С чего бы ему отправлять ее в Дублин?

— Что ты от меня хочешь? — потребовала она.

— Оук, что ты хочешь? — эхом повторила Т'Мурра.

Поджав губы, Зара резко развернулась и пронеслась через дверной проем, пожелав, чтобы он мгновенно перенес ее на солнечные полы Белого Особняка.

Кусок туалетной бумаги прилип к ее шелковым домашним туфлям, и она ушибла палец на ноге о кусок сломанного бетона, незамеченный в темноте.

Все еще в Дублине.

— Эй, — позвал мужской голос. — Вы в порядке? Могу я вам чем-то помочь?

Она скованно повернулась к человеку, вторгнувшемуся в извечную Фейри-драму, в которую превратилась ее жизнь, и глаза ее бесконечно расширились. Мужчина спешил к ней, и когда он вышел на пространство, освещенное фонарями у паба, она осознала, что он очень привлекателен, красив той красотой, что время от времени заставляла Фейри похищать их. Молодой, сильный, с темными волосами, гибким телом танцора и прекрасными глазами.

— Я в норме, — натянуто сказала она.

— Мне так не кажется. Этот город может быть опасен, особенно ночью для одинокой женщины в таком наряде. Идем. Давайте найдем вам другую одежду. Ниже по улице находится магазин.

Зара запоздало осознала, что прозрачное платье, надетое под ее плащом, открывало все и не скрывало ничего, и тогда она мгновенно создала иллюзию более плотного платья, силой воли превратив его в мягкую плотную желтую ткань.

Ничего не произошло.

Молодой человек прищурился.

— Фейри? Или человек?

Она покрепче запахнула плащ на своем теле и просеяла его в другой, удаленный город.

Он стоял там же, не отводя взгляда от ее лица и ожидая ответа.

Она понятия не имела, какая судьба ждет королев, раньше срока передавших свою силу, и узнавала это по-плохому. Его вопрос был ценным. Она тоже не была уверена, кем является.

Она посмотрела на развалины мощеной улицы, заметила бутылку, наклонилась, взяла ее и разбила, затем закатала рукав и уколола себя осколком стекла. Появилась тонкая струйка крови.

Затем исчезла.

— Так вы Фейри, — сказал мужчина. — Если так, у вас есть силы убраться из этого места, не так ли?

Конечно, прямиком в ад, с помощью порталов короля, которыми он так легко манипулировал. Она освободилась от Зеркал и теперь могла просеиваться. Она немедленно перенеслась на остров Морар, чтобы скорректировать свои планы.

Ничего не произошло.

Она остановила свой выбор на крошечной, несущественной частичке магии и попыталась создать внезапный снегопад на своем месте.

Ни снежинки, ни порыва ветра.

Тогда она поняла. Передача силы забрала от нее все силы, даже те, что не являлись частью Истинной Магии. Несомненно, теперь ими владела О'Коннор. Теперь она знала, почему королевы дожидались, пока они почти полностью не испарялись в то загадочное туманное царство, куда отправлялись некоторые Фейри, и только тогда передавали бразды.

Они становились беспомощными. И все же оставались бессмертными. Адское существование.

Она улыбнулась с горечью, которая когда-то могла бы превратить весь город в ледник достаточной ширины и глубины, чтобы спровоцировать ледниковый период.

Планета умирала. Портал за ней закрылся.

Она оказалась в ловушке.

Опять.

Беспомощная.

Она не знала этот мир. Не имела ни малейшего понятия, как в нем выживать.

— Идем, — повторил мужчина, протягивая сильную руку. — Я тебе помогу.

Зара проигнорировала руку, но присоединилась к нему.

Глава 41

Шазам!

Джада

Я стояла на рассвете под проливным дождем в Килмэнхемском районе, к югу от реки Лиффи, к западу от центра города, и смотрела на неприметные высокие каменные стены, по всему периметру окружавшие Килмэнхем, бывшую тюрьму, превращенную в музей.

В тот день, когда я вырвалась из Зеркал и обнаружила себя дома, в Дублине, от меня не ускользнула ирония — после стольких лет блуждания черт знает где — что мои двери в свободу оказались в стене тюрьмы.

