Прежде чем пропустить нас за дверь, Хряк взял свои тридцать серебренников и кивнул охраннику. Тот, отодвинув здоровенный засов, растворил перед нами дверь.

Ступеньки, ведущие вниз, начинались прямо за дверью. Энки споткнулся и едва не покатился вниз кубарем, но я успел подхватит его под локоть. Демон всё ещё не приноровился к новой форме стоп, поэтому временами с ним случались подобные казусы.

Впрочем, тут наверняка многие набивали шишки. Лестница была узкая — едва хватало, чтобы разминуться двоим, низкий неровный потолок будто специально был сконструирован так, чтобы по дороге посетитель гарантированно стукнулся лбом. К тому же ещё и свет горел только наверху, у двери, и пробивался снизу, обозначая конец этого короткого наклонного туннеля.

Внизу несли вахту ещё двое вышибал. Насколько я успел заметить, Яма охранялась куда лучше, чем сам «Котелок». Или же этих здоровяков обеспечивал не Хряк, а другие устроители боёв. Сомневаюсь, что он всем здесь рулит в одиночку. Скорее просто предоставляет помещение.

Помещение это, к слову, оказалось куда просторнее, чем я ожидал. Это тоже явно были горные выработки — всё та же каменоломня, из которой добывали афтард для строительства крепости. Название «Яма» этому месту подходило на все сто. Это был вертикальный колодец, сужающийся к низу за счет спиралевидного спуска, опоясывающего его стенки в два витка. Видимо, это были уже нижние уровни каменоломни, на которых выработка прекратилась. Потом эту шахту приспособили под импровизированную арену. Идущая по стенкам колодца дорожка, предназначенная для подъема камней, превратилась во что-то вроде театральных лож, нависающих над небольшой круглой ареной, обложенной трехметровой стеной из обломков породы.

Света в Яме было мало. По сути, два больших островка — возле выхода и на самой арене на дне колодца. Причем использовались радиумные светильники, а не факелы. Скорее всего, чтобы не жечь зазря кислород — с вентиляцией тут было туго. Вся пещера представляла собой глухой каменный мешок, и другого выхода, кроме того, через который мы сюда попали, я пока не видел.

И это немного напрягало. У меня нет боязни замкнутых пространств, к тому же дар Ныряльщика позволяет мне проходить сквозь стены. Но тут я чувствовал себя в западне. Афтард — порода твёрдая, плотная, устойчивая даже к прямому воздействию игниса, поэтому так и ценится в этих краях. И, как я выяснил ещё в крепостях Дозора, этот камень непроницаем даже в сером мире.

Зрителей собралась целая толпа — они переговаривались, что-то оживленно обсуждали, и этот шум, подхватываемый гулким эхом, не затихал ни на секунду. В верхней части Ямы было особенно многолюдно, причем публика здесь собралась самая что ни на есть простая. По виду — обычные караванщики, солдатня да обслуга из гарнизона замка. Даже удивительно, как некоторым из них удалось наскрести десять таланов на вход. Или это с нас содрали втридорога?

На ярусах ниже, ближе к арене, было свободнее, и зрители там были уже куда солиднее. Держались они небольшим группками, и каждого сопровождал мордоворот-телохранитель, а то и несколько.

Мы с Энки не стали толкаться на местах для бедноты и спустились чуть ниже. Демон, снова войдя в роль странствующего аристократа, вышагивал гоголем, поглядывая на всех свысока. Я же, озираясь с мрачным видом, следовал за ним, отыгрывая телохранителя. Даже щит снял со спины и снарядил на левую руку, чтобы выглядеть внушительнее.

К самой арене не прорвались — наглеть не стали. Но где-то на средних местах смотрелись вполне гармонично. К тому же отсюда нам было хорошо видно не только саму арену, но и привилегированных зрителей. В мерцающем свете радиумных фонарей внизу я разглядел знакомую огненно-рыжую шевелюру Руфуса. Он занимал особое место над самой ареной, и, похоже, выполнял функцию распорядителя боёв. Рядом с ним темнел кругляш ржавого железного гонга.

