И заиграл заводное вступление шедеврального зонга группы "Бони М", а Дженни вовремя вступила:

One way ticket Без возврата

One way ticket Путь без возврата

One way ticket Без возврата

One way ticket Путь без возврата

One way ticket to the blues В конце же будет только блю-юз

Choo choo train Чу, чу едем

Tucking down the track По дорожке

Gotta travel on it Должен ехать

Never coming back Лишь по ней

Ooh оoh Оох, оох!

Got a one way ticket to the blues Есть одна дорога только к блю-юзу

Bye my love Прощай моя любовь

My lady is leaving me Ты бросила меня

Now lonely tear drops are Слезинки лишь одни

All that I can see Только вижу я

Ooh ooh Оох, оох

Got a one way ticket to the blues Есть одна дорога только к блюзу

Gonna take a trip to lonesome town В город одиноких еду нынче я

Gonna stay at heartbreak hotel Для сердец разбитых номер сниму я

A fool such as I Ах, дурак какой

A fool such as I Ах, дурак какой

There never was Я же ведь не плачу

I cry my tears away Слезы с глаз долой!

..................................................................................................

Дженни пела эту песню не в плясовом стиле "Бони М", а более сдержанно и плавно, но ритм в ней все же чувствовался, и архаичные слушатели 19 века невольно им заразились: стали приплясывать, притопывать и похлопывать в такт словам и музыке, а когда Дженни нарочно повторила концовку, да еще более напористо, они совсем разошлись-расплясались. "Знают ведь, рабовладельцы, что это африканский песенный стиль, но полностью заворожены вот и пляшут. Завтра, поди, стыдиться будут...." - подумал Митя довольно. А чего: достал плантаторов до печенок - что и хотел сотворить.

Назавтра Дженни упросила Митю взять ее с собой в Нэшвиллский порт, где под руководством мастера Дембовски производилась сборка первой речной подводной мины.

- Я итак живу с тобой постоянно врозь, - говорила горячо она. - К тому же хочу опять убедиться в том, что ты очень умный мужчина. В том, что ты ловкий и в аморе умелый я вчера подтверждение получила, а сегодня хочу увидеть, как тебе в рот смотрят люди мастеровые....

- Сколько раз тебе повторять: я не умный, а памятливый. Мина эта не мной изобретена, я просто про нее читал и чертеж видел.

- Хе! Так я и поверила, что ты ничего в ее конструкцию не внес.... Внес же, признавайся!

- Да самые пустяки.... - отбивался Лазарев. - Только сделал пороховой заряд кумулятивным, да снабдил верхнюю часть мины заточенными шипами.

- Зачем?

- Когда мина всплывет под днищем корабля, то этими шипами в него воткнется и удержится на корпусе. Ну а действие заряда сама увидишь.

Дембовски они нашли у края речного причала, где он с рабочими вставлял в гнездо на длинной, уходящей в воду, цепи готовую 20-килограммовую деревянную мину, изготовленную в форме усеченного конуса, обращенного основанием кверху. Рядом на причале стояла лебедка, на которую и была намотана часть цепи, причем она была размечена через равные интервалы (пофутно?) масляной краской. Тут же была гальваническая батарея, от которой к мине тянулся кабель, похожий на веревку, а также тонкий тросик.

- Мое почтение, мэм, - осклабился приземистый ширококостный поляк. - Вы очень вовремя явились, мистер инженер. Мы с мэнеджером порта как раз собрались испытать Вашу адскую машинку.

Тут Лазарев увидел стоящего неподалеку директора порта, взгляд которого был обращен к мостику колесного парохода, стоящего посреди Камберленда и держащего на буксире деревянную баржу. Вдруг цепь на лебедке начала со скрипом разматываться, и мина поехала в воду вслед за ней: все, скрылась, только невзрачный поплавок двигался над ней поверху. Наконец, по сигналу с противоположного берега (где, видимо, стояла такая же лебедка) конец цепи был застопорен. Поплавок можно было разглядеть только очень присматриваясь или в подзорную трубу. Сейчас он тоже был на середине реки.

- Мы готовы, - громко сказал Дембовски. Начальник порта тотчас поднял ко рту рупор и зычно крикнул:

- Кэп, двигай помалу и маневрируй!

