— Ваше высочество, прикажете немедленно начать следствие? — спросил Преториус.

— Нет.

— Но ведь без следствия виновных не удастся обнаружить.

— Не хочу следствия. С вашими юридическими выкрутасами ничего путного мы не добьемся, и мне пришлось бы долго ждать, пока я узнаю имена виновных. Нет, я сумею иначе покарать непокорных, и моя месть будет ужасна.

— Разрешите предложить вашему высочеству мои услуги?

Подумав немного, герцог ответил:

— Нет, вы мне не нужны. Но я хочу воспользоваться вашим посредничеством в другом деле, которое находится в связи с наказанием бунтовщиков.

Герцог отвернулся, подошел к окну и выглянул во двор, по-видимому, собираясь с мыслями. Успокоившись немного, он снова обратился к Преториусу, который все время стоял, подобострастно согнувшись:

— У вас в Висбадене имеется свой дом, Преториус?

— Так точно, ваше высочество. Он расположен на углу улицы Мясников и рыночной площади.

— Можно ли войти в этот дом, оставаясь незамеченным, со стороны рынка?

— Можно. Рядом с улицей Мясников есть тупик, откуда можно войти во двор моего дома.

— Так, — задумчиво произнес герцог. — Если бы я мог положиться на ваше молчание…

— Ваше высочество! — воскликнул Преториус, прижимая руку к сердцу. — Занимаемая мною должность судебного следователя сама по себе уже служит порукой, что я умею молчать, а когда дело касается вашего высочества, то я скорей умру на плахе, чем окажусь недостойным вашего доверия.

Герцог, видимо, остался доволен этим ответом; он сел в кресло и задумался. Помолчав немного, он произнес:

— Вот что, Преториус. Сегодня, около девяти часов вечера, я приду в ваш дом.

— Много чести! — подобострастно воскликнул Преториус. — Неужели ваше высочество почтите мое убогое жилище? Какое счастье!

— Никто не должен знать об этом, — продолжал герцог, — я закутаюсь в плащ и вообще приму меры, чтобы меня не узнали. Но предупреждаю, Преториус, никому ни слова. Эта тайна должна остаться между нами.

— Будьте покойны, ваше высочество.

— Я хочу кое с кем повидаться у вас в доме. Встреча с этим лицом тоже должна остаться в тайне. Этому лицу вы сегодня же доставите письмо, из которого оно увидит, что я буду ждать его.

Герцог взял лист бумаги и перо и набросал дрожащей рукой несколько слов. Сложив бумагу, он запечатал ее своей герцогской печатью. Затем передал письмо, на котором не было написано адреса, Преториусу.

— Известна ли вам торговая фирма Андреаса Зонненкампа во Франкфурте? — спросил герцог.

— Так точно, ваше высочество, — ответил Преториус, — как же мне ее не знать. Ведь она пользуется европейской известностью.

— Быть может, — продолжал герцог, — вам также известно, что делами этой фирмы управляет не один только Андреас Зонненкамп, но и доверенный его, некий Финеас Фокс, англичанин, давно уже живущий в Германии.

— Я лично знаю Финеаса Фокса. У него в Висбадене уютный особняк, там он живет почти всегда вместе со своей несчастной дочерью.

— Вот как! У Фокса есть дочь? Я этого не знал.

— Да, есть. Про нее много говорили в свое время. Несколько лет назад — впрочем, не так уж давно — Фокс выдал дочь за известного в Висбадене врача, некоего Зигриста, который пользовался всеобщим уважением. Фокс дал своей дочери богатое приданое, тем более, что благодаря получаемому им у Зонненкампа огромному жалованью он в средствах не стесняется. Свадьба была отпразднована с большой торжественностью, и молодая чета поселилась в доме, где до этого жили Зигрист со своей матерью. Казалось, что брак не может не быть счастливым. Но в один прекрасный день Зигрист исчез. Однажды он с утра уехал из города, как делал это уже не раз, и больше не вернулся. Сани и лошади его были найдены в лесу, вблизи усадьбы некоего Баумана. Лошади были почти замерзшие, что указывало, что они долго блуждали по лесу. Самого же доктора и след простыл. Финеас Фокс пустил в ход все средства, чтобы разыскать своего зятя. Он назначил большую награду тому, кто укажет, где находится доктор Зигрист, но все усилия ни к чему не привели. Зигрист так и пропал, его нет и поныне.

