— Жехаан..? — голос Донала звучал испуганно и умоляюще.

Наконец, Дункан заговорил. Он сказал Доналу что-то на Древнем Языке, что-то бесконечно утешительное и успокаивающее, и мальчик расслабился.

— Они били ее, малыш?

— Нет, жехаан, но она почти не могла говорить, — по лицу Донала было заметно, что, вспоминая, он снова переживает этот страх.

Рука Дункана ласково и мягко гладила волосы сына, но в нем чувствовалось какое-то внутреннее напряжение:

— Шансу, шансу… Я привезу назад твою жехаану. Но ты должен обещать мне оставаться здесь, пока мы не вернемся.

— Здесь? — Донал выпрямился. — Ты не отошлешь меня в Обитель?

— Не сейчас. Мы с твоей жехааной отвезем тебя туда, когда вернемся, — он по-прежнему смотрел вдаль поверх головы Донала, казалось, даже сейчас, держа на руках своего сына, он где-то далеко. И тут я понял, что он говорит с Каем.

Когда Дункан вернулся, я увидел, что его охватил страх, хотя он и пытается скрыть это от Донала. На миг он прикрыл глаза, словно закрывая душу, потом еще крепче прижал к себе Донала:

— Шансу, Донал — покой. Мир. Я верну твою жехаану. Но, глядя на него, я понимал, что он скорее пытается убедить в этом себя, чем своего сына.

— Дункан, — я подождал, пока немного придет в себя и посмотрит в мою сторону, — я говорил со вторым вождем клана… и с хомэйнами. Мы готовы идти с тобой.

— Куда? — спросил он. — Ты знаешь? Ты знаешь хотя бы, где она?

— Думаю, ее могут найти лиир…

— Лиир не нужно ее искать. Я знаю, где Аликс. Я знаю, что он хочет сделать, — Дункан поставил Донала на землю и велел ему взять своих лиир и уходить. Мальчик попытался возразить, испуганный не меньше, чем обиженный, но Дункан все же заставил его. Наконец мы остались наедине.

— Где? — Вальгаард.

Мне это ничего не говорило, и, вероятно, он прочел это в моем лице и продолжил:

— Логово Тинстара. Это крепость высоко в горах Солинды, в одном из ущельев — нужно перейти через Синие Клыки и идти дальше строго на север. Пересечь Дорогу Молона — там он и есть. Ошибиться невозможно, — он поднялся и прошелся по комнате неуверенным шагом. — Он должен был привезти ее туда.

— Значит, чтобы освободить ее, нам придется отправиться туда.

Он обернулся — рука легла на рукоять кинжала, я понимал, что ему сейчас хочется кричать и выть, но он держался очень спокойно. Таким бывал и Финн, когда хотел удержать меня на расстоянии. Но на этот раз я не подчинился безмолвному приказу Чэйсули.

— В Вальгаарде находятся Врата, — сказал он свистящим шепотом. — Ты знаешь, о чем говоришь? На что идешь? — он покачал головой, — о нет, ты не знаешь… Ты не знаешь, что такое Врата…

— Я признаю это. Я многого не знаю. Дункан снова прошелся по комнате — как-то напряженно, словно внутренне оцепенел от ярости. Он внезапно напомнил мне горную кошку, подбирающуюся к добыче.

— Врата, — повторил он. — Врата Асар-Сути. Врата в мир Секера.

Слова прозвучали странно. Это не был Древний Язык: что-то гораздо более древнее — слова со смрадом разложения.

— Демоны, — сказал я, не успев задуматься над тем, что говорю.

— Асар-Сути — более, чем демон. Он — бог подземного мира. Он Секер — тот, кто создал подземные обиталища. Он — оплот силы Айлини, — Дункан помолчал, потом прибавил. — В Вальгаарде Тинстар имеет часть в его силе.

Я вспомнил, с какой легкостью Тинстар подстроил ловушку, стремясь убить меня. Я вспомнил, как он заставил почернеть мой рубин. Я вспомнил, как он отнял у моего дяди Хомейну. Я вспомнил тело Беллэма на поле боя. Если он мог сделать это, находясь вне Вальгаарда, что же он может сделать в нем самом?

Дункан стоял у дверей. Он обернулся с выражением горькой решимости на лице:

— Я никого не попрошу рисковать, участвуя в таком деле.

— Аликс рисковала собой ради меня, когда я валялся в кандалах в Атвии.

— Аликс не была Мухааром Хомейны.

