И она сказала бы, но не успела открыть рот, как снова охнула, ощутив, как соски затвердели под его ладонью. Жар, нестерпимый жар окутал обоих. Груди пульсировали, и эта странная пульсация сосредоточилась прямо между ног.

— Я знал, что ты пиратка, — прошептал он, перед тем как язык окунулся в ее ухо, заставив ее судорожно обхватить руками его шею. — Боже, Габби, почему ты пытаешься скрыть свою неистовую натуру под этим лощеным фасадом? Ты хочешь меня так же сильно, как я — тебя, не отрицай!

Она едва не застонала. И мигом лишилась способности мыслить: слишком силен был напор неизведанных ощущений. Только смутно отмечала, что его темные глаза горят желанием, слышала тихое удовлетворенное рычание, жадно вдыхала его пьянящий мужской запах. Пила вкус его губ с каждым поцелуем, таяла под ласками и беспомощно стонала от наслаждения. Как она может испытывать столько разных ощущений одновременно?!

Все добрые намерения, все надежды разом улетучились под искусным натиском Дрю. У нее не хватало воли остановить его. Да она и не хотела. Не могла запротестовать хотя бы ради приличия.

Зато каким облегчением было услышать голос Бойда:

— Эй, вы там, немедленно прекратите! Скажи, пожалуйста, братец, надеюсь, у тебя благородные намерения?

Дрю слегка отстранился, словно желая противостоять искушению, но, не в силах удержаться, еще раз поцеловал ее, прежде чем повернуться и зарычать на брата:

— Не суй нос в чужие дела, черт бы тебя побрал!

— А тебе лучше держать свои руки при себе! — рявкнул Бойд еще громче. — И это мое дело! Девушка приехала, чтобы найти себе мужа. Или ты вдруг срочно решил жениться?

Габриела не знала, куда деваться от стыда. Она мигом отрезвела. Ей бы также хотелось услышать ответ на вопрос Бойда, но потом она решила, что лучше не надо. Если Дрю ответит отрицательно, придется вычеркнуть его имя из списка, а так она, прикрываясь незнанием, может по крайней мере продолжать кампанию.

Поэтому она резко встала, прежде чем Дрю успел ответить. Еще не пришедшая в себя Марджери сделала то же самое: вопли Бойда ее разбудили.

— Похоже, вы, молодежь, никогда не спите, — проворчала она, зевая.

— Да, Марджери, ты права, нам давно пора в постель, — согласилась Габриела. — Теперь портвейн поможет мне заснуть. Доброй ночи, джентльмены.

Она медленно пошла за Марджери и, еще не добравшись до лестницы, успела услышать:

— Напоил девчонку, чтобы соблазнить? Не находишь, что это подло?!

— Шутишь? По-моему, ты не раз пользовался таким же способом, так что не будь чертовым лицемером!

— Да, когда речь идет о женщинах опытных. Не о девственницах, которым просто необходимо выйти замуж.

— Неужели это хорошенькое личико заставило тебя так быстро забыть, кто она? Дочь пирата не более девственна, чем я!

— Мисс Брукс, могу я быть откровенным?

Габриела не слишком внимательно слушала Уилбура Карлайла, кружившего ее в танце по полу большого бального зала леди Данстан. Со времени приезда в Лондон это был ее третий бал, и платье опять принесли в последнюю минуту. На этот раз оно было бледно-сиреневым, и Марджери даже отыскала старое колье, подаренное матерью Габриеле. На нитке жемчужин висела миниатюра, изображавшая маленький рыбачий поселок на берегу Ла-Манша, очень похожий на тот, в котором выросла девушка. Миниатюра была заключена в рамку из мелких розочек почти такого же цвета, как платье. Будь у нее настроение получше, наверняка была бы довольна тем, как прекрасно подходит колье к ее платью.

Она очень хотела остаться сегодня дома и даже притворилась больной, чтобы не выходить из комнаты. Конечно, это была ложь, но Джорджина не слишком допытывалась, в чем дело, особенно когда Габриела намекнула, что речь идет о месячных. И кроме того, она действительно больна, пусть не физически, но на сердце лежит свинцовая тяжесть.

