— Мою сестру. Она подняла голову:

— Турмилайн?

— Да. Я плевать хотел на золото. Мне нужна моя сестра.

— Мой отец не станет платить такую цену.

— Заплатит. Я заплатил бы, — и, уже сказав это, я понял, что она вытянула из меня правду против моей воли.

Электра рассмеялась:

— Кэриллон, о, Кэриллон — такие слова — от тебя — и так скоро? Неужели ты решил так легко сдаться моему ведьмовству?

Я с трудом разжал объятия, чувствуя слабость и легкое головокружение как после болезни. Меня бросало то в жар, то в холод, тело мое, казалось, звенело от напряжения и желания.

С удивлением я обнаружил, что меч по-прежнему лежит между нами. Я так и не поднял его. Он лежал на земле — без ножен, обнаженный клинок — словно знак того, что может лечь между нами в будущем.

Электра стояла у стола. Губы ее были красны от вина и моей крови, глаза смотрели спокойно и оценивающе. Я не посмел спросить, что она думает обо мне

— мне не хватило мужества.

Я наклонился и поднял меч. Медленно вложил его в ножны и снова положил на стол. В пределах досягаемости. Ей оставалось только снова взять его.

Электра поняла и рассмеялась:

— Ты слишком скор для меня, мой господин И слишком силен. Ты, видишь ли, мужчина, я же всего лишь женщина.

— Всего лишь, — с отвращением сказал я, уловив явную двусмысленность в ее словах — и увидел ее довольное лицо — Я не стану брать тебя силой, — сказал я ей, — хотя, судя по всему, ты была бы не против. Но, — тут я улыбнулся, — я не стану брать силой то, что могу получить, женившись на тебе.

— Женившись! — вскрикнула она, и я понял, что пробил-таки брешь в ее броне.

— Да, — спокойно подтвердил я. — Когда я убью твоего отца — и Тинстара — и снова обрету мой трон… я сделаю тебя Королевой Хомейны.

— Нет! Я не позволю этого!

— Думаешь, меня интересует, что ты позволишь, а что нет? — ласково спросил я, — Ты будешь моей женой, Электра. И никто не сможет помешать мне в этом.

— Я помешаю тебе! — она была так сильно разгневана, и настолько всерьез, что у меня прямо дыхание перехватило. — Самоуверенный дурак, я помешаю тебе!

Я только улыбнулся и предложил ей еще вина.

Финн, сидевший на табурете в моей палатке, чуть было не уронил свою кружку с вином:

— Что ты собираешься сделать?!

— Жениться на ней, — я сидел на койке — без сапог, с резной деревянной чашей в руке. — У тебя что, есть идея получше?

— Переспать с ней, — резко ответил он. — Использовать — но не брать в жены. Мухаар Хомейны хочет жениться на дочери Беллэма?

— Да, — согласился я, — Именно так и заключаются союзы.

— Союз! — воскликнул он. — Ты здесь для того, чтобы отобрать свой трон у того, кто незаконно занял его, а не для того, чтобы заслужить его расположение в качестве мужа его дочери. Боги могучие, кто вбил тебе в голову эту идиотскую затею?

Я нахмурился, глядя на него:

— Это меня ты называешь идиотом? Ты что, слепой? Это не просто связь между мужчиной и женщиной — это связующее звено между двумя народами и странами! Мы не можем вечно навязывать Хомейне войну. Когда я убью Беллэма и сяду на Трон Льва, Солинда по-прежнему будет существовать. Это обширная и сильная держава, я предпочел бы не вести с ней нескончаемой войны. Если венцом моей победы станет женитьба на Электре, я вполне могу заключить мир с Солиндой на долгие годы.

Пришел черед Финна задуматься. Его вино было еще нетронуто.

— Помнишь ли ты, господин мой, как началась кумаалин?

— Я неплохо помню это, — нетерпеливо прервал его я. — И я не сомневаюсь, что Электра откажется выйти за меня, как Линдир отказалась выйти за Эл-лика, но когда трон будет моим, у нее не останется выбора.

Финн что-то пробормотал с глубоким отвращением — но это было сказано на Древнем Языке, а потому я не понял слов. Он опустил руку и потрепал Сторра за ухо, словно ища поддержки. Любопытно, что ответил ему волк…

— Я знаю, что делаю, — тихо сказал я.

— Ты уверен? Откуда ты знаешь, может, она — прислужница Тинстара? Откуда ты знаешь, не убьет ли она тебя прямо на брачном ложе!

