— Но это же не простая воровка. Это Потрошительница! Про неё молва ходит по всем анклавам!

— И что с того? Я слышал, её даже после суда в Хамунде умудрились выкупить. А тут — Крысиный замок. Законы здесь почти не действуют.

— Надеюсь, её всё же казнят завтра. Когда-то же она должна получить по заслугам!

— Если это вообще она. Руфус мог и соврать, чтобы набить цену.

Мы с Энки выбрались из плотного кольца людей, окружавших помост, и двинулись вслед за фургоном Волкобоя. Близко, впрочем, не подходили, держались метрах в двадцати. Шаль не преувеличивал — охраны рядом с повозкой было столько, что никто физически не смог бы подойти к ней вплотную. Десятка три вооруженных до зубов бойцов прикрывали её со всех сторон, бесцеремонно разгоняя зевак.

Причём, похоже, едва ли треть из них была людьми работорговца. Остальные — явно солдаты Великого Дома Гракх. По крайней мере, если судить по экипировке.

Волкобой работает на гракхов? Или конкретно этот груз связан с их Домом?

Мы остановились, укрывшись за боковой стенкой одной из бесчисленных торговых палаток, разбитых прямо на брусчатке внутреннего двора. Отсюда всё еще можно было видеть фургон, уже подкативший к главной башне. Его хозяин о чём-то переговаривался со стражниками.

— Так что по поводу призрака? — спросил я Энки. — Что это вообще за тварь?

— А сам как думаешь?

— Есть у меня одна версия. Эта разбойница мне знакома. И она рассказывала жуткую историю о том, что в детстве её мать насиловали и убили у неё на глазах. Скорее всего, этот призрак — дух матери, которая теперь оберегает её. А заодно и вселяет ей ненависть к людям.

— Для того, чтобы возненавидеть себе подобных, необязательно иметь за спиной злого духа, — пожал плечами демон. — Но в остальном похоже на правду. Это действительно неупокоенная душа, застрявшая на изнанке и привязанная к душе живой.

— Ты уже сталкивался с подобным?

— Такое редко, но бывает. Чаще всего души, по каким-то причинам вырвавшиеся из круговорота инкарнаций, просто теряются на изнанке. Они обречены на вечные скитания. Постепенно они вырождаются и лишаются возможности влиться обратно в круговорот. Если им даже и удаётся вырваться в миры смертных — то только как чудовищам.

— Незавидная судьба, — пробормотал я.

Так вот, наверное, откуда все эти поверья о призраках, полтергейстах, бесах, вселяющихся в людей. Подобные сущности могут проявлять себя по-разному, но природа у них одна.

— О да. Вы боитесь смерти. Но есть участь куда страшнее.

— И этот призрак тебя явно заинтересовал. Почему?

— Пока рано что-то утверждать… — уклончиво ответил Энки. — Надо подобраться поближе к этой твоей знакомой. Возможно, она будет нам полезной.

— Я и сам об этом думал, — признался я. — Мы какое-то время действовали вместе — там, в Пасти…

— Думаешь и её вызволить из плена? Тогда жаль, что у нас не было сотни таланов серебром. Могли бы обойтись малой кровью.

— Да уж… — проворчал я.

К Хестии я не питал теплых чувств. Да, мы какое-то время действовали сообща, объединенные Домом Мэй. Но я был далёк от того, чтобы считать её своей соратницей. Та душещипательная история о её детстве ничего не меняет. Даже если она правдива. Вряд ли прозвище Потрошительница Хестия получила за работу на рыбном рынке. Она убийца, разбойница, воровка. И к тому же явно не совсем здорова психически. Тяжелое детство — слабое оправдание для этого. Так же, как и в случае с любым другим маньяком.

Впрочем, она могла бы пролить свет на события последних дней. Где караван, с которым мы следовали? Где Харул и остальные люди Дома Мэй? В конце концов, как она умудрилась попасться местной страже?

Фургон тем временем загнали в отворившиеся ворота башни. Большинство сопровождающих тоже скрылись внутри. Скорее всего, там какие-то хорошо охраняемые склады. Очень уж много стражников вокруг — у каждого входа, и на открытой галерее, опоясывающей здание на высоте примерно третьего этажа. А уж сколько их там внутри…

К этой же башне помощники аукциониста в сопровождении двух стражников подтащили и Хестию — только к малым воротам, располагающимся чуть в стороне. Путь им преградила одинокая фигура в плаще, на которую амальгама отреагировала тревожным сигналом.

