Ладно.

Я сходил в каждом направлении и везде добился примерно одинаковых результатов. Задержусь в «голове» и осмотрюсь. Честно говоря, осматривать тут особо нечего. Но это только на первый взгляд. А если присмотреться…

Железная плита закрыла или заменила собой всю тупиковую стену. Более того – она загибается на девяносто градусов в двух местах – снизу и вверху. И тянется немного по потолку и полу – примерно на метр. Присев, я изучил место сгиба. Тут не просто изогнутый металл. И не сварочный шов. Я отчетливо увидел тончайшую щель. Три плиты соединены воедино.

Я встал.

Упер руки в бока.

Вот она. Если я понял правильно, то вот она – дверь моей камеры. Огромная, больше похожая на люк грузового самолета, но все же дверь.

Выход отсюда.

Мой выход.

Никаких следов замочной скважины. Или щели для осмотра камеры тюремщиками. Просто стальная плита, перегородившая коридор. А на плите немало символов. Большая их часть мне непонятна. Но некоторые надписи и рисунки вполне доносят смысл.

В центре плиты – раскрытый глаз. Нарисован черной краской. Под ним несколько надписей. Понятна только одна: «Узри же! И устрашись!».

Интересно…

Вокруг глаза нарисованы черные человечки. Как в рассказе о Шерлоке Холмсе «Пляшущие человечки». Некоторые на коленях, держатся за голову. Некоторые убегают. Четвертые просто стоят. Кто-то вытягивает руки в страстной мольбе.

Другие надписи… их на плите удивительно много. Но мне они непонятны. Разобрать и понять могу только три.

«Окно в кошмар».

«Не открывай ставни коль духом слаб!».

«Мама…».

Ладно.

Попробовав дернуть рычаг еще раз и убедившись в тщетности этой попытки, я решительно повернулся к плите спиной и пошел к перекрестку.

«Окно»? «Ставни»? «Узри же»?

Тут не может быть двоякого толкования. Все понятные мне надписи указывают на то, что это не дверь. Это окно. Окно в кошмар. Невольно поежился. Это в романе ужасов приятно читать подобные строки. Но не в реальной жизни. А еще эти жутковатые волны белого инея, набегающие на стены подобно океанскому прибою… они добавляют немало страха. А еще я никак не могу отыскать для этих волн логического объяснения. И от этого начинаю злиться. Чтобы не поддаваться вредным эмоциям, следует заняться делом.

Я начал с осмотра ныне доступной мне части крестообразной кельи. И постарался успокоиться насколько это возможно. Прошелся по новым для меня коридорам еще раз, расслабленно скользя взглядом по стенам. Ничего специально не искал. Просто смотрел. В первый раз смотря в любую сторону. Во второй раз глядел только на стены по левую руку. В третий разглядывал стены по правую. Пройдясь третий раз, прогулялся до стола и взял одеяло. В головной части креста было куда прохладней.

Резкий перепад температур. Неприятно и чревато заболеваниями. Около стальной стены в голове креста – минусовая однозначно. А при морозном «выдохе» температура падает еще ниже. В задней же части креста, возле кормильни – жарко. Не парилка, но даже в рубашке начинаешь потеть. Вот и получается, что в голове Арктика, а в… в заднице Африка. Около лежака тоже жарковато. У стола, над которым встречаются тепловые потоки, должно быть еще жарче, но там наоборот вполне комфортно. Теперь, когда вся тюремная келья доступна для меня, надо подобрать такую одежду, чтобы годилась для любой части камеры. Один предмет одежды я уже подобрал.

Закутавшись в одеяло, завязал его узлы на груди. Недавно переболел, еще раз заболеть никакого желания не имею. Подобрал с пола мокрый плащ. Встряхнул несколько раз по пути назад. Повесил на край высокого стола – пусть стекает вода. Без надобности в самую холодную часть креста ходить не стану. Разве что рычаг активируется. Два-три раза в сутки буду одеваться потеплее и патрулировать тамошние «окрестности». Проверять рычаги, проверять как тает вода и нет ли заторов. Осматривать стены на предмет интересного. Все остальное время буду проводить в теплой зоне.

Шепот…

Дернувшись, я остановился. Замер. Ме-е-едленно обернулся. Взглянул в сторону металлической головной плиты.

