Да, это не сон. Это моя новая жизнь… Нужно хоть примерно понимать, куда и зачем я еду. Ибо я не знаю, что будет через минуту. Может быть, Айдаров старший продаст меня на органы или приведёт в какой-нибудь бордель своего брата. А может, и вовсе решит овладеть мной прямо сейчас… Что если он решил сделать меня пешкой в игре против моего отца? Папа отдаст всё, лишь бы он вернул меня и Герман это понимает.

Мне страшно от этой неизвестности и непонимания того, что происходит. Во что меня втянули? И ещё страшнее оттого, что так будет и дальше. Ведь Айдаров точно не собирается меня посвящать в свой план.

— Дальше ты продолжить жить в нашем доме в качестве моей супруги. Поступишь в академию искусства и будешь учиться. Ты ведь этого хочешь — мило улыбнувшись, интересуется мужчина, отложив книгу в сторону.

— Вы забрали меня из России, чтобы я училась в Испании? — нахмурив брови, интересуюсь.

— Я забрал тебя, потому что ты мне понравилась, ангелочек.

— И всё?! Я для вас зверушка в зоопарке? Вы увозите меня, чтобы наблюдать за тем, как ангелочек будет жить, учиться и расти?!

— Нет, не зверушка, — выдохнув, говорит Герман. — Мила, я не монстр, который украл тебя у родителей и планирует держать в подвале. Ты свободна в своих мыслях, желаниях, действиях, но связана отныне со мной браком. Я постараюсь исполнить все твои желания, а ты в ответ выполнишь лишь два моих: быть рядом и подарить мне наследников. Всё довольно просто.

— Дети?! — удивлённо восклицаю.

— Да, — кивает он, подтвердив свои слова. — Я хочу сына или даже двоих. И обязательно дочь.

— Это неправильно! Ребёнок должен рождаться в семье, где мужчина и женщина любят друг друга. Иначе это станет погибелью как для родителей, так и для ребёнка, — протестую, заметив, как охрана покосилась на нас.

Махнув рукой, Айдаров указал им на ширму, за которой они тут же скрылись.

— Это не так, Мила, — заговорил Герман. — Детей можно и без любви делать и воспитывать. Ребёнку важна любовь родителей, а не то, что происходит между матерью и отцом. Я умею заботиться о тех, кто мне дорог и о тебе буду. Поэтому наши дети ничего плохого между нами и не увидят.

— Здесь я с вами частично несогласна, но продолжать этот разговор не хочу, — уверенно заявляю. — Мне вас не переубедить, ведь мнение маленькой, глупой девочки вас не волнует. Вы вбили себе в голову, что хотите заполучить меня и добились этого. Только даже не представляете, сколько боли вы причиняете всем вокруг. А вы хотя бы задумывались, чего хочу я? Да вы даже не допустили мысли, что, возможно, я уже люблю кого-то! Вы украли мою жизнь и сейчас говорите, что я свободна. Нет, — махаю головой. — Я ваша пленница, Герман. Пленница ваших эгоистических желаний.

— Это не так, Мила!

— А со стороны это выглядит именно так, — произношу, встав с кресла. — Но я уже согласилась на это всё и у меня нет выбора. Я уже не сбегу из этого самолёта. Отпустите Лару, — говорю напоследок и делаю шаг в сторону хвоста самолёта.

— Мила… — начинает мужчина и хватает меня за руку.

— Я отдохну в комнате. Я устала, — прерываю его, выдёргивая руку, которую Герман не так сильно уж и держал.

— Постой! — крикнул он, но я бежала вперёд не оглядываясь. Мне нужно было побыть одной, успокоится и смирится со своим нынешним положением.

«— Мам, а как Белль полюбила чудовище? Он же рычал на неё и пленницей вместо отца сделал, — спрашиваю маму. — Милая, она же не знала, что он заколдованный принц и хороший, добрый внутри человек.

— Послушай, в каждом чудовище живёт ранимый человек, и Белль об этом знала, — отвечает мама, срезая розы.

— Она доверилась своей интуиции? — задаю вопрос, принимая очередной цветок, который тут же шипом вонзается мне в палец.

— Она доверилась своему сердцу. Оно никогда не обманывает. Человек может притворяться чудовищем, а внутри он побитый жизнью мужчина. Порой люди не хотят ранить других, но делают это инстинктивно как розы. Чудовище привыкло отпугивать от себя всех, поэтому и поступило как с Белль. Но она научила его любить и быть любимым.