Она сидела в комнате, чтобы не столкнуться с Дрю. Узнав о том, как он в действительности относится к ней, она потеряла покой. Дрю сумел беспощадно ранить ее, причем без всякой причины. Она, конечно, могла бы попытаться изменить его мнение. Но скорее всего он просто ей не поверит: слишком глубока в семье Андерсонов неприязнь к пиратам. И тут ничего не поделаешь. Они — моряки, занимающиеся честной торговлей, и, конечно, ненавидят тех, кто пытается их ограбить.

Но зачем стричь всех под одну гребенку и предполагать, что она женщина легкого поведения, только потому, что ее отец пират? Как доказать, что он не прав? Пить вместе с ним? Позволить ласкать и целовать?

Девушка сжалась при мысли о собственном бесстыдном поведении. Пытаясь узнать его получше, она только утвердила его в низком мнении о ней. Так что во всем виновата она сама.

Как могла она так бесшабашно пить портвейн бокалами? Вино сразу ударило ей в голову, иначе она ни за что не позволила бы ему такие вольности! По крайней мере ей нравилось так думать, но, Господи, каждый его жест, каждое прикосновение, каждый поцелуй будили такую страсть, что она молила только об одном: чтобы это никогда не кончалось.

Но для него Габриела ничего не значила. Сегодня ночью она усвоила один важный урок: только последняя дура может считать, что из подобного негодяя выйдет хороший муж.

По мере того как тянулась неделя, она все больше и больше впадала в уныние и под конец была вынуждена скрываться в комнате, чтобы не выказать своей тоски. Дрю больше не пытался приблизиться к ней и перестал донимать шуточками. Похоже, в ту ночь он напомнил себе о ее происхождении и пожалел, что вообще обратил на нее внимание. Правда, продолжал провожать Габриелу и Джорджину на балы, но стоило им войти в гостиную, как он немедленно исчезал.

И она даже видела, как он ухаживал за другими молодыми женщинами, причем на двух разных вечеринках. Ухаживал и не давал себе труда держаться в рамках приличия. Словно хотел, чтобы она это заметила!

Она и заметила. Как и Джорджина. К несчастью, последняя заметила также воздействие, которое это возымело на девушку, и, отведя ее в сторонку, посетовала:

— Я совершила большую ошибку, не предупредив тебя насчет Дрю. Иногда я забываю, как он красив и как легко разбивает сердца, не прилагая особых стараний.

— Ничего страшного, моего сердца он не разбил, — выдавила Габриела, пытаясь изобразить улыбку.

— Прекрасно, значит, я не слишком опоздала. Уверена, ты ему понравилась, но не хочу, чтобы ты вообразила, будто из этого что-то получится. Хотя наша семья была бы рада видеть его женатым, сам он ясно дал понять, что не намеревается остепениться.

Джорджина желала ей добра, но не сказала ничего такого, чего Габриела не знала сама. Она задумала выйти замуж за Дрю, но, похоже, это вряд ли удастся. Почему-то у него сложилось неверное впечатление о Габриеле, но она никак не могла остаться с ним наедине, чтобы попытаться исправить положение.

Она устала скрываться, устала ныть и стонать по тому поводу, что единственный мужчина, к которому ее тянуло, был недоступен. Да будет так. Она приехала в Лондон, чтобы найти мужа, и найдет его, а Дрю Андерсон может катиться ко всем чертям!

Сегодня Дрю не провожал их на бал. Его место занял Бойд, очевидно, потерявший всякий интерес к Габриеле. Потому что застал их в гостиной? Видел, как Дрю целовал ее? Какая разница! Он все равно не значился в ее списке!

Теперь она была рада, что в последнюю минуту все же решила ехать на бал. И поскольку Дрю уже вычеркнут из списка, у нее появилась возможность больше узнать о достопочтенном Уилбуре Карлайле. Поэтому следовало бы все-таки прислушаться к тому, что он говорит.

Не дожидаясь, пока она похвалит его искренность, он продолжал:

— Я хотел уверить вас в своих благородных намерениях. Не желаю, чтобы вы думали, будто я подобно некоторым приехал в Лондон поразвлечься во время сезона. Наоборот, и надеюсь, это строго между нами, но меня посылают сюда вот уже третий год с целью найти невесту.