— „Люблю грозу в начале мая…“ — с улыбкой повторил Серёжа, и все засмеялись.

Половина неба была еще закрыта, еще гремел гром, но его добродушное ворчание было уже совсем не страшным.

— А ты здо?рово, Света, перетрусила, — сказал Серёжа.

— Сам-то… Ты уж лучше помолчи. Герой!

Сдерживая улыбку, поглядывал Ваня на гостей.

Он и сам испугался, но еще не разобрался, почему. Сейчас ему казалось, что перегруженная лодка могла легко перевернуться, и он испугался за Светлану. Кто его знает? Может быть, это и так, а может быть, и не так. Гроза всё-таки была страшная.

Лениво покачиваясь на волнах, лодка скользила по воде. От одежды ребят шёл пар, но настроение у всех было прекрасное. На уху рыбы хватало, а значит, Поля может блеснуть своим мастерством.

— Ну, хорошо, товарищи дорогие, — сказал Серёжа, задумчиво глядя на приближающийся берег, — а что вы намерены завтра делать? Какие ваши планы?

— Мы с девочками пойдём за ягодами, а вы, наверно, опять рыбачить, — сказала Светлана.

— Та-ак! Великолепная работа для шефов! Ты не забудь, Светлана, сосчитать, сколько ягодок найдёшь… Для отчёта. А я буду докладывать о количестве пойманных рыб: окуней отдельно, плотвы отдельно.

— Всё? — нетерпеливо перебила его Светлана.

— Нет, не всё. Меня всё-таки интересует, — в чём же выражается наша шефская работа?

— А в том, что мы познакомились, подружились, увидели успехи колхозных ребят и будем дружить дальше, — сказала Светлана.

Её раздражал этот, не свойственный Серёже тон, каким он иногда разговаривал.

— Очень хорошо!

— Я понимаю, что ты хочешь, — продолжала она, — провести собрание и сделать гениальный доклад…

— А чего ты злишься? — просто спросил Серёжа. — Я же готовил доклад, и ты сама говорила, что это не плохо…

— Ну, а если все заняты на покосе?

— Завтра вечером приедет Мария Ивановна и Николай Тимофеевич, — сказал Саша.

— Вот именно! Завтра они приедут, а мы послезавтра уедем!

— Так ты хочешь доклад сделать? — спросил Ваня. — Давно бы сказал!

— А что?

— Если надо, я соберу ребят…

Светлана взглянула на Серёжу и засмеялась. Видимо, он понял причину смеха, потому что презрительно вытянул губу и сказал:

— Твой смех доказывает, что ты еще маленькая девочка, и только… Я пользовался самыми последними материалами. Да, да!.. Нигде даже не напечатанными. Папа сказал, что мой доклад имеет научное значение…

— Он сказал это в шутку.

— Ошибаешься… Он сказал это, когда прочитал тезисы.

— Не пропадёт твой доклад. Прочитаешь во Дворце пионеров, — успокоила его Светлана.

На этом разговор оборвался. Они увидели на берегу большую группу поджидающих ребят.

Серёжа был доволен. Всё складывалось как нельзя лучше. Приехала Мария Ивановна с председателем колхоза, и вечером состоится доклад. Выступать он любил. На всех школьных и пионерских собраниях Серёжа был признанным оратором. Он не смущался и не запинался, как другие, — наоборот, всегда находил нужные слова и сравнения…

Ребята хлопотали. По предложению Марии Ивановны, заседание решили устроить на участке, возле шалаша. Как раз будут перед глазами результаты работы.

Солнце стояло высоко, и до собрания оставалось ещё три часа, но всё было уже готово. Шалаш украсили. Принесли стол, три скамейки и несколько табуреток. Приодевшиеся по-праздничному ребята слонялись по участку, не зная, что делать.

Вдруг в деревне послышался шум машины. Шум приближался. Скоро все увидели, что машина шла прямо по дороге к пионерскому участку.

— Ой, девочки! Сколько ребят едет! — вырвалось у Тоси, когда она увидела в кузове машины празднично одетых, с красными галстуками ребят.

— А ведь это к нам, — догадался Саша и крикнул: — Ваня, из „Ленинской искры“ приехали!

Ваня вышел из шалаша и сразу узнал машину. На подножке, держась за ручку дверцы, стояла Мария Ивановна.

