Вместо сочувствия или даже уважения к чувству чести юноши, Бротандуивэ почувствовал только презрение.

— Сгэйльшеллеахэ был слеп, — тихо сказал он и встал в полный рост. — Непредсказуемые действия Вельмидревний Отче разрывают нашу касту изнутри… и моя смерть не поможет кому-либо из нас. Теперь вставай!

Был еще одна вещь, которую следовало сделать Оше самостоятельно не добраться до берега достаточно быстро. Бротандуивэ посмотрел вокруг, а затем направился к участку яркого света в промежутках между деревьями.

— Что вты делаешь? — спросил Оша.

— Молчи и подчиняйся. Не говори, пока не велено.

Они были достаточно далеко от чьих-либо глаз, которые не должны видеть то, что будет дальше… то, что и Оша не должен видеть. Бротандуивэ достиг края поляны и остановился, жестом приказывая Оше сделать то же самое.

— Жди, — сказал Бротандуивэ и вышел на поляну.

Закрыв глаза, Бротандуивэ снова очистил своё сознание, как будто, позволяя тени забрать его полностью. Здесь, в свете, не было тени. В опустошенном сознании, он вызвал один образ и держал его, пока его мысли совершенно не стихли.

Он надеялся, что услышит… Услышит присутствие образа из тени, которая стояла на фоне света. Он потерял все ощущения, даже ускользающих мгновений.

Пока тяжелый топот не заставил его открыть глаза.

На дальней стороне поляны среди деревьев, между группой кедров вдруг началось движение. Он, казалось, отделился от деревьев, и вышел в поле зрения. Появилась длинная конская голова с двумя кристально-голубыми глазами, больше, чем у маджай-хи. Эти глаза остановились на нём, в то время как высокие уши существа обратились в его сторону.

Олень был бы слишком изящен рядом с этим массивным зверем, ибо он был большой, как лось или рослые лошади. Серебристо-серого оттенка шерсть была длинной и косматой, особенно на плечах и широкой груди. То, что сначала показалось ветками, было двумя изогнутыми рожками — гладкими, без зазубрин — высоко выступающими над головой.

Бротандуивэ услышал сзади удивленный шепот Оши: «Клуассас!»

— Спасибо, — пробормотал он, ибо тот услышал его зов.

Он собирался заставить Ошу сделать еще что-то бессовестное.

Клуассас — Слышащие — были одними из древних священных духов леса, как и маджай-хи. Отчаяние толкнул Бротандуивэ на то, что другие считали святотатством. Но они не понимают, что это был один из секретов греймасги. Только они могут воззвать глубоко в тень, в пустоту себя, чтобы просить такую помощь.

Уркарасиферина нигде не было поблизости, насколько Бротандуивэ мог чувствовать. Он должен уйти, а Оша должен поскорее попасть к Хейнас. Затем он услышал, как Оша тяжело отступил назад.

Потрескивание листьев под его ногами, остановило великолепное существо.

Бротандуивэ не мог рисковать, снова вразумляя Ошу.

Серебристо-серый Клуассас медленно вышел на поляну. Его шерсть светилась, как серебряные нити на солнечном свете, и его глаза казались слишком яркими. Когда существо подошло достаточно близко, Бротандуивэ смог почувствовать фыркающее дыхание на своём лице, он опустил свою массивную голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

Бротандуивэ подставил лоб к носу Священного. Он отпустил его образ, и в затенённом пустотой сознании, представил Ошу и прибрежный пункт назначения юноши, который необходимо достичь.

Зверь фыркнул и единожды топнул массивным копытом, но не с целью проломить голову или ударить его. Бротандуивэ чувствовал его горячее влажное дыхание, когда зверь выдыхал, на подбородке и горле. Когда он открыл глаза, то оказался лицом к лицу, с глазу на глаз, со «Слышащим».

— Оша, — прошептал он, — подойди… Сейчас же.

Прошло больше, чем три вдоха, прежде чем он услышал шаги юноши. Оша обогнул их широко слева, выражая сильную напряженность.

— Что ты делаешь? — прошептал он.

— Взбирайся на его спину, — приказал Бротандуивэ.

— Нет! Я не буду ездить на Священном, как на вьючном животном!

