- Мужики приходят сюда развлекаться, мало кто остается весь вечер за столиком, - отпивая из стакана, просвещает меня сутенер.

- Я проголодалась, - придвинув к себе тарелку, принимаюсь есть. Ждать никого не собираюсь. Я не хочу есть, но ещё больше ни с кем не хочу общаться. И улыбаться невыносимо, когда на душе скребут кошки. Вкуса еды не чувствую, с таким же успехом я могла бы жевать вату.

- Я позвонил Виктору, он приедет за нами через час, - сообщает Давид. Я помню предупреждение Гранова, но я не знаю, что придумать, чтобы Давид уехал без меня. Полковник вроде сам обещал с ним разобраться, вот пусть и разбирается. - Поговорить… не получится, - часть предложения услышать не выходит из-за громкой музыки на сцене, но я и так понимаю, о ком речь. Видимо, интерес Аркадия к красивой стриптизерше уловила не только я. - Ты ведь не собираешься здесь задерживаться? - спрашивает он, не дождавшись от меня реакции на свои слова.

- Нет. Я устала, и у меня разболелась голова, я бы уехала прямо сейчас, - произношу негромко, я даже не уверена, что он меня слышит.

- Я тебя отвезу, - тем не менее заявляет Давид.

- Я могу вызвать такси, - мысленно умоляю отпустить меня.

- В этом нет необходимости, - заявляет сутенер и переводит взгляд на сцену. Отрезав кусочек стейка, медленно пережевываю мясо. Кожей чувствую, когда в зале появляется Гранов. Мне не хватило времени, чтобы успокоиться. Стоило ощутить его присутствие, и меня вновь сковало напряжение.

Поправляя воротник рубашки, он садится за стол. Рядом со мной. Слишком близко. Слишком! Я слишком хорошо помню его обжигающие ладони на своей коже.

- Ты не ешь? - обращает внимание на Давида. Мне кусок в горло не лезет, но тарелку я не отодвигаю, продолжаю копаться в ней вилкой.

- Я не голоден, - делает очередной глоток из бокала. - Тебе налить? - интересуется Давид у Гранова, поднимая бутылку с напитком темно-медового цвета.

- Налей, - соглашается полковник. Вроде он не собирался пить или я что-то не так поняла? С ним пьяным я точно никуда не поеду. Новая музыкальная композиция, которая звучит громче предыдущих, знаменует, что на сцену вышла новая танцовщица.

Наполненный стакан Гранов ставит рядом с собой, но пить не спешит. На столе загорается экран телефона Давида, он подносит его к лицу, кажется, решая, отвечать или нет.

- Слушаю, - принимает вызов Давид. Уставившись невидящим взглядом на сцену, я прислушиваюсь к разговору сутенера. Это сложно сделать из-за громкой композиции, которая льется из динамиков. Давиду, видимо, тоже ничего не слышно, потому что он выходит из-за стола, что-то громко и резко произнося в трубку.

Мы с Грановым остаемся вдвоем, мне хочется встать и выбежать следом за Давидом.

Как?

Как нам работать дальше?

Делать вид, что ничего не произошло? Зачем он все усложнил?!

- Давид сейчас уедет, я отвезу тебя домой, - отодвигая от себя тарелку с едой, к которой так и не прикоснулся, заявляет Гранов.

- Не надо меня подвозить, - стараюсь не окрашивать свой голос эмоциями. - Вызовите мне такси, - там, в уборной, я легко перешла на «ты», а теперь специально выстраиваю между нами границы, переходя на «вы».

- Тебя отвезет мой водитель, - громко втягивает через нос воздух. Я не слышу, но краем взгляда замечаю, как поднимается его грудная клетка.

Как и сказал Гранов, Давид куда-то срывается, не забыв вернуться за столик и со всеми попрощаться.

- Завтра жду на работе, - наклонившись к самому уху, произносит сутенер. Я замечаю, как напрягся Гранов, когда Давид подался к моему лицу. «Подумал, что он тоже собирается меня поцеловать?» - про себя зло усмехаюсь.

- Я тоже пойду, - поднимаюсь из-за стола спустя пять минут после ухода Давида. Это тот максимум, который я смогла перенести рядом с Грановым.

- Я провожу, - резко встает он с дивана, с шумом отодвигая стол. Удивительно, как не посыпалась на пол посуда.

- Я вызову такси, - спустившись с крыльца, произношу негромко, не хочу, чтобы нас слышали стоящие у входа секьюрити, но точно знаю, что Гранов меня услышит, он буквально приклеился ко мне сзади.

