Я громко плакала, пока она собирала всю одежду в мусорную корзину.

- Эта одежда моих друзей!

- Значит, они тебе больше не друзья. Тебе не нужны такие друзья.

- Я тебя ненавижу!

- Хмм... знаешь, сейчас, я тоже тебя ненавижу. Я многим пожертвовала ради такой неблагодарной дочери, как ты.

***

Когда я проснулась, мне было тяжело дышать, и я была полностью дезориентирована, мой сон стал исчезать, но только никуда не девалось чувство страха, сжимающее все мои внутренности. Окружающая темнота была настолько непроглядной, что мне казалось, будто я все еще пребывала в своем кошмарном сне. Затем, медленно, кадр за кадром, ко мне стало возвращаться понимание происходящего. И как только каждый кадр был просмотрен и направлен на хранение в мою мысленную библиотеку памяти, на меня стало снисходить призрачное, но упрямо разрастающееся осознание того, что этот кошмарный сон был реальностью, моейреальностью.

Внезапно, я стала испытывать непреодолимое желание вернуться в свой сон. Ведь я понимала, что любой, даже самый страшный ночной кошмар, был лучше этой реальности.

Мое сердце стало тонуть в неизведанных глубинах, а глаза прожигать окружающую тьму. Я спокойно огляделась по сторонам, отмечая незнакомые мне предметы. И как только в моем сознании окончательно рассеялась дымка, и я вернулась в холодную и суровую реальность, вот тогда, я и поняла, что меня, действительно, похитили.Эта мысль больно стукнула меня по голове, начав мигать в ней неоновыми лампочками.

Окруженная непривычной обстановкой, я снова огляделась. Незнакомое место. Я, на самом деле, находилась в странном месте.

Мне захотелось плакать. Мне захотелось плакать от того, что я этого не предвидела. Мне захотелось плакать, от неизвестности моего будущего, да и просто из-за желания плакать. Мне захотелось плакать от того, что я, скорее всего умру в таком молодом возрасте, не испытав всей прелести жизни. Но больше всего, мне захотелось плакать от того, что я была девушкой с такой ужасной, трагичной и глупой судьбой.

А ведь у меня, было так много фантазий о том дне, когда он помог мне на той остановке. Тогда, я чувствовала себя принцессой, которую спас рыцарь в сияющих доспехах. Господи, Боже, я даже попросила его подвезти меня по школы! И так расстроилась, когда он отказал мне, а упомянув о встрече с другой женщиной, мое сердце и вовсе провалилось в желудок.

В тот день, я проклинала себя за то, что не была одета во что-то более симпатичное. И стыдно признаться, но с того раза, я почти каждую ночь думала о его прекрасных волосах, таинственной улыбке, и о цвете его глаз.

Я закрыла глаза.

Какой же идиоткой я была. Ужасной, безрассудной, маленькой девочкой. Неужели ошибки моей матери, так ничему меня и не научили? Очевидно, нет.

Каким-то образом, я умудрилась отключить все свои мозги при виде красивого придурка с милой улыбкой. И так же, как и маму, заманить меня в свои сети было проще простого. Я позволила мужчине разрушить свою жизнь.

По какой-то неведомой мне причине, в эту секунду я возненавидела свою мать. И это разбивало мое сердце еще больше.

Со злостью, я вытерла слезы, которые грозились брызнуть из моих глаз. Я должна была сосредоточиться на том, как выбраться отсюда, а не лелеять чувство жалости к самой себе.

Единственным источником света в комнате был маленький прикроватный ночник, от которого исходило тусклое сияние.

Болезненность во всем теле исчезла, но дикая головная боль все не унималась. Я не была привязана, и лежала под толстым пледом, с головы до ног покрытая тонким слоем пота. Скинув с себя плед, я ожидала увидеть свое тело обнаженным, но на удивление, обнаружила, что на мне была шелковая ночная рубашка и трусики.

Лихорадочно ощупывая ткань, я поняла, что меня кто-то одел. Но кто? Ведь одевание означает прикосновение, а прикосновение может означать очень и очень многое.