Шепот…

Только что кто-то окликнул меня. Шепотом. Я знаю, что меня именно окликнули, но не по имени, меня позвали, но… не словами. Не объяснить. Просто по коридору пронеслась волна холода принесшая с собой шепот.

Стоя посреди коридора, я неотрывно смотрел на металлическую плиту. Что за черт… что за черт… что за черт…

Показалось?

Нет. Не показалось. И не почудилось. Я уверен. Мне не почудилось. Я слышал шепот. И не слышал… шепот будто сам собой возник у меня в голове. Но при этом шепот пришел со стороны плиты… бред какой-то! Так шепот послышался сразу у меня в голове или сначала пролетел по коридору?

Помассировав лоб, я зашагал к плите. Благодаря одеялу мне стало гораздо теплее.

Кто звал меня? Чей это шепот? Почему шепот вроде бы и порожден моей собственной головой, но при этом будто бы прилетел вместе с морозом от железной плиты?

Сначала дело. Размышления потом, когда устрою передышку и вытянусь на теплом столе рядом со своим имуществом.

Я занялся осмотром пола в голове и боковых коридорах креста. Находки пошли одна за другой. Но это был просто мусор. Преимущественно тряпки. Несколько пустых и заполненных водой бутылок, стоящих у стен. Кого-то так мучила жажда, что он расставил воду где только можно? В качестве версии сойдет. Я помнил, как меня мучила жажда во время подкосившего меня странного гриппа. И сразу представил себе шатающегося от слабости седобородого старика, держащегося за стены, запахивающего полы клеенчатого плаща, бредущего по коридорам от рычага к рычагу. Вот он отпил воды из бутылки, почти уронил ее на пол, шатаясь сделал еще несколько шагов и упал навзничь. Дернулся пару раз и затих… а когда потух свет, в темноте послышался становящийся все громче шорох – это наступали лед и холод. Вскоре над телом старика вырастет ледяная стена.

Тряпки, бутылки, длинный пояс из клеенки. И больше ничего. Бедные находки. Я, грешным делом, воображал себе настоящие сокровища, что окажутся разбросанными за ледяной стеной. А тут один мусор. Отнеся трофеи на базу, небрежно рассортировал их. Разрезал две пластиковые бутылки вдоль, отнес их к кучкам собранной «почвы», после чего оттащил все ближе к железной «головной» плите. Проверил посаженные семена. Почва в меру влажная и на ней ни одного зеленого ростка. Это вполне ожидаемо – рано еще. Да и надежды маловато если честно.

От прабабушки я знал, что яблочные семена сначала надо вымораживать долгое время. А когда они прорастут, можно уже будет рассаживать. Это я и пытался сделать – прорастить семена. Но понимал при этом, что в садоводстве я полный дилетант, что здесь нет солнца и очень мало шансов, что растениям хватит горящего у меня над головой света. Это ведь не солнце. Так что яблони у меня вряд ли появятся. Опять же, даже если и появятся – яблоки ведь на них нескоро появятся.

Стащив одеяло, повесил его на другой край стола. И пошел скоблить пол у кормильни. Работал долго. Так увлекся монотонным процессом, что и не заметил, как пролетели часы и пришло время снова дергать за рычаг. Едва опустился второй рычаг, раздался щелчок. Третий рычаг активирован.

Дергать или нет? Разить или нет? Ответ очевиден – разить! Что бы не значило это слово. Я пока не собираюсь поднимать бунт.

Третий рычаг опустился до упора. Щелкнул. Пошел наверх. Дело сделано. Я постоял чуть рядом, глядя на кормильню – не зазвенит ли? Не угостят ли чем? И не окажется ли в угощении укоризненного тайного послания?

Тьфу. Сам себе противен – похож на дворнягу, совершившую несложный трюк и надеющуюся получить в награду кусочек сахара. Уже не первый раз замечаю в себе эту дрожащую струнку подхалимской надежды – ну наградите меня, наградите, ведь я послушно дернул за рычаг! Наградите же меня!

А подсознание уже бормочет – награда не помешает! Ведь надо сделать больше запасов продовольствия! А если опять дадут яблоко? Это витамины! Они важны! А может чего новенького получу! Поэтому и жду награду – она важна для моего выживания!