— Немного терпения, доминусы! — выкрикнул он, брякнув в гонг. Акустика Ямы позволяла ему обходиться без громкоговорителя. — Полночь ещё только миновала, так что дадим время тем, кто не успел подойти к самому началу. И, чтобы не скучать — пусть наши бойцы немного разомнутся!

Подержав театральную паузу, он с апломбом, не вяжущимся с убогой обстановкой пещеры, объявил:

— Встречайте первого бойца. Многие из вас его уже видели, и не раз… Одичалый!

В стене, окружающей арену, на время приоткрылся небольшой проход, в которой буквально вышвырнули в круг сутулого, почти обнаженного оборванца в странном головном уборе, напоминавшем собачий намордник, опутывающий его голову сеткой кожаных ремней, соединенных железными кольцами.

— Человек он или зверь? — продолжил, перекрикивая толпу, Руфус. — Сейчас уже сложно сказать. Но свиреп и одержим жаждой убийства. И это то, что нужно!

Двигался оборванец странно — как-то дёргано, будто пугаясь громких звуков. Зрители сверху подбадривали его окриками, и он затравленно озирался на них, скаля кривые крупные зубы, больше похожие на лошадиные, чем на человеческие.

Да и вообще, чем больше я приглядывался к нему, тем больше отталкивающих, нечеловеческих черт подмечал. Скорее всего, это был номад из пустошей, опустившийся до полуживотного состояния из-за Красной порчи. Горбатый, с длинными, почти до пола, руками и непропорционально длинными когтистыми пальцами. На спине мутанта сквозь кожу отчетливо проступали разросшиеся позвонки, по меньшей мере вдвое крупнее нормы.

Я был не единственным, кто внимательно разглядывал уродца — многие посетители подались ближе к перилам, некоторые даже вооружились чем-то вроде театральных биноклей. Судя по доносившимся до меня обрывкам фраз, среди зрителей были не просто любители кровавых зрелищ, но и работорговцы. Телохранитель Волкобоя не обманул — некоторые местные бойцы и правда имели шанс вырваться на большие арены в анклавах.

Одичалый был не вооружен, но, похоже, и без этого достаточно опасен. К тому же пока Руфус объявил лишь тренировочный, разминочный бой. Против уродца выпустили чешуйчатую хвостатую тварь — явно родственницу «варанов», на которых я недавно охотился во время путешествия по окрестностям замка.

Животину не то предварительно раззадорили, не то просто держали голодом несколько дней. В естественных условиях они не слишком агрессивные, но эта сходу набросилась на Одичалого, вереща, как резаная. Впрочем, тот и сам рычал и шипел не хуже, а когда они сошлись, покатившись клубком по бурому песку арены, то выглядели как два сцепившихся в схватке хищника.

Зрелище было, мягко говоря, на любителя. Я сам долгое время увлекался боевыми единоборствами, так что любил наблюдать за красивыми схватками, и глаз у меня в этом был намётанный. Однако сейчас в Яме разворачивалась банальная драка. Жестокая, животная грызня, вызывающая не интерес, а смесь брезгливости с инстинктивным беспокойством. Так бывает, когда становишься свидетелем уличной поножовщины.

Но местной публике нравилось, особенно с верхнего яруса.

Бой обещал быть затяжным — мутант довольно ловко уворачивался от укусов варана, но и сам без оружия ничего толком не мог сделать. Когти его не могли разорвать прочную шкуру, покрытую измененным волосяным покровом, похожим на чешую. Временами Одичалый пытался вцепиться в противника зубами, окончательно уподобляясь животному. Дерущиеся рычали, хрипели, визжали, и не всегда можно было достоверно определить, кто какой звук производил. Впрочем, и зрители не отставали — гвалт в пещере поднялся такой, что переговариваться можно было, только буквально выкрикивая что-то друг другу в ухо.

Энки вдруг толкнул меня локтем в бок, указывая куда-то наверх. Я разглядел в толпе Айвра, пробирающегося от входа ближе к арене. Точнее, сначала — двух его телохранителей, идущих впереди и расчищающих путь. Ещё с полдюжины следовало рядом с работорговцем, вооруженные до зубов.

Ого. Не думал, что Волкобой так печётся о своей безопасности. К тому же, он ведь и сам кого хочешь прирежет и не поморщится.