От народа были страшно далеки и те и другие. Массовые расстрелы уже начались и начал их сам народ, отбирая оружие у милиции и солдат и убивая их тут же на месте.

На территории ВДНХ собралась огромная толпа. Один вакуумный заряд рванул в гостинице «Космос», и все люди из соседних зданий ломанулись на открытое место.

По пути к ним присоединялись те, кто только слышал про взрывы, землетрясения, Армагеддон и конец света. И на них на всех острый шпиль Останкинской башни, которая виднелась за деревьями, действовал, как красная тряпка на быка.

Охрана телецентра, усиленная омоновцами и солдатами, пыталась отстреливаться, но толпа смела ее в считанные минуты. Люди, для которых уже наступил конец света, не боялись смерти.

Когда они добрались до передатчиков, возникли разногласия по поводу того, что сказать народу. Поэтому народу сказали сразу все – и про конец света, и про Армагеддон, и про землетрясение, и про революцию. Спектр высказываний колебался от «Спасайся, кто может!» до «Вставай на борьбу, люд голодный!» Голодный люд вел себя соответственно. Одни устремились на борьбу, другие приготовились к кровопролитной битве добра со злом, причем московские сатанисты решили выступить на стороне зла. А третьи кинулись спасаться, но их подхватила общая волна. А поскольку Останкино уже взяли, настало время брать Кремль.

Правда, московские энергетики довольно быстро обесточили Останкинскую башню, и координационный центр восстания, который начал было формироваться на стихийной основе, в одночасье остался без голоса. Однако обезумевшая толпа уже не нуждалась ни в какой координации – все и так знали, где находится Кремль.

Генерал Казаков был вызван в Кремль с целью усилить его оборону и как раз ехал туда с Лубянки, когда его машину захлестнуло бурлящее море людей. Впереди с криком: «Долой всех!» мчался бородатый мужик в красной рубахе и с окровавленным топором.

Его первого и прошили пули – дорогу толпе преградили солдаты кремлевского полка и бойцы из группы «Альфа». В них тоже стреляли, однако бушующая масса дрогнула.

Почти все в этой толпе были безоружны, и многие все-таки боялись умирать.

Кто-то еще пытался перевернуть машину Казакова, выбить ветровое стекло и вытащить генерала наружу, но он выстрелил из пистолета прямо в лицо какой-то бабы алкогольного вида, просунувшейся в салон по пояс, и остальные отступили.

Потом генерала чуть не убили свои. Кремлевцы продолжали тратить боеприпасы на бегущую толпу, и по генеральской машине застучали пули. Они ранили водителя, но генерал не пострадал. Майор Филатов, перегнувшийся с заднего сиденья, повалил его на пол и непонятно каким чудом уцелел сам.

В конце концов машину взяли штурмом альфовцы, которые, как настоящие профессионалы, не стали тратить патроны зря. Поэтому генерал выжил и даже не получил телесных повреждений, поскольку альфовцы знали его в лицо. Но оружие у него все-таки отобрали и препроводили в Кремль под конвоем. Черт его знает – а вдруг Казаков перешел на сторону восставших.

«А что, это мысль!» – подумал Казаков несколько минут спустя, увидев, какая паника царит в резиденции президента. Там, кажется, никто не верил, что Кремль удастся удержать.

Володя Востоков уехал в город с последними боевиками Шамана, которым неожиданно было приказано все бросить и мчаться в Москву. А Володя увязался за ними, потому что в Москве творилась история, и он не хотел оставаться в стороне.

С боевиками Востоков общался часто, потому что сдружился с Караваевым и его женщиной, а тот с некоторых пор стал у Шамана главным водилой-тяжеловесом. Но с Саней в Москву Володя не уехал, потому что тогда в городе еще не творилась история, а в Белом Таборе осталась Даша, которая интересовала студента-историка гораздо сильнее, чем ее бывший мужчина.

Но теперь, выбирая между женщиной и историей, Востоков предпочел историю. И не прогадал, потому что наблюдать своими глазами революцию случается не каждый день.

