Рив направился к двери, и неожиданно я испугалась, что он уйдет. Но вместо этого он схватил табурет, стоявший в углу, и сел, так что его лицо оказалось напротив моего. Я не поднимала глаз, но опустила ресницы, потому что стоило мне оторвать взгляд от своих ног, как мне становилось его видно. Он был так близко, что это меня пугало. Почему он вообще сел? Почему отказался от возможности возвышаться надо мной? Хотя, когда он стоял, мне было более комфортно. В таком положении, как сейчас, я чувствовала себя уязвимее.

Все мои чувства обострились, но я старалась не паниковать. Во рту чувствовался привкус железа, словно я прикусила язык. Может, так оно и было. Стул скрипнул, когда Рив передвинулся. Зачем? Я вновь услышала, как он снова выдавил лосьон из дозатора. А затем Рив снова опустил свои руки на меня, мягко массируя мои плечи круговыми движениями. Как и прежде: идеальное сочетание давления и внимания к узлам.

Я закрыла глаза.

После нескольких долгих минут тишины, он вновь заговорил:

― Есть еще одна группа людей. ― Его голос был низким, успокаивающим. ― Она небольшая и… как бы это выразиться, увлеченная, что ли. Их привлекает опасность. Тайна. Интрига. Для них она чарующа. Я часто встречаю таких людей.

Он сдвинул пальцы ниже, к мышцам над грудью.

― Они хотят подружиться с тобой. Хотят трахнуть тебя. Хотят, чтобы ты трахнул их.

Мои глаза распахнулись, и я чуть наклонила голову, чтобы лучше его видеть.

«Ты говоришь обо мне?» ― хотелось спросить мне. ― «Думаешь, я увлечена тобой, потому что меня привлекает мысль об опасности?».

Но промолчала. Потому что, скорее всего, он был прав.

Несмотря на то, что я смотрела на него, его взгляд все еще был сосредоточен на его руках. Рив провел ими от груди до яремной впадинки, где ненадолго задержал их. Мне стало интересно, чувствовал ли он бешеный стук моего сердца?

Когда он снова привел их в движение, то разделил руки, скользнув по бокам шеи. Каждый клеточка моего тела задрожала от ужаса. Я в страхе замерла.

― Уверяю тебя, Эмили, это далеко не так романтично, как кажется. ― Его голос был очень тихим, а в ушах отдавался гулкий стук моего сердца, так что мне пришлось поднапрячься, чтобы расслышать его слова. ― Это фасад. Это та сила, которая тебя привлекает. Идея насилия. Не сам половой акт.

Рив чуть ущипнул кожу на шее. Он едва касался меня. Лишь легкое щекотание.

Но все, что я знала… Боже, он мог с легкостью сломать мне шею. Достаточно было просто сжать пальцы, и все.

― В действительности, Эмили, убийство ― грязно и необратимо. И это больно.

Я стиснула зубы. Все мышцы в теле напряглись. Я не была готова к такому повороту событий. Теперь я действительно была напугана.

Он опустил руки на плечи, и я с облегчением выдохнула.

Затем он снова начал ритмично массировать. Рив так сильно впивался пальцами в мое тело, что на глазах у меня выступили слезы. Однако лучше уж такая боль, чем мягкое прикосновение, но к горлу.

― Ты расспрашивала обо мне, Эмили, ― сказал он, и весь воздух покинул мои легкие. Так вот, за что он меня наказывает, вдруг поняла я. Я снова облажалась. Причем по полной. Неужели и правда думала, что мои мини-допросы останутся незамеченными? Неужели действительно думала, что Рив мог хоть что-нибудь оставить незамеченным? ― Меня это не радует.

Я ничего не смогла поделать со всхлипом, вырвавшимся из горла.

― Ох, Эмили. Ш-ш-ш. ― Он провел рукой по моим волосам, поглаживая. По идее, этот жест должен был успокоить, но у Рива он намеренно получился жутковатым. ― Я все понимаю, красавица. Поэтому не могу винить тебя за желание разузнать все о моих предыдущих женщинах. Это умно. Ты хочешь узнать, сможешь ли занять их место. Хочешь узнать, сможешь ли ты с ними сравниться. Хочешь узнать, почему мы больше не вместе. И связано ли это с тем, что я действительно, как говорят люди, опасен. Я прав?