— Это так сложно, мам, — произношу, вытирая кровь с пальца. — Но так романтично. Вот бы и мне такое чудовище попалось. Я научила бы его любить!»

Мечты сбываются…

Поэтому мечтайте осторожно… Иначе попадёте в капкан, как и я.

Мила

Зайдя в комнату, тут же начинаю искать замок, чтобы запереться, но не найдя ничего такого, расстроенно сажусь на огромную кровать, застеленную мягким белоснежным пледом. Вокруг всё тоже было белым: диван, столик, библиотека с книгами и даже прикроватные тумбы. И лишь серые шкафы, встроенные в стены, выделялись в этой белой, как в психушке комнате.

Я люблю этот цвет, но здесь он мёртвый какой-то. Необжитый. Холодный. Чужой.

— Попалась, — говорю сама себе. — И как теперь будем выбираться? — падаю на кровать, смотря в потолок. — Никак — скидываю туфли лодочки со своих ног и полностью заползаю на кровать. — Подождём папу. Он должен помочь. Он ведь не отдаст меня Герману…

А пока я как-то должна спасти Лару. Но как? Ведь я высоко в небе. У меня нет телефона, интернета и даже людей, готовых мне помочь. Я совершенно одна со своей бедой.

Интересно, как там мама с папой, ведь у них одновременно пропали два человека…

— Мила? — постучав в дверь, спрашивает Герман и тут же открывает дверь. — Я принёс тебе перекусить, — оповещает меня мужчина, войдя в комнату с бумажным фирменным пакетом «РокиБуми», где мы с папой закупаем мармелад.

— Я не хочу. Спасибо, — благодарю и, поправив футболку, меняю свою позу на сидячую.

Айдаров пару секунд задумчиво смотрит, а затем закрывает дверь и проходит в комнату, направляясь ко мне. В этот момент я резко пожалела о том, что сказала в кабине самолёта. Что если он сейчас накричит на меня, ударит или ещё хуже, убьёт? Захочет меня как женщину?

Нет, к такому я не готова. И наверно никогда не смогу быть готовой, а он наследников хочет… Он пришёл взять своё. Точно!

— Через час будем ужинать. Составишь мне компанию? — неожиданно спрашивает он, присев рядом. — Никаких изысков не обещаю, но десерт будет, — добавляет, ослепив меня доброй улыбкой.

— Это ваше желание или предложение? — робко интересуюсь, не в силах поверить, что он даёт мне выбор.

Да, он говорил о свободе, но ведь… говорить и давать её разные вещи. А это именно предложение, потому что иначе бы он так счастливо и слегка взволновано не спрашивал.

— Приглашение, — отвечает, внимательно изучая меня.

— Я не хочу есть, — честно признаюсь. — Правда, спасибо, но у меня нет настроения.

Улыбка тут же спадает с его лица. Я только что осознала, какую ошибку совершила, отказав мужчине отужинать. В голову так и лезли разные мысли того, что он со мной сделает.

Надо было соглашаться, Дурёха! Тогда, возможно, всё бы обошлось. Стоило засунуть свою гордость в мешок и не высовывать её. Но я готова… почти готова… принять свою судьбу.

Да! Я трусиха! И боюсь того, что этот человек может со мной сделать.

— А если я пообещаю после ужина дать тебе поговорить с сестрой? — усмехнувшись, предлагает Герман, заставляя меня усомниться в том, что я вижу и слышу.

— Правда? — восторженно переспрашиваю, готовая от счастья обнять и сжать мужчину в объятиях со всей силы.

— Да, — широко улыбнувшись, соглашается Айдаров. — Я могу дать тебе поговорить с ней несколько минут сейчас и чуть дольше после ужина.

— Хорошо. Я согласна! — тут же подскакиваю на коленки и, кажется, парочку раз подпрыгиваю, что явно веселит Айдарова. Но затем я вспоминаю главное и расстроенно успокаиваюсь. — Но в самолёте не работает связь.

— Работает, — отрицает мои слова господин Айдаров. — Мы снижаемся для дозаправки. Через пару минут будем на земле, и ты сможешь позвонить.

— Спасибо! — искренне благодарю и в знак благодарности, касаюсь его руки, легко сжав и подарив ему улыбку.