Тщательно разжевывая пищу, наблюдал за проплывающей внизу землей. Ведь именно туда я стремлюсь. На листе у моих ног появилась заштрихованная окружность – Столп. Вокруг него потянулся едва заметный пунктир – путь моего креста. Я не забывал отмечать особо приметные объекты. Высокую горку. Группу каменных шипов торчащих в разные стороны. Наполовину засыпанную снегом глубокую трещину. А вот особняком стоящие три постройки с внутренним двором частично закрытым навесом. Видно пару огоньков – там теплится жизнь. Эту пометку выделил жирным. По моим прикидкам постройки километрах в десяти от виденного мною ранее большого поселения.

Мне не удавалось рассмотреть все в деталях – сильно мешала искристая муть висящая над землей. Если в ней встречались большие разрывы – просто замечательно, карта окрестностей пополнялась новыми отметками. Именно благодаря разрывам я увидел и разглядел зону находящуюся под брюхами кружащих вокруг Столпа крестов.

М-да…

Под крестами были кресты… могильные, выражаясь фигурально. А если напрямую – подо мной лежали разбитые кельи. Еще один отчетливо видимый круг вокруг Столпа. Только на этот раз выложенный прямо на промороженной земле. Кельи, кельи, кельи… лежащие отдельно или вповалку, маленькими группами или целыми горами. Множество рухнувших летучих тюремных камер.

Все верно – ничто не вечно под луной.

Пусть загадочный и непостижимый, но ни один механизм не может служить вечно. Рано или поздно он придет в негодность. И тогда отслуживший свое крест рухнет оземь. И вряд ли кто озаботится вовремя снять с него экипаж в количестве одного человека. Насколько я мог видеть, упавшие кельи получили разные повреждения. Некоторые кресты практически целые. Другие разлетелись на куски, их на метры разбросало по земле. Думаю, немало зависит от того, с какой высоты падает келья. Я задрал голову. Взглянул наверх. Я видел над собой далекие черные точки крестов – они гораздо выше меня. Чем выше взлетел – тем больнее падать.

Трагично. Особенно в том случае если за спиной почти сорок лет отсидки и глубокий старик готовится покинуть камеру и вдохнуть воздух свободы… и тут плавный полет кельи прерывается и переходит в отвесное падение. О чем успевает подумать несчастный? Сколько гневных воплей и проклятий успевает он извергнуть перед смертью?

Повернувшись, я осмотрел свою камеру. Изнутри не понять. Кирпичные стены выглядят монолитно и нерушимо. И ничто не говорит о состоянии спрятанного за ними механизма. Пока шестеренки крутятся. Но кто знает, когда одну из них заклинит…

Хм…

А если в результате поломки крест не упадет? Просто случится мелкая и смертоносная неполадка. Откажет любая из систем.

Прервется подача воды.

Пропадет свет.

Не будет тепла.

Замолкнет кормильня.

Никогда не откроется кокпит.

Никогда не поднимутся ставни по левому или правому борту креста…

Некоторые из этих поломок вполне можно пережить. Некоторые же обрекут на смерть. А потом? Скажем, после смерти узника от жажды… забросят ли сюда следующего бедолагу? Ведь его будет ждать та же участь. Потенциально бесконечная череда смертей… или все же тюремщики получают какую-то информацию о техническом состоянии крестов. И либо посылают ремонтную бригаду устранить проблему, либо же просто плюют на крест и узника в нем, но больше не забрасывают туда новых сидельцев. Крест опустится и навсегда останется в ледяной мути.

Ремонтная бригада…

Интересная мысль…

Если набраться сил… я имею ввиду – стать действительно сильным и быстрым. Приготовить нож, после чего сломать какую-либо важную систему креста. Простейший вариант – вбить кляп в горло водоносной трубке. Пусть подавится. Вода перестанет поступать. Не страшно – я всегда могу сделать большой запас воды и продержаться на них не меньше пары недель.

Так… Я остановил подачу воды.

Ок.

Где-то там – просто предположим – на табло тюремщиков замигает тревожный красный огонек. В одной из келий непорядок. Вода не поступает. Без воды узник умрет. Хороший причем узник – исправно трудящийся, дергающий все три главных рычага. А я продолжу дергать рычаги и после учиненной диверсии. Устранить проблему снаружи невозможно. Им придется войти в келью. Где их буду поджидать я. С кинжалом в одной руке и с пудовой гирей в другой. Дальше действовать придется по обстоятельствам.