Жнец!

Амальгамные линзы очертили фигуру незнакомца, высветили спрятанную под мешковатым плащом броню, а потом и приблизили его лицо — будто колёсико бинокля подкрутили.

Регина. Доспехи не те, что были на ней в Пасти, но очень похожие, тоже явно работы древних. Сложные сегментированные пластины запаковывают её фигуру от пяток до макушки в сплошной высокотехнологичный панцирь. По сравнению с грубоватыми кирасами местных стражников — просто небо и земля.

Принцесса Дома Ортос явно была чем-то недовольна — она гневно расспрашивала о чём-то стражника, потом сорвала мешок с головы Хестии и попыталась чего-то добиться от неё. Но разбойница лишь плюнула в неё и зло расхохоталась.

На таком расстоянии не было слышно, о чём спор, а подбираться ближе я не рискнул. Наоборот, отступил глубже, к самой стене, и нырнул на изнанку. Если уж я засек Регину — то и она меня может. Система распознавания «свой-чужой» здесь уже не работает так, как в Пасти, но даже в мирное время носители амальгамы могут выявить друг друга в толпе.

Попадаться на глаза Регине или любому другому Жнецу пока не входило в мои планы. Особенно в таком людном месте.

Зар-раза! Я надеялся, что она успела покинуть замок. Когда там у неё была стычка с людьми Векса? Четыре дня назад? Тогда что она здесь делает до сих пор?

Дело шло к ночи, небо уже потемнело так, что среди росчерков облаков стали пробиваться самые яркие звёзды. Во дворе замка один за другим зажигались светильники самого разного вида — от банальных факелов до радиумных фонарей, представляющих собой сетчатые конструкции с продолговатыми светящимися кристаллами внутри. Солнце, может, ещё и не зашло, но за стенами замка его уже не было видно.

Но наступающая темнота нам с Энки будет только на руку.

Оставшись в одиночестве, демон какое-то время покрутился на месте, а потом, как ни в чем не бывало, зашагал в сторону другой башни. Я последовал за ним на изнанке, попутно поглядывая и за Региной.

Хестию уволокли куда-то в казематы. Жница же не последовала за стражниками, а ушла дальше, к лестнице, ведущей на крепостную стену. Когда она отдалилась еще на десяток-другой метров и постепенно скрылась из вида, я немного обогнал Энки и вынырнул с изнанки, снова использовав в качестве маскировки одну из повозок.

Получилось не особо удачно — спугнул дремавшего под ней пса, и тот разразился хриплым низким лаем. Тут же, откуда ни возьмись, возник какой-то крикливый торгаш — похоже, хозяин груза. От него удалось отвязаться одной короткой грубой фразой, а вот пёс ещё долго не унимался и преследовал меня шагов десять, раздираемый противоречивыми чувствами — то рвался вперёд, норовя куснуть за лодыжку, то отскакивал, переходя с лая на визг. Но стоило ему увидеть Энки, как всё кончилось трусливо поджатым хвостом и бегством обратно под телегу. Я уже не в первый раз замечал, что животные отчётливо чуют природу Энки и обходят его стороной.

— Куда пропадал? — невозмутимо поинтересовался демон, чуть замедляя шаг.

Дальше мы пошли бок о бок, переговариваясь вполголоса.

— Да так… Там, рядом с той башней, увидел ещё одну знакомую. Вот с ней я встречаться пока не хочу. Это дочка главы Дома Ортос.

— Хм… Одна? Без охраны?

— Кстати, да. И это странно. Хотя, может, и папаша где-то неподалёку. Ты-то куда собрался?

Энки молча указал мне на вывеску, висящую над входом в угловую башню, сливающуюся с внешней крепостной стеной. В пятне света от фонаря на ней можно было разглядеть довольно искусно нарисованного костяного дракона, сжимающего в одной лапе кружку с шапкой пены над ней, а в другой — раскрытый мешок с сыплющимися из него монетами. Под ногами дракона лежали несколько игральных костей вполне земного вида, разве что некоторые знаки на гранях были необычными.