– Мейс Тирелл старше.

– Ни за что. – Серсея, раздув ноздри, откинула прядь со лба. – Уж очень они загребущие, эти Тиреллы.

– Ты поступила бы глупо, сделав Мейса своим десницей, – признал сир Киван, – но еще глупее делать его своим врагом. Я слышал, что произошло в Чертоге Лампад. Мейс оплошал, вздумав обсуждать такие дела прилюдно, но и ты совершила промах, осрамив его перед половиной двора.

– Лучше уж так, чем терпеть в совете еще одного Тирелла. – Дядин упрек привел Серсею в раздражение. – Росби вполне пригоден быть мастером над монетой. Ты видел, какие у него лошади, видел его резные носилки с шелковыми занавесками. Его лошади одеты роскошнее многих рыцарей. Такой богач должен изыскивать золото без труда. Что до десницы, то кто же лучше завершит дело отца, чем его брат, заседавший с ним вместе в совете?

– Каждому нужен кто-то, кому можно довериться. У Тайвина были я и твоя покойная мать.

– Он очень ее любил. – Серсея запрещала себе думать о мертвой шлюхе в отцовской постели. – Я знаю, теперь они вместе.

– Я молюсь об этом. – Дядя пристально посмотрел на нее и сказал: – Ты многого у меня просишь, Серсея.

– Не больше, чем мой отец.

– Я устал. – Киван взял чашу с вином и отпил глоток. – Жены я не видел уже два года, один мой сын погиб, другой собирается жениться и вступить в права лорда. Надо отстроить замок Дарри, наладить оборону его земель, распахать и засеять заново сожженные поля. Лансель нуждается в моей помощи.

– И Томмен тоже. – Серсея не думала, что придется его уговаривать. С отцом он никогда не ломался. – И королевство.

– Да, королевство. И дом Ланнистеров. – Он сделал еще глоток. – Хорошо. Я останусь и послужу его величеству...

– Вот и отлично, – начала было Серсея, но сир Киван повысил голос.

– В том случае, если ты назначишь меня не только десницей, но и регентом, а сама уедешь в Бобровый Утес.

Долю мгновения она молча смотрела на него, а затем напомнила:

– Королева-регентша – я.

– Ты была ею. Тайвин не намеревался оставлять тебя в этой роли. Он говорил мне, что хочет отправить тебя в Утес и найти тебе нового мужа.

– Он и мне говорил об этом, – в приливе гнева признала Серсея. – Но я ответила, что не желаю снова выходить замуж.

– Если ты настроена против замужества, я не стану тебя принуждать, – невозмутимо произнес дядя. – Что до отъезда, то ты теперь леди Бобрового Утеса. Твое место там, а не здесь.

«Как ты смеешь?» – хотелось завизжать ей, но она сдержалась и ответила:

– Помимо этого я остаюсь регентшей, и место мое – рядом с сыном.

– Твой отец думал иначе.

– Отца больше нет.

– К прискорбию моему и всего королевства. Открой глаза, Серсея. Страна превратилась в руины. Тайвин мог бы поправить дела, но...

– Их буду поправлять я! – И она добавила более мягко: – С твоей помощью, дядя. Если ты будешь служить мне столь же верно, как и отцу...

– Ты не твой отец. А своим полноправным наследником Тайвин всегда считал Джейме.

– Джейме дал обет! Он не умеет думать, смеется над всем на свете и говорит вслух все, что только придет ему в голову. Безмозглый красавчик, вот он кто.

– Однако десницей первым делом ты хотела выбрать его. Кто же после этого ты, Серсея?

– Говорю же тебе, я голову потеряла от горя, я не думала...

– Верно, не думала. Вот почему тебе следует вернуться в Бобровый Утес и оставить короля на попечение тех, кто думает.

– Король – мой сын! – Серсея вскочила на ноги.

– Да – и, судя по Джоффри, ты столь же негодная мать, как и правительница.

Она выплеснула остаток вина из чаши ему в лицо.

– Ваше величество, – сир Киван с достоинством поднялся из-за стола, – могу ли я удалиться? – Вино стекало у него по щекам в короткую бороду.

– По какому праву ты ставишь условия мне? Ты, простой рыцарь моего лорда-отца?

– Да, землями я не владею, но кое-какой доход у меня имеется, и золото в сундуках припрятано. Мой собственный отец никого из детей не забыл перед смертью, да и Тайвин умел награждать за хорошую службу. Я кормлю двести рыцарей и могу удвоить это число, коли будет нужда. Найдутся вольные всадники, которые встанут под мое знамя, и наемникам мне есть из чего платить. Ваше величество поступит разумно, приняв меня всерьез, – и еще разумнее, не враждуя со мной.

