― Извини. Я сегодня немного рассеянная.

― Я не заметил.

Выражение его лица было мрачным, и я не могла понять, дразнит он меня или нет.

В первую очередь я не могла понять, что он вообще здесь забыл. Рив никогда ничего не делал просто так, без причины. Дружеский сюрприз? Или это такой способ сделать первый шаг?

Я надеялась, что это так. Потому что это означало бы, что я ничего не испортила. Это означало бы, что план «А» все еще в действии. Означало бы, что между мной и Ривом может быть нечто большее, а для меня это становилось все важнее.

Но после того, как он кинул меня в вечер нашего свидания, я была почти уверена, что мыслью о дружеском сюрпризе пыталась выдать желаемое за действительное. И его тон показался мне в какой-то степени ледяным. Зловещим. Или это было только мое воображение, вызванное покрывшейся паутиной мечтой?

― Ты слишком много думаешь, ― упрекнул меня Рив, словно прочитав мои мысли. ― Ложись обратно и выброси все мысли из головы.

Он разорвал наш зрительный контакт и сосредоточился на массаже. Переместил руки на голень, костяшками пальцев скользя по чувствительным местам и мягко надавливая. Его прикосновения были сильными, уверенными. Именно такими, как мне было нужно.

Я смирилась и расслабленно легла на стол. Но выбросить все мысли из головы точно не смогла. Только не сейчас. Между мной и Ривом существовало напряжение, сейчас усилившееся во много раз, потому что от его массажа во мне разгорался огонь, и я превращалась в желе. Ощущения были совсем иными, нежели когда я думала, что надо мной работает Джеффри. Теперь массаж был не просто приятным ― он был чувственным. Теперь движения его рук были не просто хорошей техникой ― они казались интимными. Теперь простыня не была надежной защитой ― она казалась лишь скудным укрытием. Теперь я была не расслаблена, а возбуждена.

Особенно когда он скользнул руками выше. И еще выше. Когда согнул мое колено. Когда плавно переместил пальцы на мышцы моих бедер и начал массировать внутреннюю поверхность. Затем Рив повел ими вверх, еще выше, что задел кончиками своих пальцев мою киску.

В моих жилах закипела кровь. Желание. Нужда. Потребовалась вся выдержка, чтобы не начать ерзать и извиваться. Вся выдержка, чтобы не начать умолять его… О чем? О большем. Только так я могла это сформулировать. Просто ― «о большем».

Чтобы не терять бдительности, я пристально следила за тем, как он нападал на мое тело. Он был сосредоточен. Сдержан. Как настоящий профессионал, хотя это была и не его работа. И, как всегда, держал себя в руках.

Но едва заметная напряженность выдавала его с головой. Я видела усилия, которые он прилагал, чтобы сохранять спокойствие. Видела, как черты его лица затуманило желание. Видела, как его взгляд скользил по моей коже. Я перестала гадать и стала мечтать о том, как это могло бы быть.

Он потянулся к простыне, и во мне затеплилась надежда. Но он просто накрыл мою ногу и перешел на другую сторону, чтобы повторить процесс.

Правда на этот раз он решил заговорить:

― Надеюсь, ты расслаблена и пребываешь в хорошем расположении духа, Эмили. Потому что нам надо поговорить.

На душе появилось плохое предчувствие. Разговор был явно не тем направлением, в котором я хотела, чтобы развивались события. Что бы он ни хотел сказать, я была не особо настроена слушать. Слишком уж была возбуждена.

Хотя он не говорил об этом вслух, но я знала, что таковы условия его сделки: он касается меня, по-своему, а я должна слушать его, хочется мне этого или нет.

Поэтому снова привстала и обратила на него столько внимания, сколько могла.

― Очень интересно, ― начал он, повторяя эти потрясающие движения пальцами, массируя мою стопу, ― как люди реагируют на тебя, когда думают, что ты избежал наказания за убийство.

У меня скрутило живот. Не стоило и говорить: любой разговор, начинающийся с убийства, не мог хорошо закончиться.

― Большинство людей боятся тебя, ― сказал он, когда скользнул рукой по моей голени. ― Они вечно заняты. Перестают посещать твои мероприятия. Они, само собой, не позволяют себе быть замеченными рядом с тобой. На самом деле, из-за потери таких связей не стоит особо расстраиваться, ведь тебе не нужны трусы. Это хороший способ избавиться от них.