Бротандуивэ не верил, что Оша, анмаглахк ограниченного положения, будет повиноваться ему, но он сдержал свою настойчивость.

— Прошло уже много времени с тех пор, как я получил камень! — Он почти сорвался. — Он будет нести тебя быстрее, чем ты можешь себе позволить. Он согласился на это… Надо добраться туда.

Бротандуивэ достал гладкий камешек с сообщением и бросил его Оше.

Оша с ужасом метался взглядом между камнем и Слышащим. Клуассас повернул свою голову к нему и сделал шаг. Оша напрягся. Когда существо фыркнуло ему в лицо, его глаза закатились, как будто он готов был упасть в обморок.

— Это его выбор, — тихо сказал Бротандуивэ.

Оша сглотнул и протянул руку, чтобы взять камень. Смиренно повернув голову, он шагнул в сторону внимательного существа. Медленно протянул руку, чтобы взять его за шею. Даже такому высокому, как он, пришлось прыгнуть и подтянуться, чтобы закинуть ногу на спину. Всё ещё боясь прикоснуться к нему, он быстро отвёл руки назад.

— Ты бы лучше держался, — предупредил Бротандуивэ. — Когда дойдёшь до пещеры Хейнас, брось камень через край пропасти в красный свет, поднимающийся снизу… и они придут.

Теперь, когда они были готовы расстаться, и Оша будет делать всё, что от него требуется, Бротандуивэ подошел ближе. Он понятия не имел, что сказать.

— Во Тьме и Безмолвии.

Оша не смотрел на него, как будто аксиома анмаглахков больше не имела смысла. Клуассас бросился без предупреждения между деревьями и Оша схватил его за шею.

Оба быстро исчезли из виду, и Бротандуивэ отвернулся.

Он не знал, что за цель была дана Уркарасиферину Вельмидревним Отче. Теперь появился другой раскрытый греймасга, дальнейшие действия которого оставались загадкой. Это было три дня назад в анклаве, и Уркарасиферин, может быть, почти на четверть дня впереди.

Бротандуивэ побежал через лес.

* * *

Бротандуивэ вздрогнул от мягкого стука в дверь флигеля гильдии.

— Греймасга? — тихо позвала снаружи Леанальхам. — Ужин подан. Ты спустишься?

Он помедлил, прежде чем ответить:

— Да. — И отвернулся от окна к двери.

Бротандуивэ пытался — и не мог — забыть все, что он потребовал от Оши, нарушая клятвы, и гораздо хуже то, что он сделал, чтобы спасти свой народ.

Лисил не мог не наслаждаться пребыванием в пристройке гильдии Чатбура. Сравнительная роскошь была слишком заманчивой. Кровать была такой мягкой, что он и Магьер спали допоздна на следующий день и не хотели вставать. После обеда они взяли Леанальхам и пошли в магазины, главным образом, чтобы помочь ей приспособиться к новому миру. Девочка все еще была робкой среди многих людей, но это стало менее заметно, пока один из них остался рядом с ней. У нее было меньше паники на оживленных улицах.

Во время посещения магазина Леанальхам была в восторге от того, что Магьер купила ей новую мягкую расческу. Девушка использовала старый деревянный гребень, который приобрела где-то по дороге. Ее радость простому подарку в чем-то смутила, Лисила или, может быть, это заставило его больше осознать, что Леанальхам не привыкла к проявлению доброты со стороны чужих людей. Но, выйдя из дома, он также заметил несколько таверн, призывающих к старым привычкам, которые он считал похороненными и забытыми.

Когда они вернулись с причала в сумерках, Домин Тамира приветствовала их с улыбкой.

— Ужин готов, — заявила она. — Вы должны позвать других товарищей.

— Да, конечно, — ответил Магьер.

На верхнем этаже они увидели, как Малец сидел между лестницей и закрытой дверью Бротана. Даже Лианалхам вздохнула от раздражения.

— О, маджайхи, ты должен был пойти с нами.

Лисил не был так уверен и шагнул к двери, чтобы постучать.

— Бротан, ужин.

Дверь открылась и Бротан выглянул, его взгляд остановился на девушке. Она подняла маленький предмет в руке.

— Послушай, греймазга, Магьер купила мне расческу. Я пойду и положу ее к своими вещам.