Настал мой черед выругаться, хотя я ругался по-хомэйнски:

— Когда я покончу с войной, Тинстар будет мертв!

— А что ты будешь делать с ней сейчас?

— Держать ее здесь. Если Беллэм решит все-таки освободить Торри, мы и вернем ему дочь, — я улыбнулся. — Если к тому времени он еще будет жив, разумеется.

Финн покачал головой:

— Я вижу смысл в том, чтобы держать ее пленницей — так мы можем освободить твою рухоллу. Но — жениться на ней?… Прими мой совет: поищи себе другую чэйсулу.

— Может, ты хочешь, чтобы я женился на Чэйсули? — фыркнул я. — Хомэйны никогда этого не позволят.

— Женщины Чэйсули выходят замуж за мужчин Чэйсули, — ответил Финн. — Ни одна наша женщина не станет искать мужа вне своего клана.

— А как же мужчины? — поинтересовался я. — Я что-то не заметил, чтобы они держались своего клана. Даже ты, — я улыбнулся, увидев появившееся на его лице выражение настороженности. — Аликс — только наполовину Чэйсули.

Я помолчал. В конце концов, мне этот разговор был не более приятен, чем моему леннику.

— А теперь, быть может, Электра? Он выпрямился так стремительно, что вино выплеснулось из кружки и забрызгало голову Сторра. Волк сел так же быстро, как Финн, и потряс головой так, что брызги полетели в стороны веером. Он наградил Финна взглядом, в котором было столько возмущения и негодования, что я не мог не рассмеяться. Финн, вероятно, не увидел в этом ничего смешного.

Он поднялся и, по-прежнему хмурясь, поставил кружку на стол:

— Электра мне не нужна.

— Ты забыл, я знаком с тобой не первый день Я и раньше видел тебя с женщинами. Она тронула твое сердце не меньше, чем мое, Финн.

— Она мне не нужна, — повторил он. Я рассмеялся, потом умолк и нахмурился:

— Почему нас всегда влечет к одним и тем же женщинам? Сначала Аликс, потом та рыжая девчонка в Кэйлдон, а теперь…

— Я твой вассал, а вассал знает свое место.

Эти слова сразили меня наповал. Финн, тем временем, продолжал:

— Неужели ты действительно думаешь, что я буду искать благосклонности женщины, которую мой господин хочет сделать своей королевой?

— Финн, — я поднялся, увидев, что он собрался уходить, и остановил его. Финн, я знаю тебя достаточно, чтобы так не думать.

— Да? — он выглядел непривычно серьезным. — Мне так не кажется. Вовсе не кажется.

Я поставил свою чашу с вином на стол:

— Я женюсь на ней, потому что она этого стоит. По-другому я ее не возьму.

— Почему же? Протяни руку и возьми, — сказал Финн, — она побежит, как кошка к блюдечку с молоком.

Между нами медленно, кирпич к кирпичу, росла стена. Прежде имя ей было Аликс, теперь — Электра. И хотя то чувство, которое мой ленник испытывал к Электре, было скорее неприязнью, чем любовью, я не знал, как разрушить эту стену. Для королевств политические соображения выше дружбы.

— Есть вещи, которые король обязан выполнять — пойми это, Финн, — тихо проговорил я.

— Да, господин мой Мухаар. На этот раз Финн все-таки вышел, и я уже не останавливал его. Волк последовал за ним.

Я отдернул дверной полог и вышел, поправляя отягощенный золотом Чэйсули пояс с мечом. Я больше не оборачивал рукоять кожей — не от кого было прятать родовой герб и рубин. Все, включая Беллэма, знали, что я вернулся, и мне уже незачем было скрывать свое происхождение.

Финн стоял подле лошадей и поджидал меня. Как и я, за спиной он носил боевой лук, но ни кожаных доспехов, ни кольчуги на нем не было: он больше доверял своим силам и ловкости. Ни один Чэйсули не носит доспехов. Если бы я мог принимать облик зверя, должно быть, я бы тоже не носил их.

Я взял у него поводья и собрался уже было сесть в седло, когда Роуэн окликнул меня:

— Господин мой… подожди! — он поспешил ко мне, бряцая кольчугой и оружием. Как и мы, он собирался напасть на один из патрулей Беллэма. — Господин мой, госпожа сказала, чтобы ты пришел к ней… Он наконец подошел, по его лицу и голосу чувствовалось, что дело действительно срочное — или кажется ему таковым.