондинкой, работавшей на немецкую разведку.

Однако у полковника Бека было весьма сильное преимущество перед своими коллегами внутри страны. Перед своей смертью Пилсудский принял только Бека, и тем самым в определенной мере сделал его хранителем своего политического завещания.

Журнал «Der Spiegel» называет Польшу того времени «банановой республикой». Эта «банановая республика» по-своему пыталась решить и «еврейскую проблему» в своем государстве. Так, в декабре 1938 г. 117 депутатов сейма, то есть больше четверти от общего числа парламентариев, подписали заявление о необходимости скорейшего решения еврейского вопроса. По сообщениям газет того времени, депутаты сейма требовали радикального сокращения количества евреев в Польше. В Польше в это время проживали 3 миллиона евреев, что составляло около 10 % от общего населения этой страны. Польское правительство также последовательно проводило в это время политику, направленную на ущемление прав евреев в экономической, социальной и культурной областях.

В 1937 г. польская делегация, посетила Мадагаскар, который тогда находился под управлением Франции. Главная задача этой поездки состояла в том, чтобы посмотреть, насколько этот остров подходит для принудительной эвакуации туда польских евреев. В декабре того же года министр иностранных дел Польши полковник Йозеф Бек обсуждал этот вопрос со своим французским коллегой Ивоном Дельбосом. Французская сторона проявила на переговорах сдержанное понимание данного вопроса. Вопрос о Мадагаскаре полковник Бек обсуждал также и с министром иностранных дел Италии Чиано, который недвусмысленно поддерживал претензии Польши на колониальные владения в Африке за счет уступок Франции.

Англичане также готовы были выполнить большое количество требований поляков. Они согласились ежегодно разрешать эвакуацию в Палестину 50 тысяч евреев. Поляки выторговали для себя еще одно преимущество — богатые евреи, покидающие Польшу, должны были оставлять 80 % стоимости своего имущества в специально созданной для этой цели компании. Оставшиеся 20 % рассматривались как своего рода плата за возможность выехать из Польши. Размещенную в специальном фонде сумму можно было получить только в случае погашения «долга» перед польским правительством. Для этого надо было направлять в Польшу природные ископаемые из колониальных стран, а также другие ценные товары. По иронии судьбы Польша вскоре после нападения германских войск сама станет резервацией для евреев и других представителей «низших рас», в том числе и самих поляков.

В 1936 г. при поддержке правительства и католической церкви поляки успешно провели экономический бойкот, направленный против еврейского населения страны. Общественное мнение и правая пресса сурово осуждали тех поляков, которые не принимали участие в этих мероприятиях.

Центрами антисемитизма стали к середине 30-х гг. польские университеты. Студенческие организации выступали за введение принципа numeras clausus — то есть за количественное ограничение еврейских студентов. В результате этой борьбы аудитории в польских университетах были разделены на христианские и иудейские. За несколько лет польским властям удалось сократить процент еврейских студентов с 20 до 9,9. Отмечались также случаи еврейских погромов, в которых активно участвовала польская католическая молодежь. По данным польских газет того времени, в период с 1935 по 1936 г. еврейские погромы были отмечены в 150 польских городах. Их жертвами, по официальным данным, стали сотни евреев.

Однако, всех этих достаточно упрямых фактов недостаточно для бывшего министра иностранных дел Польши и к тому же историка Владислава Бартошевского. Корреспондент журнала «Der Spiegel» спросил его о том, не было ли в Польше накануне Второй мировой войны сторонников «этнических чисток». Очевидно, что речь в данном случае идет о гражданах Польши еврейской национальности. Ничтоже сумняшеся, Бартошевский заявляет, что это были только члены «фашистской партии», которая была в Польше запрещена. Для бывшего министра такое заявление еще простительно, но он представляет себя еще и историком. Или он просто защищает честь мундира полковника Бека?

Кстати, уже после окончания Второй мировой войны антисемитские настроения в Польше только усилились. Даже примас польской католической церкви Стефан Вышинский недвусмысленно посоветовал тогда польским евреям перебраться в Палестину, о чем и сообщила своим читателям немецкая «Frankfurter Allgemeine Zeitung»[457].

Этническую «зачистку территории» (Flurreinigung) Польши после ее оккупации проводили подразделения СС. Рейхсфюрер CC Гиммлер специально информировал по этому вопросу генерал-квартирмейстера Вагнера. Зачистка должна была начаться сразу после вывода регулярных войск и после передачи властных полномочий новым немецким гражданским институтам. Единственное, что останавливало немцев от самого радикального решения этнического вопроса — это возможная реакция на такого рода события со стороны мировой и в первую очередь британской общественности.

Пилсудский, заключая с Гитлером договор о ненападении, с усмешкой заявил, что теперь Польша будет «не закуской в меню Германии, а десертом», то есть последним блюдом. Пилсудский, отмечает журнал «Der Spiegel», был старым рубакой и искренне ненавидел Россию. Но он также ненавидел и демократию, а разогнанный им парламент (сейм) он просто назвал «борделем» (Hurenhaus).

Вообще заключение договора о ненападении с Советской Россией было для Гитлера исключительно неприятной необходимостью. Он даже не скрывал своих чувств от тех людей, с которыми встречался в те дни. Так, в беседе с известным швейцарским дипломатом, историком и комиссаром Лиги Наций в Данциге Карлом Буркхардтом (Burckhardt) фюрер, в частности, отметил: «Все, что я делаю, направлено против России. Если Запад слишком глуп или слишком слеп для того, чтобы это понять, то я буду вынужден заключить соглашение с русскими, развернуться и нанести удар по Западу, а после его поражения развернуться и, объединив мои возможности, напасть на Россию. Мне нужна также Украина, и тогда никто не сможет заставить нас голодать, как это было во время последней войны».

В августе того же года Гитлер еще раз встретился в своей альпийской резиденции с Буркхардтом и еще раз подчеркнул в разговоре с ним: «Мне ничего не нужно от Запада, ни сегодня, ни завтра… Но я должен иметь свободу рук на Востоке».

Хорошо известно, сообщает журнал «Der Spiegel», что полковник Бек в начале 1939 г. посетил Гитлера в Оберзальцберге, который предложил тогда Польше вместе напасть на Советский Союз, захватить Украину и поделить ее между собой. Условием для этого фюрер назвал передачу Данцига под полную юрисдикцию Германии. Второе условие — это решение вопроса с так называемым «польским коридором». Гитлер сказал Беку: «Германии нужен коридор через коридор», то есть Германии нужна экстерриториальная автомобильная и железная дорога, которая бы связала Берлин и Восточную Пруссию. 26 марта 1939 г., сразу после захвата немцами Мемеля (Клайпеды) полковник Бек заявил германскому послу Гансу-Адольфу фон Мольтке: «Если Гитлер прикоснется к Данцигу, то это будет война». И добавил: «Мы не чехи».

Когда фюреру сообщили о реакции поляков, у него случился приступ бешенства, он был вне себя от ярости. В этот момент его увидел адмирал Канарис, который еще долго после этого не мог прийти в себя и все время повторял, обращаясь к своему подчиненному: «Он сумасшедший, он сумасшедший, ты понимаешь это…».