— Нет, — без улыбки ответил я. — Она несла в своем чреве семя Пророчества, а одно событие может изменить другие.

Я увидел, как потрясен он был, поняв, о чем я говорю. Та опасность, о которой рассказал он, была вполне реальной — но не больше той, которой подвергалась Аликс. Если бы она умерла, спасая меня, или потеряла бы ребенка, Пророчество было бы уничтожено, не начав сбываться.

— Я иду, — тихо сказал я. — Ничего другого не остается.

Он стоял в дверях, долго молчал, словно не в силах произнести ни слова, потом еле заметно кивнул:

— Если ты встретишься с Тинстаром, Кэриллон, у тебя будет сильное оружие против него. Я ждал объяснений.

— У Электры был выкидыш.

Мой хомэйнский отряд остановил коней — все как один. Я услышал тихие замечания, клятвы, ругательства и молитвы. Я не винил их. Никто не мог ожидать такого.

Никто — кроме, пожалуй, Чэйсули. Их, казалось, все окружающее нисколько не волнует. Они просто ждали — на конях, без плащей, — и солнце сверкало на их золоте лиир. По моей спине пробежал холодок. Я постарался избавиться от неуютного чувства и придержал забеспокоившегося коня. Дункан подъехал поближе, чтобы узнать, в чем причина задержки.

— Оглядись вокруг, — сурово промолвил я, — Видел ли ты когда-нибудь что-либо подобное? Он передернул плечами:

— Мы проехали по Дороге Молона. Это Солинда. Мы приближаемся к границам царства Тинстара. Или ты думал, что оно будет напоминать твое собственное?

Я не мог сказать, что это должно было напоминать по моим ожиданиям, но определенно не это. Такие места я только в кошмарах и видел.

Мы пересекли реку Синих Клыков на двенадцатый день после выступления из Мухаары: девять хомэйнов, девять Чэйсули, Роуэн и Гриффт, я и Дункан. Двадцать два человека, решившиеся вырвать Аликс из рук Тинстара. Но теперь, глядя по сторонам, я сомневался в том, что нам это под силу.

За нами лежали Северные Пустоши Хомейны. Перед нами, миновавшими Дорогу Молона, простиралась Солинда, а еще дальше — Вальгаард. Но было ясно, что мы приближаемся к нашей цели.

Все указывало на то, что логово Тинстара находится именно здесь. С дороги дули ледяные ветра. В Хомейне зима закончилась, но за Синими Клыками холод никогда не проходил. Меня изумляли Чэйсули, чьи руки были, несмотря на холод, обнажены, хотя я и знал, что они переносят мороз лучше, чем хомэйны.

Снег все еще лежал под деревьями, покрывал скалистые горы. Огромные пустоши переходили в каньоны и ущелья — глубокие, темные, влажные от еще не стаявшего снега. Мир вокруг казался огромной темной раной, кровоточащей в солнечном свете — но кто так изранил эту землю?..

Даже деревья, казалось, были отражением боли земли — искореженные, словно огромная холодная рука в гневе прошлась по ним. Камни и скалы были расколоты на части, некоторые рассыпались в прах. Но большинство их имело облик. Чудовищный, ужасающий облик — словно чьи-то кошмарные сны воплотились в камне, став зримыми для всех.

— Мы на подступах к Вальгаарду, — сказал Дункан. — Это место, где Айлини опробуют свою силу. Я коротко взглянул на него:

— Что ты такое говоришь?

— Сила Айлини — врожденная, — объяснил он, — но нужно научиться владеть ею. Ребенок-Айлини знает о своих способностях не больше, чем ребенок-Чэйсули, они знают, что магия у них в крови, но не знают, как ее использовать. В этом нужно… упражняться.

Я с недоверием огляделся.

— Ты хочешь сказать, что эти фигуры созданы Айлини?

Конь Дункана споткнулся, задев железной подковой холодный черный камень.

Внезапный звук разорвал тишину ущелья, как тонкую ткань.

— Ты знаешь о трех дарах Чэйсули, — тихо проговорил Дункан, — я думал, знаешь и о дарах Айлини.

— Я знаю, что они могут создавать живое из мертвого, — жестко ответил я.

— Один из Айлини превратил рукоять моего ножа во льва.

— Верно, — согласился Дункан. — Они способны изменять облик неживых предметов, — он указал на камни. — Ты изведал на себе еще один из их даров способность приближать старость. Одним прикосновением руки Айлини может превратить человека в старика, ускорив то, что делают с ним прожитые годы.