Как только я вскинула голову, мои шокированные, испуганные и непримиримые глаза встретились с его глазами. Я не собиралась называть его Хозяином. Хрена. Тебе. Лысого. И была полностью уверена в том, что он смог прочесть эту решимость в моем взгляде. Потому как, невысказанный вызов за ними, так и кричал "Только попробуй, хоть одним пальцем тронуть меня, придурок. Только попробуй".На что, подняв одну бровь, его глаза словно ответили, "С превеликим удовольствием, зверушка. Просто дай мне повод".

Пытаясь избежать войны, в которой я, вероятно, не смогла бы одержать победу, я снова опустила свой взгляд в пол. Я все равно собиралась валить отсюда. Поэтому, нужно было действовать разумно.

- Ты поняла? - самодовольно спросил он.

Да, Хозяин.Я не ответила вслух, чего Калеб никак не мог упустить.

- Ты. Меня, - он наклонился вперед, - Поняла?

Он выговаривал каждое слово так, словно говорил с ребенком или с тем, кто не понимал английского. Мой язык прижался к зубам. А взглядом, я уставилась на его ноги, не имея сил ни отвечать, ни воевать с ним. В горле стал формироваться ком, и чтобы избавиться от него, мне пришлось с трудом сглотнуть, но слезы все-таки хлынули из моих глаз. Это были слезы не боли или страха, это были слезы отчаяния.

- Ну и отлично, думаю, ты не особо голодна. А вот я, голоден.

При упоминании о еде, мой рот снова наполнился слюной, а желудок стянуло в тугой узел.

Когда Калеб стал отрывать кусочек хлеба, мои ногти впились в ковер, на котором я сидела, и на который капали мои слезы. Что ему было нужно от меня, чего он еще пока не мог взять?

Я всхлипнула, стараясь не разрыдаться. А он, снова прикоснувшись ко мне, погладил меня по затылку.

- Посмотри на меня.

Стерев слезы с лица, я подняла на него глаза. Калеб сидел, откинувшись на стуле, и наклонив голову набок, выглядел при этом так, словно что-то обдумывал. Мне оставалось лишь надеяться на то, что он не думал о том, чтобы унизить меня еще больше, хотя, в этом я очень сильно сомневалась.

Не отрывая своих глаз от моего лица, он взял кусочек отрезанного мяса со своей тарелки и медленно положил его себе в рот.

Каждую слезинку, катившуюся из моих глаз, я быстро смахивала тыльной стороной ладони.

Затем, он взял кусочек рубленной говядины. Я с трудом сглотнула. Подавшись вперед, он поднес это восхитительно пахнущее лакомство к моим губам. С нескрываемым облегчением я открыла свой рот, но он быстро убрал еду от меня.

Он проделывал это снова. И снова. И каждый раз, я подползала все ближе и ближе, пока мое тело не оказалось зажатым между его ногами, а мои руки не легли по обеим сторонам от его туловища.

Внезапно, схватив обеими руками его руку, я быстро сунула ее себе в рот, чтобы забрать кусочек мяса из его пальцев. О, Боже, как же это было вкусно.Его пальцы на моем языке, были жирными и солеными, но я умудрилась вырвать мясо, которое он ими держал.

Дальше, все произошло довольно быстро: одной рукой он сжал мой язык, а второй впился в мою шею, сжимая ее, тем самым, заставляя меня сильнее открыть рот. Боль каскадом спустилась вниз по моему горлу. От чего еда выпала у меня изо рта на пол, и я, буквально взвыла от чувства потери.

Отпустив мой язык, он так развернул мое лицо так, что мы буквально впились друг в друга взглядами.

- Я был чересчур добрым к тебе, так что теперь, ты узнаешь, каким я являюсь на самом деле. Ты очень гордая и избалованная, поэтому я собираюсь выбить это из тебя.

После этих слов он резко поднялся, и меня отбросило спиной на пол.

Выйдя из комнаты, он закрыл за собой дверь. Однако на этот раз, я услышала щелчок закрывающегося замка.

… рядом со мной, стояла и манила своим присутствием оставленная им еда.