— Ну вот! Встречайте гостей! — сказала она, спрыгивая на землю, когда машина прошла по дороге и остановилась возле берёз.

Председатель колхоза „Ленинские искры“ товарищ Зозулина из газеты узнала о „Хороших помощниках“ и, как всегда, откликнулась первая. Собрала всех пионеров своего колхоза, посадила их на грузовик и повезла на экскурсию в „Дружный труд“ — посмотреть, убедиться и поучиться.

Некоторое время приехавшие ребята с любопытством смотрели на шалаш, на дымок тлеющего костра, на участок. Среди ребят находился и Федька Широков. Полная Зозулина с трудом выбралась из кабинки.

— Приехали! — сказала она. — Слезайте, помощники!

Ребята с шумом и криками посыпались через борта машины.

— Где у вас бригадиры… Ваня Рябинин и Зина Нестерова? — спросила женщина. — Вы? Ну, здравствуйте!

Она поздоровалась со всеми юннатами за руку.

Серёжа со Светланой с интересом наблюдали за спокойными движениями и неторопливой речью этой полной, крупной и немолодой женщины. Ваня успел им шепнуть, что это председатель одного из лучших колхозов района.

— Ну так что, Маша? Какой у нас план? — спросила Зозулина у агронома и, обернувшись к своим ребятам, сказала: — Тихо! Без криков! Располагайтесь вот здесь… покучнее.

Слова её подействовали, как строгая команда. Видимо, у ребят она пользовалась авторитетом.

— Где ваша знаменитая картошка? Это? — спросила Зозулина и, не дожидаясь ответа, направилась к участку.

Она долго смотрела на растения. Вид их был несколько необычен. Картофель растёт кустом, а эти имели всего один стебель.

— Сколько же тут всего? — спросила она.

— Две тысячи семьсот сорок три, — ответил Ваня.

— Сколько-о? — с удивлением переспросила Зозулина.

Ваня повторил.

— И всё это из четырёх картошек? Маша, а они нам не втирают очки? — обратилась она к агроному.

Вместо ответа Мария Ивановна звонко расхохоталась.

— Н-да! Теперь я уже не удивляюсь… Что ни день, то какое-нибудь чудо придумают! — сказала Зозулина и, повернувшись, грузно зашагала к своим пионерам.

Видя, что Светлана с Серёжей скромно стоят в стороне. Мария Ивановна взяла их под руки и подвела к Зозулиной.

— А вот это наши гости, — представила она их. — Ленинградские юннаты, мичуринцы. Наши шефы. Приехали познакомиться и установить связь.

— Тоже картошкой занимаетесь? — спросила Зозулина, крепко пожимая им руки.

— Да. Мы размножаем для колхоза эти сорта, — сказала Светлана, — „северную розу“ и „Камераз“.

Приехавшие ребята молча прислушивались к разговору. Глаза их блестели от любопытства и нетерпения.

— Вот, слышите? Шефы из Ленинграда! — обратилась к ним Зозулина. — Хорошо. А сейчас без шума, без крика посмотрим достижения. Руками ничего не трогать! — предупредила она. — Глазами и ушами работайте…

— А ногами? — спросил Федька Широков.

— Ногами только туда и обратно.

Зозулина с ребятами, как клуха с громадным выводком цыплят, подошла к участку.

— Вот вам наглядное доказательство, — медленно начала она, и в тоне её послышался упрёк: — Когда у пионеров голова варит по-настоящему, то они занимаются не глупостями. Я говорю про Шурку и компанию… — поправилась она. — Вот смотрите! Тут всего-навсего четыре картошки посажено. Смотрите, что они в один год сотворили!

— Так это картошка? — спросила одна из девочек.

— Ну ясно, не груши! Вы слушайте внимательно! Нынче мы попросим у „Дружного труда“ выделить нам тоже четыре картошки и на будущий год эти картошки размножим… Как и они!.. Вот я тогда посмотрю, на что вы пригодны. Коля обещал перегнать…

— Это он так… Он еще не умеет! — послышался высокий голос девочки, и Ване показалось, что это сказала Тося.

— Они тоже не умели, а научились, — нравоучительно заметила Зозулина. — Мы их попросим, чтобы они и нас научили.

— Товарищ Рябинин, — вежливо спросила высокая девочка с массой веснушек на лице и руках, — когда вы резали черенки, вы их сначала в воду ставили?