Пич наблюдала, как они спрыгнули с грузовика, побежали за Лоис, и молилась, чтобы их шаги не так звучно раздавались в тишине. Быстро завернув цистерны, она выбралась из грузовика. Подняв борт, закрепила его цепями и навесила висячий замок. Из отеля раздавались громкие голоса. Через окно она увидела Крюгера с людьми из гестапо. О Боже, он идет сюда! Неожиданно ключ выпал из задрожавших пальцев и, тихо звякнув, упал к ее ногам на гравий. Пич в отчаянии смотрела в сторону кухни. Дерьмо! Что она сделала! Пич колебалась всего минуту. Крюгер был уже у двери. В мгновение ока она обежала грузовик и бросилась к деревьям, прежде чем Крюгер открыл дверь.

Лоис вела троих мужчин вниз по ступеням из внутреннего двора к подвалу, а затем прокладывала путь бесконечными коридорами мимо полок с замечательными винами и шампанским. Подвалы тянулись по всему фасаду отеля и были запутаны, как лабиринт, сложными переходами и тупиками. Освещая путь фонариком, Лоис вела их по темному маленькому тоннелю, отбрасывая в сторону кучи ящиков, чтобы расчистить дорогу к двери. Она тихонько потянула за металлическое кольцо, поднимая тяжелую каменную плиту, за которой оказались ступеньки.

— Сюда, месье, быстро, — прошептала она. Тусклый свет единственной лампочки освещал комнату. Несмотря на крохотные размеры, она все-таки была довольно удобной. Вдоль двух стен стояли койки, покрытые чистыми одеялами, с подушками. На квадратном деревянном столе стояла бутылки вина, воды, хлеб, сыр и фрукты. На скамейке у стены — радиопередатчик.

— Слава Богу! — воскликнул один из мужчин. Мы сразу же должны передать сообщение на Марсельские острова. Это срочно, мадемуазель, срочно!

Лоис взяла наушники и включила передатчик. Какое-то время он трещал, потом замолк. Она чувствовала их напряженные взгляды, отчаянно пытаясь настроить аппарат. Все было бесполезно. Радио молчало.

— Сегодня приедут люди, которые проводят вас по побережью, — сказала она. — Если повезет, будете в Марселе завтра ночью. Может сообщение подождать до завтра?

— Завтра немцы планируют взорвать старый порт в Марселе. Хотят нагнать страху на движение Сопротивления, партизан и собственных дезертиров. Они пытались организовать облавы и прочесывания, но это невозможно. И вот их ответ. Если мы не передадим предупреждение, погибнет много людей.

Их небритые усталые лица были охвачены тревогой, глаза от нескольких бессонных ночей воспалены. Они оставили жен и семьи, не зная, когда снова увидятся с ними, их собственное будущее висело на волоске, и все же они были озабочены судьбой товарищей.

— Я позабочусь, чтобы сообщение было передано, — пообещала Лоис. — Дайте мне вашу связь, и все будет сделано.

22

Пич, описывая огромные зигзаги, бежала с горы из деревни, портфель болтался у нее за спиной, а длинные загорелые ноги мерили землю огромными прыжками. В дальнем конце внутреннего двора она остановилась перевести дух, решив не подкрадываться со стороны кухни, где был риск столкновения с Крюгером, который непременно должен был маячить у грузовиков с шампанским. Вместо этого Пич решила пройти через сады к фасаду отеля, чтобы любому было ясно, что она идет от бабушки, а не из деревни.

Изящный розовый отель четко вырисовывался на ясном ярко-голубом небе, обрамленный черными силуэтами пальм и шапками сосен. Из бара доносились знакомые звуки «К Элизе» Бетховена. Было еще рано, и бар был непривычно пуст, без смеющихся голосов и звона льда в высоких бокалах. Глубоко вздохнув для храбрости, Пич проскользнула мимо больших французских окон террасы. Зеленые, слегка навыкате, глаза Крюгера следили за ней, когда она, лавируя между столиками, шла к месту, где, как обычно, на высоком стуле сидела Лоис.

— Привет, малышка, — сказала Лоис, погладив сестричку по растрепавшейся голове. — Похоже, ты хочешь пить, — добавила она, когда Пич взобралась на стул рядом с ней.

— У нас есть шампанское, — громко сказала она, поглядывая на Крюгера, — мы только что получили целый грузовик.