Пароход выпустил клуб дыма, и лопасти больших боковых колес лениво зашлепали по воде. Вслед за пароходом еще ленивее двинулась баржа. Но вот нос парохода повалился влево, от испытателей, потом вправо и пароход вновь пошел ровно вдоль реки. Вот он уже поравнялся с местом погружения цепи, разминувшись с поплавком метрах в 30 далее. Цепь на лебедке начала резво разматываться, и поплавок двинулся поперек реки, на перехват баржи. Она соответственно тоже уклонилась влево, но не успела еще выровняться, и ее наносило прямо на поплавок, который сразу замер. Вот баржа подмяла под себя поплавок, и тут Дембовски дернул тонкий тросик, который удерживал мину в гнезде цепи. Баржа прошла немного дальше, и Дембовски замкнул контакт на гальванической батарее. Раздался гулкий взрыв с выплеском воды из-под баржи и вдруг из ее середины вырвался ослепительный столб огня! Баржа нехотя разломилась на две горящие половины, которые течение стало разводить в стороны вместе с многочисленными деревянными обломками.

- Мощно сработало! - сказал довольно Дембовски. - На стенде не так лихо получалось.

- Да-а, - протянул директор порта. - Эти мины нам все корабли перетопят.

- Этот огненный столб ты же придумал устроить, Мэтью? - с обожанием спросила Дженни.

- Он, он, - подтвердил важно Дембовски. - Тут все мистер Лазарев придумал, мы только собрали эту мину. Ну, вот еще штук 10 соберем, и пусть янки попробуют сунуться в наши реки!

- Маловато будет десять, Станислав, - вздохнул Митя. - Рек у нас много, а кораблей у северян еще больше. К тому же еще одну мину придется впустую израсходовать - на демонстрацию высокой военной комиссии.

"Но тут уж я постараюсь круг этой комиссии очень ограничить, - подумал он. - Скажем, до двух человек: губернатора и генерала Джонстона. А директора порта придется, наверно, пока изолировать. Потом освободим, когда эти мины перестанут быть секретом. Дембовски же и его работяг перевести на военное положение. Потом им же и поручить рвать броненосные канонерки северян...."

- Едем домой, - безаппеляционно сказала Дженнифер. - И никого к себе до вечера не пустим. Ты вновь разжег во мне пламя чувств. Буду терзать тебя и нежить, снова терзать и снова нежить....

Под вечер, свернувшись клубком у него под мышкой, Дженни вдруг спросила:

- Тебе не кажется, что мы с тобой оказались не на той стороне? Эти плантаторы меня раздражают не меньше наших английских милордов....

- Ох, Дженнифер.... - вздохнул Митя. - Есть у нас в России меткое выражение: "Горе от ума". Ты меня за умного считаешь, да и сам я иногда про себя так думаю, но на деле часто попадаю через это самомнение в дурацкие положения. Я тоже не в восторге от южан, а помогать им приехал из-за мудреного хитросплетения своих мыслей, которые сейчас даже не понимаю. Но в гражданской войне переходить на другую сторону очень, очень глупо. И опасно.

- Тогда, может быть, уедем отсюда вообще? В соседнюю страну?

- У соседей сейчас ситуация не лучше: в Мексике тоже постоянно идут внутренние и внешние войны (к тому же там чересчур жарко и грязно), а в Канаде правят так нелюбимые тобой английские милорды....

- Я готова уехать с тобой в Россию. Или на любой край света, который ты назовешь....

В начале 1863 г Конфедерация южных штатов Америки все еще держалась как нерушимая скала - вопреки прежнему (альтернативному) ходу войны. Луизиана вместе с Нью-Орлеаном не оказались в руках адмирала Фаррагаута и штат Теннеси тоже устоял под натиском генерала Гранта. Но силы северян все росли и росли, а технические новшества, внедренные Митей Лазаревым, были выведаны разведкой янки и вовсю уже использовались ими в военных действиях. Помощи же со стороны европейских стран так и не случилось - сильно боялись президент Дэвис и его окружение сексуальной гегемонии негров и предательства собственных дам.