- Что случилось? - спросил Калеб, но в ответ я только замотала головой, не отрываясь взглядом от пола.

Он встал передо мной и несколько мгновений просто смотрел на меня.

- Если я переживу все это, я не смогу вернуться обратно. Мне нужно будет двигаться дальше, но я не знаю, что это значит.

Сделав паузу, я чувствовала себя так, словно находилась под наркозом. Мне нужно было собраться и найти способ не сломаться.

- А ты?

Калеб ничего не ответил, но его молчание ничего не значило.

Обняв меня, как он делал много раз до этого, он сильнее прижал меня к себе. Я знала, что его объятия были не более, чем утешающая ложь. Приближался конец. Конец этим моментам между ним и мной, когда эта ложь ощущалась чем угодно, только не ложью. Все равно больше у меня ничего осталось.

Моя свободная рука висела вдоль туловища, а вторая покоилась в своей повязке, но было приятно, когда тебя обнимают, даже если ты и не активный участник этих объятий.

Он начал понемногу отстраняться, но я пока не была готова встретиться с ним глазами, поэтому шагнула ближе, прося его без слов подождать еще немного. Чуть дольше удерживая меня в своих объятиях, он целомудренно поцеловал меня в макушку.

- Сколько времени у меня есть, Калеб? Сколько времени у меня есть, прежде чем ты оставишь меня?

Прежде чем заговорить, Калеб несколько раз откашлялся, и когда он сделал это, его голос дрогнул.

- Несколько месяцев.

Прежде чем я успела обрадоваться своей отсрочке, он поспешно добавил, - Предполагалось, что со мной ты должна провести шесть недель и более половины срока уже прошло. У нас осталось не так много времени.

Он прижался ко мне, и я позволила ему. В то время, как он продолжал что-то говорить, я на мгновение задумалась над значением его слов.

Я была вдали от дома около трех с половиной недель. Больше трех недель. Я не могла выразить словами это глубокое одиночество от понимания того, что я пропала почти на месяц. Все это время я была изолирована от общества и находилась только с одним человеком. Никто меня особо не искал - и вряд ли будет.

- Есть ли другой способ...

- Нет.

Я замолчала. Его тон был безапелляционным. И мне стало интересно, неужели он был таким, потому что рассматривал подобную возможность, и думал о том, чтобы уберечь меня от этой участи?

Я должна была верить, что да. Мне хотелось надеяться на то, что он заботился обо мне настолько, что задумывался над этим. Я должна была; потому что это была единственная надежда, которая помогла бы мне пережить эту ситуацию, и какая-то часть меня была уверена в том, что это правда.

- Ты будешь скучать по мне, Калеб?

Я позволила своей руке обнять его за талию. Не знаю, что меня побудило к этому, поэтому я тут же попыталась ее одернуть. Но он мне не позволил.

- Да, - просто сказал он.

И когда я попыталась заглянуть ему в глаза, он тут же отпустил меня и повернулся ко мне спиной, - Но это ничего не меняет.

Могу сказать, что он явно верил в то, о чем говорил. Он снова закрылся от меня, я поняла это по его расправленным плечам, когда он снова повернулся ко мне лицом.

Калеб снял повязку с моей шеи, и покалывающая боль в плече и ключице вернула меня к реальности происходящего, но я по-прежнему находилась в трансе. Закончив с повязкой, он осторожно снял через голову мою сорочку, стараясь не задеть мое плечо. После чего, бросил ее в мусорную корзину.

Я осталась в одном бондаже.

Сегодня вечером, он смотрела на меня так, как никогда раньше. И я могла с полной уверенностью сказать, что сейчас, во мне не было ничего сексуального. Он просто смотрел на меня, и в его взгляде практически ничего не читалось.

Он подошел ближе.

- В чем дело? - спросил он снова, его голос звучал либо рассеянно, либо пренебрежительно – а возможно и то, и другое сразу.

- Ничего, - мрачно ответила я, сомневаясь, что он меня услышал.

