Он сидел в уголке бара на террасе, попивая сухой мартини и ожидая Леонору. Она обещала пообедать с ним, предупредив, что, возможно, задержится.

— Я подожду, — пообещал он, который никогда никого не ждал. И ожидание встречи с ней приятно волновало его. Ему нравилось ждать Леонору.

— Ты очень загадочна, — сказал он ей в первый вечер, когда они оказались одни на террасе виллы, — такая холодная, спокойная и деловая. Но это только одна твоя сторона, другую ты не показываешь никому.

— Ты все это придумываешь, Жан-Поль, — ответила она, избегая его взгляда, — или путаешь меня с сестрой. Это Лоис — сложная, многосторонняя натура.

— Лоис читается так же легко, как открытая книга. У нее в голове все ясно, никакой путаницы. А вот у тебя, Леонора…

Он, должно быть, задел больное место, потому что Леонора посмотрела так, словно он ее ударил, и поспешила вернуться к гостям Леони в ярко освещенный салон.

Он извинился на следующий день и отбросил как что-то ненужное все ее тысячу и одну отговорку, сказав с улыбкой:

— Ты не обманешь меня своими уловками. Не забывай, что я тоже управляющий отелем. Оставь свои дела, и давай пообедаем вместе.

К его удивлению, Леонора согласилась. Они сидели в маленьком деревенском ресторанчике высоко в горах над побережьем, проведя несколько часов в тени беседки, оплетенной виноградом, укрытой от солнца плотными глянцевыми листьями, поедая спелые дыни и сыр, потягивая прозрачное белое вино, а Леонора говорила.

Она рассказывала ему о Лоис, как та всегда требовала внимания к себе, как Леонора постоянно защищала и оберегала Лоис, как сильно она любила сестру и как разрывается ее сердце, видя, как каждый вечер в баре Лоис играет свою роль, делая вид, что все так и должно быть и так было всегда.

— Я бы сделала все, — страстно произнесла Леонора, — все, чтобы повернуть время вспять.

— Часы нельзя отвести назад, — нежно сказал Жан-Поль, беря ее за руку и чувствуя, как она вздрогнула от прикосновения. — Нужно идти вперед, по возможности приспосабливаясь к новым обстоятельствам. Жизнь состоит из ударов судьбы, перемен, различных обстоятельств, рока — назови это, как хочешь.

— Ты не понял, — сказала Леонора, отнимая руку. — Лоис любила! По-настоящему любила. Но когда в нее выстрелили, Ферди никогда уже за ней не возвращался, он думал, что она умерла…

Жан-Поль ждал, что она добавит что-нибудь, но голос Леоноры оборвался, и она сидела, опустив глаза, глядя на ярко-красную фигу забытую на тарелке, похожая на взволнованную молоденькую девушку со своими светлыми гладкими волосами, схваченными белой ленточкой.

— Леонора, — спросил Жан-Поль, — почему ты никогда не была замужем?

Удивленные янтарные глаза встретились с его взглядом.

— Но Ферди хотел жениться на Лоис, — вырвалось у нее, и, осознав сказанное, она вспыхнула, отвернувшись, но прежде он успел заметить блеснувшую на ресницах слезинку.

Так вот в чем дело! Жан-Полю не нужны были объяснения, подкрепленные подробностями, — он все понял. Он подождал несколько мгновений, а затем произнес:

— Это все было очень давно, Леонора. Жизнь продолжается, и приходит другая любовь, порою скорее, чем ты можешь подумать. Почему не попытаться жить сегодняшним днем, не прошлым или будущим, а настоящим? Мы здесь в этой солнечной беседке, в прекрасных горах, у наших ног лежит чудесное средиземноморское побережье, пьем холодное вино, едим изысканные фрукты, наконец, мы просто с тобой вместе. Быть с тобой для меня такая радость. Постарайся просто наслаждаться этим днем. Разве тебе не хорошо со мной?

Леонора ответила с благодарной улыбкой:

— Конечно, я счастлива с тобой, Жан-Поль! С тех пор он проводил с ней столько времени, сколько она могла уделить ему. Леонора призналась Жан-Полю, что впервые с тех пор, как она управляет отелем, она перепоручает свои дела другим, и ее немного озадачивает, что без нее дела в отеле идут так же гладко, как и при ней. Но потом ей понравилось «прогуливать уроки», как она это называла. Они вместе путешествовали по побережью, пересекая границу и оказываясь в Италии, чтобы пообедать, возвращались обратно через рыбацкие и горные деревушки, останавливаясь полюбоваться местными достопримечательностями то здесь, то там, делая покупки и счастливо ссорясь, обсуждая свой выбор. И он поцеловал ее один или два раза, совсем легко. Но целовал ее, не как брат сестру.