В ответ я кивнула, не в состоянии говорить из-за пересохшего горла.

― Я хочу услышать это, Эмили. Поэтому ты задавала эти вопросы, не так ли?

Мое «да» прозвучало, как очередной всхлип, но ему этого хватило.

― Хорошо.

Он провел кончиками пальцев по моему лицу от подбородка до лба, остановившись, чтобы помассировать виски.

― Знаешь, Эмили, подводным камнем в общении с мужчинами, которые представляют угрозу, является то, что ты не осознаешь, насколько они на самом деле опасны, пока не станет слишком поздно.

Я вздрогнула. Но даже несмотря на всхлипывания и дрожащую нижнюю губу, я все еще несомненно была возбуждена.

Я решила его ненавидеть. Ненавидела его и ненавидела себя.

Рив с громким хлопком уронил руки на колени.

― Вот что я тебе скажу, раз уж ты такая любопытная: каждые отношения, которые у меня были, заканчивались не без причины. Это все, что тебе нужно знать.

«Если бы он собирался меня убить, ― подумала я, ― то не сказал бы этого. Он рассказал бы мне все. Верно?» Ставить на это деньги я бы не рискнула, но хотя бы понадеялась.

Он приблизил свое лицо к моему и коснулся кончиком носа моей скулы. Слеза скользнула по моей щеке, когда он прошептал на ухо:

― А что касается того, можешь ли ты сравниться с ними, или нет ― да, Эмили. Ты одна из очень немногих женщин, которые могут.

Он прикусил мочку уха, и каждая клеточка моего тела вздрогнула от страха и волнения.

Внезапно он встал и улыбнулся. У этого чертового засранца хватило наглости послать мне свою дьявольскую усмешку.

― Рад был пообщаться, Эмили. Хорошо поговорили, не правда ли?

К счастью, он не ждал от меня ответа, потому что я не смогла бы ничего сказать. Слишком была напугана. Слишком зла. Он и не думал причинять мне боль, лишь припугнуть. И Рив получил от этого удовольствие. Это сделало его в моих глазах проклятым мудаком.

Он собрался уходить, и я притихла настолько, насколько могла, ожидая, когда же хлопнет дверь. Тогда я смогла бы встать, одеться и убраться нахрен отсюда.

Но прежде, он снова заговорил:

― О, и я думаю, ты правильно поступила, когда решила не встречаться с тем мальчиком, работником бассейна. Как я уже сказал, он всего лишь ребенок. Тебе же, для того, чего ты хочешь, нужен мужчина.

Вот и все. Я была в ярости. Он уделал меня. Напугал. Унизил и упрекнул. А теперь еще и намекнул, что он единственный человек, который мог дать то, что мне нужно, и он вне игры. Я была его слабостью. Он хотел меня и ненавидел, возможно, так же сильно, как я ненавидела его.

Я села и повернулась к нему, намеренно позволив простыне упасть на талию.

― Звучит так, будто ты ревнуешь, Рив.

Он развернулся, и его глаза заблестели при виде моей обнаженной груди. Взгляд был жарким и первобытным, отчего соски превратились в твердые горошинки. Он положил ладонь на внушительную выпуклость на брюках и погладил себя.

― Возможно, я ревную, ― сказал он натянутым, как струна, голосом. ― Но по собственному опыту знаю, что нельзя позволять ревности управлять твоими действиями.

Все еще с рукой на члене, он сделал последнее заявление:

― Покиньте мой курорт, мисс Уэйборн.

Затем он ушел.

Я раздраженно застонала.

А потом тоже ушла.

Оделась так быстро, как только смогла, и поспешила обратно в свой номер, где в спешке собрала вещи. Через час после того, как покинула массажный кабинет, я выселилась из отеля и направилась домой. Готово. С ним было покончено. Все это было плохой идеей. Этот мужчина псих. Гребаный манипулятор.

В течение всей двухчасовой поездки назад в Голливуд, и последующих дней тоже, слова Рива оставались со мной, преследуя так же настойчиво, как Эмбер. Да, он предупреждал меня. Доказывал, что является угрозой. Убедился, чтобы я поняла, кто он и на что способен. И у него получилось — я была полностью убеждена.

Но я не могла выбросить из головы его взгляд — будто он хотел съесть меня. Этот взгляд говорил о том, что его самоконтроль висит на волоске. Это было очевидно, когда он погладил себя через брюки.