Разгадка пришла ей на ум, когда она встретилась с миссис Вейл. Мона, очевидно, была очень преданна матери; что же до самой миссис Вейл, ее гордость дочерью ощущалась почти физически.

Через три минуты пребывания в Аббатстве Чар уже знала, что в рукаве у нее козырной туз.

В полном восторге она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься к телефону и не предложить Джарвису Леккеру приехать немедленно! Разумеется, она уже описала ему Мону в самых лестных тонах.

Приятно было видеть, что она не преувеличила. Дом Моны вполне соответствовал описанию, взятому ею «с потолка»: большой старинный особняк, словно воплощающий в себе наследие и традиции старой Англии.

Именно это и ищет Джарвис Леккер! А если учесть, что его будущая жена не только родовита, но и хороша собой, известна да еще и титулованная особа, — право, ему грех жаловаться на судьбу!

«И все в выигрыше!» — торжествующе сказала себе Чар: она видела, что для поддержания Аббатства требуются средства, которых нынешней его хозяйке явно не хватает, и не сомневалась, что Мона только обрадуется богатому жениху.

Надев домашние туфли и причесавшись, она спустилась вниз. Мона ждала ее в гостиной.

— Мама заваривает чай, — сообщила она. — Надеюсь, наверху нашлось все, что тебе нужно?

— Да-да, спасибо, — ответила Чар. — Очень рада тебя видеть, Мона. Ты совсем не переменилась!

— Постарела на несколько лет. Если внимательно вглядишься в мои волосы, быть может, заметишь первую седину.

Мона старалась говорить легко и непринужденно, однако руки ее беспокойно двигались, и она избегала взгляда Чар. Наконец, словно собравшись с силами, взглянула на нее и с усилием выдавила:

— Чар, буду тебе благодарна, если ты не станешь говорить при маме о моем кузене Лайонеле. Его смерть очень ее огорчила, и нет нужды ей об этом напоминать.

Чар мысленно рассмеялась, а вслух любезно ответила:

— Что ты, конечно. Раз ты так говоришь, разумеется, не буду. Терпеть не могу приносить соболезнования, это так грустно! Я и с тобой об этом заговорила только потому, что догадывалась, как ты расстроена.

В ответ Мона промолчала. Затем вскочила на ноги.

— Пойду помогу маме с чаем, — сказала она и вышла из комнаты.

После чая Чар завела разговор о Джарвисе Леккере.

— Не возражаете, если я приглашу его сюда? — спросила она у миссис Вейл. — Замечательный человек, хозяин завода в Бедфорде. Очень, очень хотел с вами познакомиться. Как вы думаете, сможете его принять?

— Может быть, пригласить его завтра на обед? — предложила миссис Вейл. — Если вы уверены, что его не смутит наша простая деревенская жизнь.

— Ни в коем случае! — ответила Чар. — Мона, он тебе понравится, вот увидишь! — Она вскочила на ноги. — Не возражаете, если я позвоню ему прямо сейчас? Хочу застать его на работе.

— Да-да, конечно, — ответила миссис Вейл, а Мона показала Чар, где у них стоит телефон.

Вернувшись в комнату, она тихо спросила мать:

— Зачем ты пригласила его на обед? Достаточно было позвать на чай — тогда бы мы быстрее от него избавились.

— Но, милая, судя по словам миссис Стратуин, он очень интересный человек. Мне кажется, новые знакомства тебе не повредят. Ты ведь скучаешь в деревне.

— Вовсе нет! — горячо возразила Мона. — Мне нравится деревня, нравятся здешние люди, а какие-то непонятные чужаки мне совершенно ни к чему!

— Ну-ну, милая, незачем тебе прятаться от людей, — проговорила миссис Вейл, похлопав дочь по плечу.

«Чар что-то замышляет!» — думала Мона; однако ей трудно было облечь в слова свою неприязнь и недоверие. Она просто чувствовала, что у Чар что-то на уме, и, скорее всего, что-то недоброе. Но как об этом сказать?

Спорить с Чар, раз уж она настаивала на своем, было совершенно невозможно, окружающим приходилось просто принимать ее решения. И все же Мона чувствовала странное нежелание видеть у себя в доме ее друзей.