Калеб? Он это сделал? Эта мысль наполнила меня страхом. Но где-то там, под ним, пряталось еще более опасное чувство - нежелательное любопытство.

Оттолкнув противоречивые эмоции, я сосредоточилась на ощущениях в своем теле. Болело все, даже волосы, но между ног я не испытывала никакого дискомфорта. Отсутствие боли внутри, предполагало, что, худшего, со мной все же не произошло. На секунду, я испытала облегчение, но, еще один взгляд вокруг моей новой темницы - и эта мимолетная радость, быстро испарилась. Мне нужно выбираться отсюда.

Я сползла с кровати.

Комната выглядела убого, с желтыми обоями на стенах, и запятнанным ковром на полу. Огромная кровать с пологом на четырех железных столбах, была единственным относительно новым предметом мебели. Поэтому казалось, что она совершенно не вписывалась в обстановку этого места. Не то, чтобы я много знала о таких местах, но все же.

Постельные принадлежности пахли кондиционером для белья. Точно таким же, каким я стирала вещи своих родных. Мой желудок сжался.

Я не ненавидела свою мать, я любила ее. И даже, несмотря на то, что от нее я этих слов, почти никогда не слышала, мне следовало говорить ей об этом почаще. От слез стало щипать в глазах, но я не могла сейчас расклеиваться. Мне нужно было срочно найти пути для спасения.

Моим первым инстинктом было попытаться открыть дверь, но я тут же отбросила эту идею, посчитав ее глупой. Во-первых, я помню, что она была заперта, а во-вторых, выбежав из этой комнаты, я запросто могла попасть в лапы своих похитителей. Одно воспоминание о взгляде этого Джаира, и мое тело начало бить нервной дрожью.

Между тем, я подползла к занавескам, и отодвинула их. Увидев, что окно было заколочено досками, мне с трудом удалось сдержать крик отчаяния. Просунув пальцы в щели между досками, я попыталась дернуть их, но это оказалось бесполезным.  Черт.

Внезапно, за моей спиной, открылась дверь. Резко обернувшись, я прислонилась спиной к стене, желая слиться с ней, и спряталась за занавесками так, чтобы меня никто не нашел.

Дверь была не заперта. Он что, ждал меня?

Сквозь приоткрытую дверь, в комнату стал проникать мягкий и тусклый свет, оставляя на полу многочисленные тени. Калеб. Мои ноги задрожали от страха, когда закрыв за собой дверь, он направился ко мне. Шагая медленно и осторожно, он выглядел словно Дьявол, одетый в черные штаны и рубашку такого же цвета, застегнутую на все пуговицы. Он был таким красивым, что мои внутренности свело, а сердце стало работать с перебоями. Боже, ведь это ненормально.

От света, падающего из-за двери, его тень казалась темной и длинной. Непроизвольно, в моей памяти всплыли жутковатые слова Эдгара По, четко описывающие мужчину, который сейчас приближался ко мне: "Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне. Это, верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине, Гость стучится в дверь ко мне".

Черт, черт. Черт.Так, ладно, гостьей в данном случае, была я.

Подойдя ко мне, Калеб поднял свою руку, словно собирался ударить меня, и я вскинула обе руки, желая защитить лицо. Но вместо этого, он ударил кулаком в стену. Я вся сжалась, а этот подонок расхохотался.

Медленно опустив руки, я положила их себе на грудь, прикрываясь. Но Калеб, схватил оба моих запястья одной левой и завел их над моей головой. Зажатая между ним и стеной, я могла сопротивляться ему не эффективнее маленького напуганного хомячка. Поэтому, застыла на месте, словно моя неподвижность могла обескуражить его натуру хищника. Он был словно змея, которая только и делала, что питалась живыми грызунами.

- Ты голодна? - спросил он, мягким, низким голосом.

Я слышала вопрос, но его слова не доходили до моего сознания. Потому как мой мозг, прекратил свою работу. Единственное, на чем сейчас мог сконцентрироваться мой разум - это на его физической близости. На тепле его пальцев, сжимающих мои запястья. На чистом, влажном запахе его тела, витающем вокруг меня в воздухе. На невидимом, но осязаемом давлении его пристального взгляда на меня. Что это?