— Странная история, — пробормотал герцог. — Какие же существуют предположения по поводу исчезновения доктора?

— Говорят разное, — ответил Преториус. — Многие думают, что брак Зигриста был не так счастлив, как казалось, что будто он любил какую-то девушку, которую однажды привез раненую в дом своей матери и вылечил и которая затем осталась у них в качестве прислуги. Фамилию этой девушки ваше высочество знаете — это Елизавета, дочь старшего лесничего Рорбека. Уверяют, что Зигрист женился на дочери Финеаса Фокса по настоянию своей матери, хотя любил ту девушку, почему его брак был несчастлив и доктор в лесу покончил с собой. Но так как трупа его не нашли, то говорят, с чем согласен и я, что, скорей всего, Зигрист скрылся в Америку. Так или иначе, дочь Фокса вскоре после свадьбы овдовела, ее отец приобрел дом в Висбадене, где и поселился вместе с нею.

— Так, — заметил герцог. — Если вы хорошо знакомы с Финеасом Фоксом, то вам нетрудно будет исполнить мое поручение. Вы отправитесь к нему в Висбаден и передадите это письмо. Он уже знает, кому оно предназначено, и отправит его по адресу.

— Я в точности исполню приказание вашего высочества. Кстати, позволю себе заметить, что дней десять назад к Финеасу Фоксу приехал гость, если не ошибаюсь, американец, говорят, брат или родственник Фокса, но во всяком случае богатый человек. Как-то раз я видел его с Финеасом Фоксом на улице в Висбадене и поразился обилию перстней на его руках и красоте бриллиантов.

— Я не знаю этого американца, — холодно ответил герцог. — А разве его появление в Висбадене замечено всеми?

— Этого не скажу. В Висбадене много приезжих, так как наши целебные источники привлекают иностранцев. Впрочем, этот приятель или родственник Фокса мало где и показывается. Обыкновенно он выходит только по вечерам и всегда гуляет по уединенным улицам.

— Все это меня мало интересует. Так вот, Преториус: вы знаете, в чем состоит ваше поручение, и я прошу вас бережно хранить это письмо, чтобы оно не попало в чужие руки. Если вы исполните поручение хорошо, то будьте уверены в моей благодарности.

— Вы осчастливили меня, ваше высочество.

Герцог кивнул головой в знак того, что беседа закончена. Преториус отошел к дверям, трижды низко поклонился, остановился и спросил:

— Изволили, ваше высочество, решить участь бунтовщиков?

— Там увидим, — резко проговорил герцог. — Будьте уверены, Преториус, кара не минует негодяев, но я сумею наказать их гораздо более чувствительно, чем отдача под суд. А теперь ступайте.

Преториус ушел.

Герцог глубоко вздохнул. Приложив руку ко лбу, он заметил, что голова его горит, как в огне. Он нахмурился, и лицо его приняло жестокое выражение.

— До сих пор я медлил, — прошептал он, — до сих пор я еще не решался следовать примеру германских герцогов, давно уже наполняющих свои кошельки. По крайней мере, я делал это не так открыто, считаясь с интересами моих подданных. Но когда эти негодяи бунтовщики явно нарушили свой верноподданнический долг, я не стану больше церемониться с ними и жестоко отомщу.

Он заложил руки за спину и начал ходить взад и вперед по кабинету.

— Уже целую неделю, — продолжал он, — этот мистер Смит из Филадельфии ждет моего решения. Я не поддавался соблазну его золота, но сегодня вечером покончу это дело. Для меня это будет, во всяком случае, прибыльно: моя касса наполнится, и я избавлюсь от непокорных подданных. Мне нечего бояться упреков, я могу сказать, что караю бунтовщиков, осмелившихся оказать содействие разбойнику Лейхтвейсу против меня.

Всегда так бывает: желающий совершить нечто несогласное с совестью или оскорбить своих ближних, ищет и находит в чем-нибудь свое оправдание, чтобы заглушить голос совести. Но тот, кто воображает, что совесть даст себя убить, жестоко ошибается. Она рано или поздно проснется, и тогда горе тому, кто пытался ее задушить.