- Я не буду извиняться за поцелуй, - хватая за локоть, останавливает меня. - Но мы об этом обязательно поговорим, - обещает полковник.

- Не о чем говорить, - резко реагирую, выдергивая руку из захвата. Если бы он хотел, легко мог удержать, но такой цели полковник себе не ставил.

- Ошибаешься, но сейчас ты не в том настроении, чтобы меня услышать. Идем, водитель тебя уже ждет, - указывает рукой в сторону своего автомобиля.

Как только он закрывает дверь, отрезая меня от своего общества, я закрываю глаза, пытаясь сдержать накопившиеся во мне слезы.

«Прости меня, Олег…» - мысленно обращаюсь к любимому. Столько лет я была тебе верна, а сегодня…. впервые предала…

Олеся

Принимаю душ, почти засыпая, а как только голова касается подушки, глаза смыкаются, и открываю я их в пять утра без будильника. Чувствую себя разбитой, но точно знаю, что не усну. Иду в ванную комнату, встаю под контрастный душ, чтобы взбодриться. Аппетита нет, но после чашки горячего кофе я заставляю себя съесть нехитрый завтрак из двух яиц, нескольких нарезанных долек помидор черри и одного тоста. Собралась я быстро. Надела первое платье, которое попалось под руку, точнее, это была первая попавшаяся под руки вешалка. Легкий макияж без тонального средства, пудры, хайлайтера… Пусть кожа дышит. Не выдержу весь рабочий день в таком гриме.

Все утро отгоняла мысли о вчерашнем вечере, но как только позвонил Гранов, меня накрыло. Прожигая взглядом телефон, я вспоминала, как его твердые горячие губы прижимались к моим, как сильные руки сжимали и ласкали тело, как настырный язык покорял неприступную крепость, пока та не пала. Пала так быстро и безоговорочно, что до сих пор печет в груди от злости на себя.

Я не хочу с ним говорить, я не готова смотреть ему в глаза… Но я не имею права поддаваться чувствам! Телефон замолкает. Не испытывая угрызений совести, кладу его в сумочку. Спускаюсь вниз, завожу двигатель и выезжаю со двора.

Гранов обязательно перезвонит, и, когда он перезвонит, мне придется ответить. До начала рабочего дня больше двух часов, мне бы просто покататься, развеяться, подумать… но я уже знаю, что моя душа приведет меня в единственное место, где я смогу выговориться, где меня услышит и поймет… тишина.

Зря я это делаю! Потом тяжело будет себя собрать. У меня непростое задание, к которому сложно подготовиться даже за полгода, а я прошла экспресс-курс. Мне нужно сосредоточиться на работе…

Сколько бы я себя ни отговаривала, но все равно еду в сторону кладбища. По дороге заезжаю в супермаркет. Беру горсть мятных леденцов. Сонная кассирша недовольно косится на мою покупку, но молча пробивает, принимая у меня оплату. Подъезжая к кладбищу, ощущаю спокойствие. Есть ощущение, что Олег знает, что я приехала. Он стоит и встречает меня у ворот, мимо которых я прохожу, осматриваясь, будто могу его увидеть. Но не вижу… никогда не вижу…

Несмотря на чувство раскаяния, что со вчерашнего дня не покидало меня, я ощущаю спокойствие и умиротворение.

- Ну, здравствуй, родной! - дойдя до черного гранитного памятника, сделанного во весь рост, здороваюсь с мужчиной, которого любила больше жизни. Ловлю себя на мысли, что о своих чувствах говорю в прошедшем времени, меня словно бьет током.

Люблю!

Люблю!

До сих пор люблю.…

Присаживаюсь на край мраморной надгробной плиты. Холодная, не успела ещё нагреться на солнце. Не боясь заработать цистит, достаю из сумочки мятные леденцы. На могиле Олега стоят три букета искусственных цветов, выгоревших за лето на солнце. Бросив на них короткий взгляд, определяю, кто принес их на могилу. Вот эти красные розы от мамы. Желтые принесла сестра. А нежный букет искусственных лилий - от Светки. Он самый свежий. Почти не потемнел от дождей. Я никогда к ней не ревновала. Со Светой Олег встречался в юности. Была любовь, страсть и даже разговоры о свадьбе, но она не приняла его профессию, и они расстались. Отец девушки предлагал Олегу место в своем бизнесе, а он отказался. Порой я думаю, что зря отказался, ведь сейчас он был бы жив…