Ее иронический смех прокатился по тихому залу, и Крюгер взглянул на нее. Допив пиво, он вышел из бара. Капитан гестапо проверил документы водителей грузовиков и нашел их в полном порядке. Под пристальным взглядом Леоноры он изучил неожиданно появившиеся накладные и бегло осмотрел грузовик. Через полчаса он отбыл, отпустив людей, с ящиком великолепного шампанского «брют» в машине. Капитан гестапо обвинил Крюгера в том, что тот понапрасну тратит время гестапо. Крюгер был все еще вне себя, и Лоис радовалась, что они так провели его, поставив в дурацкое положение.

Майор итальянской армии, который считал, что достиг определенных успехов у Лоис до того, как появилась Пич, выглядел озабоченным и, усевшись между Лоис и Пич, облокотившись на стойку бара, возобновил свою атаку на том месте, где Пич ее прервала. Девчушка разъяренно смотрела ему в спину, желая, чтобы Ферди был здесь, — тогда было бы гораздо проще поговорить с Лоис. Она отчаянно подавала ей знаки глазами, но Лоис, казалось, не замечала ее сигналов.

— Лоис, — сказала она наконец, — мне что-то попало в глаз, — и демонстративно потерла его.

— Разреши мне, пожалуйста. — Достав безупречно белый льняной носовой платок, майор велел ей запрокинуть голову и сначала посмотреть вверх, потом вниз.

— Ничего нет, — сказал он, промокая ее глаза, из которых теперь лились слезы. — Теперь все в порядке, бамбино, — Его улыбка предназначалась Лоис.

Пич зло посмотрела на него. Она не «бамбино», ей почти восемь лет и когда-нибудь будет восемнадцать. Она сражается за Францию вместе со взрослыми, и у нее есть срочное сообщение для Лоис.

— Лоис, — сделала она еще одну попытку. — Я не очень хорошо себя чувствую. Проводи меня в дамскую комнату.

Лоис удивленно подняла брови.

— Бедняжка, — пробормотала она, обнимая Пич за плечи. — Это, должно быть, шампанское.

Со своего места рядом с регистратурой Крюгер видел всех, кто входил и выходил из гостиницы и бара. Заметив Лоис и Пич, он последовал за ними по коридору, который вел к задней части отеля, но был вынужден остановиться, когда они вошли в дамскую комнату. Злой от неудачи, он ждал, прислонясь к стене.

Приложив палец к губам, Лоис осмотрела элегантную комнату, отделанную розовым мрамором и зеркалами, затем проверила кабинки, чтобы убедиться, что они пусты.

— Гастон сказал, что сопровождающие люди не смогут прибыть сегодня, — выпалила Пич, — им придется подождать.

— Подождать? Как долго?

Пич пожала плечами.

— Гастон сказал, может быть, неделю.

— Это невозможно. Они должны попасть в Марсель в 24 часа, иначе положение очень осложнится. Когда немцы взорвут квартал, не станет безопасных мест, все рассеются, кто куда сможет, и мы даже не знаем, сохраним ли наши старые контакты.

— Дело не в этом, — проговорила Пич. — Гастон не может передать сообщение, радио глушат. Он думает, немцы запеленговали передатчик и знают, где он находится. Гастон спрятал передатчик и не будет работать по крайней мере неделю.

Гастон был опорой всего движения Сопротивления в этом районе, и Лоис знала, если он решил, что работать слишком опасно, то положение, действительно, не из лучших.

— Он сказал, если ты сможешь, передай сообщение и переправь людей в Марсель, — продолжала Пич, — но сам он бессилен.

В отчаянии Лоис опустилась на плетеный стул и зло стукнула кулаком по столу.

— Как? — взорвалась она. — Но как? Черт их побери!

— Должен быть выход, — сказала расстроенная Пич. Вдруг Лоис вспомнила.

— Конечно, — вскричала она, — крупье!

Пич припомнила толстого усатого мужчину в пиджаке крупье, подобравшего записку, которую она передала по дороге из школы домой.

— Крупье родом из Марселя! Он знает маршрут и связи. Он сможет сделать это.

Лоис вскочила и решительно направилась к двери. Неожиданно она остановилась, рука замерла на дверной ручке. Конечно, ей невозможно поехать в Монте-Карло и предупредить крупье. Крюгер не выпускал ее из вида. Она помнила злобу в его зеленых стеклянных глазах. Леонора тоже не сможет поехать. Если ее не будет на обеде в честь дня рождения фон Штайнхольца, чтобы отдавать распоряжения и следить за порядком, Крюгер сразу поймет, что случилось нечто чрезвычайное. Совсем пав духом, Лоис опять опустилась на плетеный стул.