Я помнила ту ночь. Я на бегу приземлилась на землю, резко остановилась, повернулась и посмотрела на стену, фиксируя в памяти расположение портала.

Правило № 1 в «Справочнике по хождению в Зеркалах»: Запоминай обратную дорогу. Никогда не знаешь, когда возвращение будет предпочтительнее, чем тот мир, в котором ты оказался. Порой мне приходилось возвращаться на десять миров назад, чтобы обнаружить новое направление.

Как только я запомнила точное местонахождение, я отошла от стены. Приметив мусорный бак, я поспешила к нему и принялась копаться в хламе.

Правило № 2.9: (2.1 — для опасных примитивных миров, 2.2 — для враждебных зверей, 2.3 — для следов неведомых цивилизаций и т. д.) Если мир достаточно обустроен, чтобы иметь мусорные баки, в нем обычно есть и газеты. Найди и прочти ее. Чем быстрее я адаптируюсь к миру, тем более незаметно я смогу по нему передвигаться.

Той ночью я нашла скомканную бумажку — Дэни Дэйли.

Я тупо уставилась на листовку, затем развернулась и посмотрела на стену, издалека сумев узнать то, чего не различила вблизи — за стеной возвышалась тюрьма Килмэнхем.

Я медленно сделала круг вокруг своей оси, пытаясь осознать, что я дома. После стольких чертовых лет я наконец-то нашла Зеркало, которое привело меня обратно в Дублин.

Из всех времен именно сейчас.

— Гребаный ад! Твою мать! Пошли вы нахрен, тупые хреновы гребаные тупицы! — я подпрыгнула в воздух, двумя кулаками грозя далеким звездам.

Затем я рухнула на землю, сжимая свою скомканную листовку, какой-то частью мозга удивляясь, какой придурок выбросил мой безмерно интересный и информативный новостной вестник, и также гадая, почему здесь все еще было то же время, что и пять с половиной лет назад, и большей частью своего мозга пытаясь решить, какого черта мне теперь делать.

Я была измотана.

Я растянулась на земле и плакала. Рыдала, пока больше не могла дышать, а голова не начала раскалываться. Посвятив этому столько времени, чтобы сделать себя еще более несчастной, я начала хохотать. В конце концов, я сделалась холодной как лед.

Так каково это будет?

Посмотрим.

Я уже не была тем подростком, что пять с половиной лет назад. Я думала, что мое детство было сложным, но после стольких лет в Зеркалах детство начало казаться… детской игрой.

Я не зацикливалась на по-настоящему плохих вещах, случившихся в Зеркалах. Я выбрала помнить хорошие события, а остальные запихнула в глубокую темницу. Уже в четырнадцать в моем багаже было слишком много проблем, даже до того, как я прыгнула в Зал Всех Дорог, не хватало только накопить еще больше и позволять им мельтешить в голове. Мозг нужно держать чистым.

Как только я стала невидимой для своей матери, все быстро покатилось по наклонной. К четвертому месяцу седьмого года моей жизни, когда существование в клетке стало невыносимым, я научилась жесткому разделению, пропорционально распределяя части между мной и Другой, намного более жестокой и сдержанной, чем я.

Я всегда знала, кем была эта Другая — мной под гнетом невыносимого.

Когда ты настолько голоден, что едва можешь поднять голову, и ты не уверен, что кто-нибудь когда-нибудь тебя вновь покормит, и ты начинаешь думать, что может стоит просто сдаться, прекратить бороться, тогда ты либо опускаешь руки и умираешь, либо находишь способ держаться за что-то кроме постоянной боли. Я нашла способ держаться.

Я проигрывала это в мозгу и научилась разделять это. Я не знаю, может, именно это случается на подсознательном уровне при диссоциативном расстройстве личности, но как только я начала сознательно это проделывать, остановиться стало сложно.

Быть Другой было проще. Быть Другой было безопаснее.

Особенно в конце.

Другая убила мою маму.

Я убила мою маму.

Я знаю, что оба этих утверждения идентичны.