Жан-Поль глотнул мартини и посмотрел на часы. Леонора опаздывала уже на полчаса. Не важно, он подождет.

Леони ошеломленно смотрела на Леонору. Из всего, что внучка могла бы рассказать ей, это было самым неожиданным. Она была счастлива и чувствовала огромное облегчение, видя, как Леонора расцвела в обществе Жан-Поля за последние несколько месяцев. Когда Леонора сказала, что ей надо рассказать что-то важное, Леони питала надежду, что внучка пришла признаться в любви к Жан-Полю. Все было бы так чудесно… но сейчас вместо этого — отчаянный рассказ о ее страсти к Ферди и их печальный роман.

— Я никогда не рассказала бы тебе и никому другому, — призналась Леонора, — если бы не письмо от Ферди, которое пришло сегодня утром.

Она передала ей белый хрустящий лист бумаги с пометкой наверху: «Отель „Ритц“. Париж».

Леони быстро прочитала его. Бедная Лоис! О, бедная Лоис! И несчастная Леонора! Как только это могло случиться?

— И что ты собираешься ответить? — спросила она Леонору.

— Еще несколько недель тому назад я бы хотела увидеть его, хотя, конечно, не встретилась бы с ним, — призналась Леонора. — Ты не можешь себе представить, в каком душевном состоянии мы оба были, бабушка. Все произошло как во сне.

— Сон, в котором ты владела тем, что принадлежит твоей сестре, — отрывисто бросила Леони.

— Бабушка, пожалуйста, о, пожалуйста, не сердись! Я знаю, все было ошибкой. Я все бы отдала, чтобы этого не случилось — особенно сейчас.

— Из-за Жан-Поля?

— Да. И из-за Лоис. Она такая стойкая и такая уничтоженная. Я не хочу обидеть ее. Вот почему Ферди никогда не должен приезжать сюда, бабушка. Он думает, что Лоис умерла. Лоис не захотела бы, чтобы он увидел ее в таком состоянии, она не пережила бы, если бы он узнал, что она — калека…

— Никогда не называй так свою сестру! — Ни разу в жизни Леони не поднимала голос на свою внучку и увидела, как Леонора вздрогнула. — Единственное, что может послужить тебе извинением, — ты взяла то, что уже не понадобится твоей сестре. Лоис никогда не упоминала его имени за все эти годы. Поэтому пусть все остается, как есть. Постарайся забыть то, что ты сделала. Живи своей собственной жизнью, а не жизнью Лоис. Перед тобой — весь огромный мир, если ты, конечно, используешь свой шанс и вспомнишь о том, что ты женщина.

Леонора обняла ее, и Леони почувствовала слезы на щеке.

— Да, бабушка, да! Я буду, я обещаю.

Она говорила это так, словно стала, как прежде, маленькой беззащитной девочкой.

Леоноре просто нужно было написать письмо перед тем, как встретиться с Жан-Полем. Потом она сможет пойти к нему, свободная от своей прошлой вины. Ручка быстро летала по плотной голубой бумаге… «Нам не нужно встречаться, Ферди, это не в твоих интересах и не в моих. Пожалуйста, не пытайся встретиться со мной… я виновата во всем, я единственная, кто должен просить прощения за то, что обманула саму себя. Пожалуйста, не вини себя ни за что. Так лучше. Леонора».

Она опустила письмо в фойе, по дороге в бар, где ждал ее Жан-Поль, и видела, как оно скользнуло в стеклянный ящик, навсегда унося то, что было, из ее жизни.

Взглянув на часы, она убедилась, что опоздала на целый час, но Жан-Поль обещал ждать. Она чувствовала огромное облегчение, ушла тяжесть из сердца, она торопилась увидеть Жан-Поля.

Ферди медленно ехал по улицам Монте-Карло, время от времени посматривая на красный диск солнца, медленно опускающегося в уже потемневшее море. Через несколько минут ярко-красное и золотистое сияние превратится в прозрачные средиземноморские сумерки.