Он куснул меня за шею и сам же следом выругался. Пожалуй, мы правильно начали день. Под душем вместе как-то не довелось еще постоять. И, видимо, просто постоять доведется нескоро.

— Беги, Дана…

— Беги, Дана, — прорычал он мне на ухо, усмехаясь, но я только выгнулась в его руках, прижимаясь ягодицами к идеально твердому члену. Переспрашивать он не стал — перехватил поперек ребер и осторожно заполнил меня, давая время привыкнуть. И меня снова выбросило во Вселенную с розовым туманом, в которой я ничего не решаю, только подчиняюсь…

— Сезар… твой токсин просто чудовищен, — пролепетала между вдохами, силясь вернуть себе связь с реальностью.

Только в объятьях Медведя эта реальность безнадежно выцветала.

— Под душем он не действует, смывается, зараза, — опалил ухо колючим шепотом и уперся мне в затылок, толкаясь резче.

Я вскрикнула, запрокидывая голову, и он перехвати меня за шею одной рукой, запуская пальцы между ног другой. Его токсина остро не хватало — ничто сейчас не помогало пережить мою ему такую дикую принадлежность. Вода заглушала мой голос, наполняя шелестом влажные удары его бедер о мои, и остужала его жгучие метки на шее и плечах. Сезар обращался со мной с такой нежностью, что хотелось плакать…

Даже его бурная разрядка не оставила на мне следов, лишь звериное рычание прошлось по затылку. И Медведь утопил меня в новой порции заботы и ласки, которую я уже не могла усвоить. По щекам покатились слезы, и я выпуталась из его рук и выбралась из кабинки.

— Дана, — глухо позвал он, но я схватила полотенце и вышла в коридор.

Который тут же наполнился звуками глухого требовательного стука в дверь.

Не думая, я сбежала по лестнице, закутавшись в полотенце, и направилась к двери. Ну кто, кроме Рэма, мог к нам заявиться, тем более после вчерашнего кипиша? На месте Рэма я бы еще и дозор в кустах расставила.

В полном душевном раздрае я щелкнула замками и дернула ручку двери…

…чтобы тут же встретиться с взглядом отца.

Мы замерли, глядя друг на друга одинаково ошарашено. Он отмер первым. Мне показалось, что от его пощечины с меня слетела вся та нежность, в которую старательно заворачивал Медведь все эти дни. Настолько стало пусто и мертво внутри на несколько вдохов…

Пока друг пространство гостиной не разодрало от глухого рычания, и отец не отлетел к стене.

— Нет! — вскрикнула я, наводя резкость на плохо знакомом оборотне — таким диким и пугающим вдруг показался Сезар. — Н-не трогай его, пожалуйста…

Я кое-как вклинилась между мужчинами и вжалась ладонями в грудь Сезара. Он только в джинсы успел влезть, тело было влажным, и он не спускал искрящегося гневом взгляда с отца.

— Я тебя похоронил! — вскричал отец, мотнув головой. На скуле стремительно наливалась гематома. — А ты… сбежала! — он обвел рукой гостиную. — Сюда?! Чем ты думала?!

Сезар, наконец, опустил взгляд на меня, ожидая моего решения. А меня оглушило. Я только хотела, чтобы отец исчез сейчас.

— Дана, — требовательно позвал он.

— Я хотела тебе сегодня позвонить, — холодно заговорила, отстраняясь от Сезара. — Но не знала, что сказать.

— Ах, ты не знала?! — повысил голос он, являя крайнюю степень ошеломления на лице. — Ты думаешь, что я не заслуживаю даже знать, что ты жива?! Я бьюсь в кровь с этими выродками, чтобы хотя бы тело дали найти в лесу!..

— Успокойтесь, — приказал Сезар.

— Ты мне ответишь, — процедил отец, переключаясь на него. — Не думай, что ты тут под защитой. На всякого найдется управа…

— Прекрати! — вскричала я. — Он спас меня!

— Я вижу, как он тебя спас! — орал отец. — И давно ты это все планировала?!

— Что? — не поверила я ушам. — Как такое можно спланировать?! На меня напали оборотни!

— Я вижу, — бросил он презрительно, — как на тебя напали…

— Пошел вон, — ощерилась я, хоть меня и колотило внутри. — Убирайся!

— Собирайся, поедешь домой! — не впечатлился он моими словами, застывая лицом.