Вот только много неясностей. Как они войдут в камеру? Через дверь, которую я так и не обнаружил? Или неким мистическим способом? Сколько их будет? Один? Или десяток? И кто это будет? Усталые работяги прикрываемые не менее усталым пузатым охранником? Или ко мне наведается пять злобных сильных парней, что живо исправят неполадки и между делом выбьют мне передние зубы. Боковые оставят – хлебушек жевать.

Итог – опять надо расспрашивать и выспрашивать, проявляя при этом осторожность.

О…

Летящий надо мной крест окутался облаком пара и начал медленно спускаться. Он был метрах в трех надо мной. Теперь же чуть сместился влево и снижался. Грядет швартовка…а я толком не успел рассмотреть окрестности. Но еще успею. Проглотив последний кусок хлебного подноса, я бережно укутал оставшийся хлеб и встал. Поправил фуражку. Одернул клеенчатый плащ. Готов к встрече…

***

- Как ты, братишка? – сказавший это казался подростком. Но только до тех пор, пока не подошел ближе к стеклу и не стали видны глубокие морщины безжалостно исполосовавшие его лицо – Чем помочь, чем подогреть?

Сверкнули в косой улыбке пара золотых фикс.

- У меня все в порядке – коротко улыбнулся я в ответ – Есть что предложить в обмен? Может что-то требуется кому-то передать?

- Да ты не кипяшуй, не торопись как обгорелый, братишка. О себе обскажи. Откуда вообще? Как настроение?

- У меня все в порядке – тем же тоном и с той же улыбкой повторил я – Есть что предложить в обмен? Может что-то требуется кому-то передать?

- Да ты как заведенный… ты чуть успокойся. И здесь люди живут. И не такое случается. Хата твоя как? Не течет? Тепло?

Незнакомец сделал пару странных нарочитых жестов. Он старался казаться круче чем есть, это очевидно. Я с интересом разглядывал его. Но независимо от итого осмотра знал – серьезно его воспринимать не стану. Когда ставни открылись, он медленно и величаво шел к окну. То есть дернул рычаг, потом отбежал, развернулся и неспешно зашагал. Любитель дешевых спецэффектов не может быть серьезным человеком.

Подметив несколько словечек в его речи, я ответил, отступив на этот раз от шаблона. К чем издевки?

- Все в порядке. Время идет. Скоро ставни закроются. Обмен? Передача?

- Передать что кому-то хочешь? Так я подмогну. Чем там? Стоящее что? Не боись, процентов ломовых не требую.

- Мне самому ничего никому передавать не надо – качнул я головой.

- Так поменяемся давай! Бартер! Ченч! Тебе чего вообще надо?

- Бумагу бы взял чистую. Любого формата. Но мой товар неходовой – еда. Сухари, немного колбасы.

- Сойдет! – расплылся в обрадованной улыбке субтильный мужичок – Бросай еду в ящик!

- У тебя есть бумага?

- А то! Но не при себе. Достать надо. При следующей чалке передам тебе пару листов. Бросай еду.

- Нет – отказался я – Так не пойдет. Сначала хочу увидеть товар.

- Ты мне не веришь, что ли?

- Доверие тут не при чем. Бизнес это бизнес. Бумагу покажешь в следующий раз?

- Я таких наездов не забываю. Но по первой не серчаю – зеленый ты еще. Меня не знаешь, местные обычаи не сечешь. Ничо – покровительственно улыбнулся золотозубый – Подучу тебя. Клади еду в ящик. Есть что посерьезней сухарей? Бумага штука недешевая. Колбаса, рыба. Винцо мож найдется? А?

- Так не пойдет – развел я руками – Я работаю по своим правилам. Нерушимым. Первым получаю товар. Следом кладу в ящик свой. И только так.

- Аа-а-а… - протянул субтильный. Его лицо исказил короткий и быстрый как удар молнии тик – Вот ты как…

- Хорошего дня – вежливо улыбнулся я и, развернувшись, пошел прочь.