Размышляя на эту тему, Востоков подметил интересную закономерность. Когда в городе случились первые беспорядки после катастрофы – знаменитая история с зоопарком – в них участвовало примерно десять тысяч человек. Когда нервы у народа не выдержали во второй раз, на улицу вышло уже не менее ста тысяч демонстрантов. А теперь в мятеже по всем признакам было задействовано не меньше миллиона москвичей и гостей столицы, по воле неведомых сил оставшихся в ней навсегда.

Востоков рвался в район Кремля, чтобы лично увидеть момент победы, которая при таком численном превосходстве повстанцев над правительственными силами казалась неизбежной.

Но у боевиков Шамана была совсем другая цель. Они ехали брать Центробанк и сказали Востокову тоном, не допускающим возражений:

– Ты пойдешь с нами.

Востоков пытался все-таки возражать, но у бандитов были средства убеждения получше слов.

– Ты ведь не хочешь стать жертвой революции? – спросил старший из боевиков, поигрывая огнестрельным оружием.

Такой оборот в планы Востокова не входил. Он даже Кремль не собирался штурмовать и надеялся лишь посмотреть на это кино со стороны.

А теперь получалось, что студент-историк, решивший поучаствовать в истории, может стать жертвой революции так и так. Либо его прибьют бандиты, либо банковская охрана, либо восставший народ, который тоже наверняка вспомнит о Центробанке и не исключено, что поступит с бандитами Шамана и Варяга, как с мародерами. А с ними и Востокова шлепнет на всякий случай.

Тут Володя впервые пожалел, что покинул уютный и спокойный Белый Табор – но было уже поздно.

Центробанк взяли люди Пантеры. Без шума и пыли, быстро и элегантно. Но дальше начались проблемы.

Показания пленных банковских случаев были противоречивы. Как правило, сначала они говорили, что ничего не знают про то, где спрятан золотой запас государства, но Пантера умел развязывать языки.

Однако толку было ноль. Старшие банковские чиновники, вплоть до зампредов, носители высших государственных секретов, под пыткой рассказывали, где находится вожделенное хранилище. Но вот беда – их показания не совпадали. И никак невозможно было дознаться, кто из них врет.

– Золото в Кремле, – бормотал разбитыми губами начальник управления золотовалютных резервов. – Его вывезли туда после первых беспорядков.

– Врешь, сука! – резко обрывал его Пантера, и чиновник заходился в крике, потому что в этот момент ему ломали палец на руке.

– Золото всегда было в Кремле, – утверждал другой чиновник. – Здесь в подвалах хранились только резервы Центробанка, но их тоже вывезли.

А кто-то еще проговорился про секретный объект на окраине города. Проговорился не сразу, терпел долго, и Варяг решил, что это и есть правда. И отправил Пантеру на этот объект, а в Центробанке оставил людей Шамана и своих бандитов.

В последний момент боевики Пантеры выудили самую интересную информацию.

Оказывается, спецслужбы знали или подозревали, что готовится нападение на Центробанк. Варяг засветился, покупая информацию, а Пантера наследил, захватывая армейский склад. Он все-таки совершил ошибку – надо было подорвать все, что осталось, к чертям, и тогда никто бы не узнал об украденных средствах резки взрывом. Но Пантера этого не сделал, памятуя о том, какую ценность приобрели в последнее время боеприпасы. Они все время тратятся, а запасы не возобновляются.

В Москве есть предприятия, где можно делать взрывчатку и патроны, но у них нет сырья и энергии.

Пантера не стал взрывать склад, и спецслужбы узнали, что кому-то в Москве понадобилось сверхмощное средство, пригодное для вскрытия суперсейфов. Больше того – они знали, что до этого кто-то пытался такое средство купить. И даже, кажется, знали, кто.

Пантера сразу пристрелил начальника охраны Центробанка, который ему об этом рассказал. Он понимал, что если операция закончится неудачей, Варяг свалит всю вину на других, и любая ошибка может дорого обойтись. С досады Варяг может пренебречь тем обстоятельством, что, убив Пантеру, он лишится самого лучшего бойца, о котором только можно мечтать.