― Я не трусиха, ― возразила я, желая защититься. Хотя и не понимала зачем. Или почему беспокоилась о том, что он мог иметь в виду, будто сложившаяся ситуация ― хороший способ избавиться от меня? Ведь, вероятно, именно этого я и должна была желать.

Он взглянул на меня с весельем в глазах.

― Нет. Ты не трусиха. Не боишься. Или просто недостаточно сильно боишься.

Я едва справлялась с дрожью, которая стремилась завладеть моим телом. Это было довольно угрожающее заявление. И я хотела начать отрицать и его. Мне хотелось сказать ему, что уже достаточно испугалась. Но что, черт возьми, все это означало?

Однако, возможно, он был прав. Учитывая, что несмотря на все, что о нем узнала, я все еще была возбуждена. Все еще возбуждена, вопреки предупреждению, ясно звучавшему в его тоне. Я действительно была недостаточно напугана.

Веселье на его лице превратилось в нечто больше похожее на благоговение. Его внимание вновь вернулось к моей ноге. Мне не было достаточно хорошо видно его лицо, чтобы понять, о чем он думал. Однако после того, как он подтолкнул мою лодыжку назад, чтобы согнуть колено, характер его прикосновений изменился. Одним пальцем Рив провел линию вдоль внутренней поверхности моего бедра. Мягко. Сладко. Но, добравшись до того места, которого я так хотела, чтобы он коснулся, резко остановился. Прошла секунда. Две.

Затем он просто продолжил массировать, сохраняя полную невозмутимость. Пока.

Я могла подождать.

Он продолжил говорить твердым, ледяным тоном:

― Есть и другие люди. Те, которые уважают тебя. Они вовсе необязательно твои друзья, поскольку тоже боятся. Возможно, даже сильнее, чем те, кто держатся от тебя на расстоянии. Они продолжают финансово поддерживать все твои начинания. Приглашают тебя на вечеринки. На свадьбы своих детей. Они ищут твоего общества. Потому что… видишь ли, они боятся, что если будут вести себя иначе, то… ну…

Стук сердца гулко отдавался в моих ушах. Внезапно я почувствовала себя уязвимой. И это не имело ничего общего с наготой и хрупкостью по сравнению с чувством, вызываемым силой, которую он излучал.

Будто в подтверждение своих слов, Рив усилил давление костяшек своих пальцев, буквально вдавливая их в мое бедро, что причиняло мне некоторую боль.

― Вообще-то, это очень сильная власть. Даже сильнее денег. Ты могла прочувствовать ее благодаря недавнему успеху того шоу. Только умножь ее еще на миллиард.

― М-м-м-м, ― промычала я в ответ. Хотя, в основном, это была просто непроизвольная реакция на движения его рук. Он вновь подобрался к верхней части бедра. Как и раньше, Рив коснулся кончиками пальцев моих складочек.

Черт возьми, я была влажной. Измученной ожиданием. В этот раз позволит ли он своему прикосновению продвинуться дальше? Глубже?

Он убрал руки. Опустил мою ногу, прикрыл простыней и пригвоздил меня взглядом к месту.

― Это также непохоже на власть, которой может обладать очень привлекательный человек. Ее-то ты должна понимать. ― Он обвел взглядом мое тело, все еще прикрытое простыней, и глубоко вздохнул. ― Думаю, ее ты должна понимать очень хорошо.

Это было обвинение. Об этом говорили его тон и тяжелый взгляд. Подонок. Какие бы надежды я не питала по поводу недавней сцены, сейчас было очевидно, что его намерения были далеко недружественными. Скорее, это больше походило на наказание. Я все еще немного не понимала, за что. За то, что плавала в его бассейне? Или за то, что пользовалась своей привлекательностью, чтобы привлечь его внимание? Возможно, потому, что заявилась без приглашения? Мне казалось, что выговор ограничился только этими унизительными прикосновениями. Полагаю, я ошибалась.

Я опустила взгляд на его брюки, и это принесло мне хоть какое-то удовлетворение. Он совершенно точно был тверд. Может, он и наказал меня, но, судя по всему, и себя тоже.