– Ты угрожаешь мне?

– Я даю вам совет.

– Мне следует бросить тебя в темницу.

– Нет. Тебе следует уступить мне регентство. Если же ты отказываешься, сделай меня кастеляном Бобрового Утеса, а десницей возьми Матиса Рована или Рендилла Тарли.

Оба – знаменосцы Тирелла, сообразила Серсея, на миг утратив дар речи. Подкуплен он, что ли? Взял золото Тиреллов за предательство дома Ланнистеров?

– Матис Рован человек рассудительный, и народ его любит, – как ни в чем не бывало продолжал дядя. – А Рендилл Тарли лучший солдат в королевстве. Неважный десница для мирного времени, но теперь, когда Тайвина нет, войну лучше него никто не закончит. Лорд Тирелл не обидится, если ты назначишь десницей кого-то из его знаменосцев. Тарли и Рован оба люди способные... и преданные. Кого бы ты ни выбрала, он будет твой безраздельно. Ты станешь крепче, Хайгарден слабее, а Мейс тебя еще и поблагодарит. Вот тебе мой совет, – пожал плечами Киван, – а дальше дело твое. По мне, хоть Лунатика в десницы бери. Мой брат умер, женщина, и я хочу проводить его прах домой.

Предатель, думала она. Перевертыш. Сколько же Мейс Тирелл тебе заплатил'?

– Ты бросаешь своего короля, когда он нуждается в тебе больше всего. Бросаешь Томмена.

– У Томмена есть его мать. – Зеленые глаза Кивана смотрели на нее, не мигая. Последняя капля вина, повиснув на его подбородке, скатилась вниз. Он помолчал и добавил тихо: – И отец тоже, я полагаю.

Сир Джейме Ланнистер, весь в белом, стоял у погребального отцовского ложа, сомкнув пальцы на рукояти золотого меча.

Великая Септа Бейелора в сумерках вызывала странное чувство. Последний свет дня проникал в высокие окна, одевая красным заревом величественные изваяния Семерых. Вокруг алтарей мигали ароматические свечи, но тени уже собирались в приделах и слались по мраморному полу. Последние молящиеся покидали храм, и эхо песнопений затихало под сводами.

Рядом с Джейме остались только Бейлон Сванн и Лорас Тирелл.

– Никто не может нести бдение семь дней и семь ночей, – сказал сир Бейлон. – Когда вы спали в последний раз, милорд?

– Когда мой лорд-отец был еще жив.

– Позвольте мне заменить вас нынешней ночью, – попросил сир Лорас.

– Это не ваш отец. – И убил его не ты. Это я сделал. Стрелу из арбалета в него пустил Тирион, но Тириона из тюрьмы выпустил я. – Оставьте меня.

– Как прикажете, – сказал Сванн. Лорас, похоже, собрался спорить, но сир Бейлон взял его под руку и увел. Джейме слышал, как удаляются их шаги. Теперь он снова остался наедине со своим лордом-отцом, среди свечей, кристаллов и тошнотворно-сладкого запаха смерти. Спина ныла под тяжестью доспехов, ног он почти не чувствовал. Он переступил на месте, чтобы немного размять их, и сжал рукоять еще крепче. Мечом он владеть не способен, но по крайней мере может держать его. Отсутствующую руку дергало болью. Не смешно ли? Эту утраченную руку он чувствует больше, чем все остальное, оставшееся при нем.

Моя десница тоскует по мечу. Надо скорее убить кого-то. Вариса для начала, но попробуй найди камень, под которым он прячется.

– Я велел евнуху проводить его на корабль, а не в твою опочивальню, – сказал Джейме покойнику. – Его руки не меньше запятнаны кровью, чем... чем у Тириона. – «Чем у меня», – хотел сказать он, но слова застряли у него в горле. Варис, как бы велика ни была его вина, исполнял его, Джейме, приказание.

Решив наконец, что не даст умереть младшему брату, он ждал евнуха в его комнатах. Чтобы скоротать время, он точил одной рукой свой кинжал, находя странное успокоение в скрежете стали о камень. Заслышав шаги, Джейме стал у двери. Вошел Варис, благоухая пудрой и лавандой. Джейме подставил ему ногу, повалил, надавил коленом на грудь и приставил кинжал к мягкому белому горлу.