— Она поедет куда-либо только по своему желанию. — Сезар сгреб меня в объятья и отгородил собой.

— А я не просто так сюда приехал, — усмехнулся отец криво. — Думаете, питаю иллюзии, что с вами договориться можно?

Он шагнул на крыльцо и подал знак.

И начался какой-то ад.

Я громко вскрикнула, когда в гостиную хлынули люди в армейской форме с оружием. Сезар только успел коротко сжать меня в объятьях, как нас тут же растащили.

К нему приставили оружие со всех сторон, даже пытались заломить руки, но по его плечам и спине прошлась волной короткая светло-бурая поросль, и пространство между ним и людьми отца стало больше, но оружие никто убирать и не думал.

— Прекратите! — кричала я, вырываясь. От мысли, что Сезару причинят вред, у меня темнело перед глазами. — Отец! Не трогайте его! Отец! Пожалуйста!

— Дана, — звал меня Сезар, являя собой образец выдержки и спокойствия, но я не унималась.

— Я поеду с тобой! Поеду! — цедила я зло в сторону отца.

Только никто никуда не поехал, потому что во дворе раздался требовательный призыв:

— Руперт Файвел! Выйдете из дома, руки за голову!

Группа поддержки отца засуетилась. Сам он привычно не дрогнул, а мне все это казалось какой-то нескончаемой военной постановкой. Которая теперь перешла в руки другого режиссера.

— Оружие сложили и убрались из дома! — рявкнул Рэм, стремительно врываясь в дом. Он быстро оценил обстановку, выцепил организатора и уставился на отца: — Вы отдаете себе отчет, что организовали первый в истории Аджуна вооруженный конфликт?

Отец высокомерно вздернул голову:

— А вы? Что бы сделали на моем месте, чтобы выдрать ребенка из переплета, в который она попала?! И вы все это покрываете!

— Я сказал, уберите людей с оружием, — хладнокровно продолжал Рэм. — Иначе я потребую ареста.

Повисла тишина, в которой отец еще позволил себе прожечь взглядом собеседника, потом коротко кивнул, и его гориллы строем покинули гостиную. Я только теперь заметила в окно, что на поляне стояло несколько джипов, а между ними замерли хмурые мужчины в отличной от людей отца форме. Кажется, наша с Сезаром история столкнула два мира лбами. И от этого становилось тошно. Я даже дернулась от Сезара, осознавая, что натворила…

— Дана, — сцапал он меня и потащил наверх.

Рэм остался в гостиной с отцом.

Когда мы поднялись, Сезар заключил меня в объятья, и я уткнулась в его грудь, позволяя себе наконец спрятаться от всего мира. Это было последнее, что я бы хотела показывать отцу, но осознала только сейчас.

— Мне нужно к нему, — просипела. — Я хочу поговорить с ним и попробовать все решить. А потом… — подняла глаза на Сезара. — …если ты не передумал… я вернусь.

Он опустил голову, заглядывая мне в лицо:

— Я не передумаю, — скользнул пальцами по подбородку. А когда коснулся скулы, я поморщилась. Черты лица медведя заострились еще больше. — И считаю, что тебе нельзя уезжать с ним…

Но тут до нас долетели обрывки голосов.

— …Я вас по миру пущу, мистер Арджиев! Думаете, ваши договоренности такие непоколебимые? Клянусь, я сделаю так, что ваши поставки развернут семьдесят процентов ваших партнеров! Потому что от меня они зависят больше!..

Я болезненно поморщилась, отстраняясь от Сезара:

— Я должна поехать. Он успокоится и выслушает, я ему все объясню…

Сезар смотрел на меня исподлобья, сжимая зубы.

— Почему ты сбежала из ванной утром? — спросил вдруг.

— Мне… мне было сложно… — подняла на него взгляд, силясь объяснить. — Твою заботу тяжело пережить, Медведь. Ее слишком много. Я не смогла так сразу.

Мы замерли, глядя друг в другу в глаза. Внизу звучали голоса, но мы не слушали.

— Сезар, еще минута, и я не смогу от тебя оторваться…

— Вот и отлично, — притягательно обрисовались его скулы.

— Ты слышал, — вскинула руку в сторону лестницы. — Он наворотит дел, если мы не успокоимся с ним и не поговорим. Я не хочу, чтобы у вас были из-за меня проблемы…