Мало ей мучительных размышлений о том, что же знает Чар и насколько она опасна! Смотреть, как она тащит сюда своих приятелей, как дурачит мать рассуждениями об «интересных людях», — все это было просто невыносимо.

Моне казалось, что ее оплетают какой-то паутиной — тонкой, почти невидимой и неощутимой, — но, когда плетение окончится, она окажется в ловушке, если не погибнет.

Она боялась — и особенно острый страх внушало ей то, что на первый взгляд бояться было совершенно нечего.

Вернулась Чар. Она сияла; такое выражение появлялось на ее лице при редких и нежданных выигрышах.

— Джарвис благодарит за приглашение, — промурлыкала она, — и приедет завтра к часу дня.

— Должно быть, не так уж много он работает, — недовольно проговорила Мона, — если имеет возможность уезжать с завода в обед.

— Обычно он так не делает, но завтра особый случай, — ответила Чар. — Он тебе понравится, вот увидишь, непременно понравится!

Мона не знала, что ответить; ее охватила внутренняя дрожь, и она отвернулась, чтобы не смотреть в горящие торжеством глаза Чар.

Дворецкий распахнул дверь, и вместе с холодным воздухом в холл ворвались смех и гул голосов.

— Леди Карсдейл, миссис Стратуин, мистер Леккер! — провозгласил Бейтс.

В просторной гостиной царил дух праздника: повсюду гирлянды разноцветных лент, остролиста и омелы, толпа людей в праздничных нарядах, музыка, смех и болтовня.

Девушки из Земледельческой дружины преобразились, словно целый отряд Золушек, попавших на бал: вместо униформы — яркие разноцветные платья, вместо строгих причесок — завитые локоны, вместо бесформенных сапог — изящные бальные туфельки.

«На угощение Майкл не поскупился!» — подумала Мона, заглядывая сквозь приоткрытую дверь в бар и буфет.

Она со своей компанией припозднилась — им пришлось ждать Джарвиса Леккера; так что, кажется, весь Литтл-Коббл уже собрался здесь.

Дороти Хаулетт, раскрасневшаяся и совершенно счастливая, отплясывала с толстым усатым майором саперных войск. Вокруг Линн Арчер, как и следовало ожидать, столпились молодые летчики — сослуживцы ее мужа. А в сторонке от остальных, острым глазом выискивая повод для критики, непоколебимым утесом высилась миссис Гантер.

Прихрамывая, к Моне подошел Майкл.

— Я уж думал, ты забыла обо мне, — проговорил он с упреком. — Ты ведь обещала приехать пораньше.

— Извини, не получилось, — ответила Мона. — Чар ты, наверное, уже знаешь. Познакомьтесь: мистер Джарвис Леккер — майор Меррил.

Мужчины пожали друг другу руки; Моне бросился в глаза контраст между ними. В другой обстановке Джарвис Леккер мог бы показаться представительным мужчиной, но рядом с Майклом безнадежно терялся.

Он был невысок ростом, крепко сбит и коренаст, с толстой шеей; и в фигуре его, и во всей повадке чувствовалось что-то грубое, плебейское. «А о Майкле, — думала Мона, — даже злейший враг не скажет, что у него плебейский вид». Невольно она ощутила легкий укол стыда за своего спутника — и тотчас же устыдилась этого чувства.

Встретившись глазами с миссис Уиндлшем, Мона двинулась через всю комнату к ней. Тетушка Майкла крепко ее обняла.

— Милое мое дитя, — проговорила она, — вы нас совсем забыли! Как давно вы у нас не появлялись!

Мона принялась объяснять, что в последние дни у нее ни минуты свободной нет, но миссис Уиндлшем не слушала.

— Это и есть миссис Стратуин, о которой я уже столько наслышана? — поинтересовалась она, вглядываясь в Чар. — Познакомьте нас.

— Новый экспонат в вашу коллекцию? — усмехнувшись, поинтересовалась Мона.

Миссис Уиндлшем внимательно, без улыбки посмотрела на нее.

— Быть может. Ну же, дорогая моя, приведите ее сюда.

Мона послушалась. На обратном пути у плеча ее вновь вырос Джарвис Леккер. Мона уже обнаружила за ним неприятную привычку держаться к ней вплотную, почти касаясь ее плечом, и вообще вести себя так, словно она его собственность.

По-видимому, так он демонстрировал внимание к ней.