Освобождая мое тело от бондажа, Калеб попутно рассказывал мне о том, что тот нужен мне не для заживления моих ребер, а для напоминания о том, чтобы я не сидела в определенных положениях или делала определенные движения. И что после душа, он снова наденет его на меня.

Да, с горечью подумала я, последнее, что мне было сейчас нужно, это чтобы мои ребра неправильно срослись.

Снимая с меня бондаж, он обвивал меня руками, и, несмотря на то, что моя грудь была всего лишь в нескольких сантиметрах от его лица, он не обращал на нее никакого внимания... он просто не замечал ее.

По непонятной причине, это усилило мое замешательство. Очевидно, после того, как между нами все открылось, он уже не должен был притворяться, что испытывает ко мне чувства, которых, на самом деле, не было. Но он сказал, что будет скучать по мне. Это же что-то значило. Так ведь?

Освободив меня от бондажа, мы на мгновение уставились друг на друга, словно пытались выяснить, что происходило в голове у каждого из нас. А затем, он направился к душевой кабине в углу комнаты, и включил воду.

Он никогда не пользовался душем, только ванной, хотя сейчас я его понимала. На данный момент, у меня не было никакого желания сидеть в ванной. Единственное, чего я не понимала так это того, каким образом он собирался помочь мне помыться, если я буду в душе.

В действительности, из-за боли в ребрах, я не могла нормально поднять руку, чтобы помыть голову, да и вообще двигаться. Если это означало, что он собирался встать вместе со мной под душ, то эта мысль мне не нравилась.

Проверив воду, он казался довольным. Я чувствовала, как его глаза скользили по мне вверх и вниз, отчего мои щеки разрумянились, а тело вспыхнуло.

Он прочистил горло.

- Почему бы тебе не встать под душ. Я принесу тебе все, что нужно. Если я тебе понадоблюсь - позови. Я буду в комнате.

Я кивнула, когда он прошел мимо меня, и оставалась неподвижной до тех пор, пока он не вышел из ванной комнаты и не закрыл за собой дверь.

Вода была теплой и чистой, она успокаивала мою кожу. В душе имелось несколько головок разной высоты, что не позволяло оставить хоть один участок моего тела без внимания, но давление воды меня не раздражало - оно было мягким и нежным. На меня лилась вода, и, вдыхая образующийся от нее пар, мне было легче наполнять свои легкие воздухом. Так я стояла несколько минут, после чего начала намыливать те части тела, до которых могла дотянуться.

Впервые за более, чем три недели, я стояла под душем одна, погруженная в свои мысли. Я знала, что как только я выйду из этого мокрого рая, я начну самое тяжелое путешествие в своей жизни. Я должна спастись. Я должна быть сильной, умной и храброй, и позволить другой, безжалостной стороне себя, одержать верх, а этой мягкой Ливви... исчезнуть навсегда.

- Заставь его тебя полюбить, - прошептала Безжалостная Я.

- Сделай так, чтобы он не смог жить без тебя. Прибери этого дьявола к рукам.

Я чувствовала, как эта сторона меня начала разрастаться внутри, принося с собой безумную идею о том, что у меня была власть над Калебом. До сих пор, я никогда не пыталась прибегать к 'женским чарам', хотя именно в них меня и обвиняли. Что произойдет, если я попытаюсь?

Идея попытки соблазнить Калеба пугала меня, ужасала вплоть до физической боли, но в это же время... мне было интересно, смогу ли я. И это будоражило меня. Я задавалась вопросом, смогу ли я поставить этого ублюдка на колени от желания ко мне.

Теперь я поняла, почему он ни разу не трахнул меня обычным образом... ему нужна была девственница. И если ему нужна была девственница, то мне нужно сделать все, чтобы не быть ею.

Но прежде, чем я успела остановить поток своих мыслей, я облокотилась на стену душевой кабины и.... заплакала. Я плакала долго. Как в старые добрые времена.

Тайное стало явным.

Он никогда не забудет выражение ее лица, когда рассказал ей о своем намерении продать ее в сексуальное рабство. А чего он ожидал? Что она поймет?