Мой голод был подобен разгневанному существу, которое с ревом разрывало своими когтями мои внутренности. Накинувшись на еду, словно изголодавшееся животное, я запихивала ее себе в рот и, не пережевывая, глотала. Я даже не обращала внимания на то, что заталкивала: был ли то цыпленок или жареные бобы. Главное, это была пища, которой мне нужно было заполнить свой пустой желудок, поэтому я ела, до тех пор, пока не набила его под завязку, и не насытилась.

В момент, когда я проталкивала в свою глотку последний кусок, а все мое лицо и руки были вымазаны в жиру, соли и крупе, переведя свой взгляд на стол, среди пустых бумажных тарелок, я увидела одну единственную пластиковую вилку.

Лихорадочно вцепившись в нее, я побежала к заколоченному окну, начав без толку колотить ею по доскам. И пока моя еда продолжала свой недолгий путь к желудку, я неустанно царапала вилкой по преграде, отделяющей меня от внешнего мира, до тех пор, пока та не начала разламываться в щепки в моих руках. Дыша быстро и поверхностно, из-за несусветного количества съеденного, я от досады бросила обломки вилки на пол, позволяя кусочкам пластика разлететься по комнате.

На меня обрушился новый поток страха и уныния, слезы снова застилали глаза. Ты не выберешься отсюда. Тебе конец. Он вернется и сделает с тобой нечто ужасное. Нечто действительно, по-настоящему плохое, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить его.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Боже, пожалуйста, прошу тебя, умоляю, избавь меня от этого.

Бросившись в слабо освещенную ванную комнату, я подняла крышку унитаза и выблевала все, что съела. Каждый раз, когда на меня вновь накатывал приступ рвоты, вместе с выходом горькой желчи, из моей груди вырывался крик. Мой голос, напоминал собой сдавленное бульканье, эхом отдаваясь от керамической плитки, пока, наконец, не сменился на плачущие стоны и тяжелое дыхание.

Я быстро нажала на смыв, пока вид моей рвоты не вызвал у меня очередной приступ тошноты. После этого, я и правда, почувствовала себя чуточку лучше. Пусть снова голодной, но на этот раз спокойнее.

Поднявшись, я попыталась включить свет, но, не нащупав переключателя, поняла, что здесь его тоже не было. Источником света, так же, как и в комнате, служил еще один ночник.

Ванная комната была в процессе ремонта, и новое здесь сочеталось со старым. Я пыталась старательно игнорировать джакузи, в которой меня раздевали и трогали. Но всего один взгляд на нее, и я снова ощутила его руки на своем теле.

Резко отвернувшись, я сосредоточила свое внимание на умывании и полоскании рта. Мне нужно было вытравить из своей памяти вкус и запах моей рвоты.

Подняв голову над раковиной, мое внимание привлекла круглая металлическая пластина. Обрадовавшись, я схватилась пальцами за ее тонкий край, и попыталась сорвать ее с места, но она была вмонтирована в стену. Оставив свои тщетные попытки, мне ничего не оставалось, кроме как, тупо уставиться на нее. Поверхность была настолько блестящей и гладкой, что напоминала собой стекло. В ней то, я и увидела отражение своего лица, впервые с того момента, как меня похитили.

Выглядела я ужасно. Кожа вокруг моего левого глаза приобрела зеленовато-фиолетовый оттенок, и была припухшей. Сейчас, я уже могла достаточно широко открывать его, чтобы видеть, но, тем не менее, по сравнению с правым глазом, выглядел он обезображенным. Коснувшись его пальцами, я была удивлена, что сейчас он болел меньше, чем когда я трогала его в прошлый раз.

Кроме моего опухшего от побоев глаза, мои волосы были ничуть не лучше, и пребывали в диком, спутанном беспорядке. Странно, но я попыталась привести их в божеский вид. И почувствовала себя полной идиоткой, когда абсурдность моих действий дошла до моего сознания. Да, Ливви, тебе непременно нужно выглядеть милашкой для красивого похитителя. Глупая!

Я не знала, что со мной происходило, но сейчас, центром всех моих мыслей стал Калеб. Он был источником всей этой боли и замешательства. И то, что со мной уже случилось, или должно было произойти в будущем - все это было бы следствием его искаженных и извращенных желаний. Поникнув, я обернулась и стала выходить из ванной комнаты. Но тут, дверь в спальню распахнулась, заставив меня подпрыгнуть.