Скоро Брукмур будет принадлежать ему. Там очень красиво, хотя и совершенно нецивилизованно. Очень освежающе после стольких недель в Лондоне.

Колдер позволил своему сознанию отдохнуть на этом мирном зрелище. Холмы мягко перекатывались там, как раз в начале горной гряды, известной как Пеннинские горы [7] ^.Воздух, такой же чистый, как вода, и ветер будут развевать золотистые волосы Дейдре как флаг, струящийся позади нее. Хорошо ли она ездит верхом? Ему придется найти ей спокойную кобылу, но такую, которая сможет бежать в ногу с его собственным замечательным жеребцом. Они будут скакать галопом по Брукмуру до тех пор, пока ветер не разрумянит ее щеки, и она не засмеется от радости, а ее исключительная улыбка будет предназначена только для него…

Он резко сел, выплеснув на пол волну воды из ванной.

Черт побери!

Открыв глаза, маркиз уставился через комнату на дверь в противоположной стене. Так близко, что он может добраться до нее, сделав всего несколько шагов, его Немезида [8] скрывалась за этой дверью, несомненно, замышляя новые, более захватывающие способы разрушить его жизнь.

Глаза Колдера остановились на замке. Если он попытается, то откроется ли дверь? Или его сегодняшняя вспышка снова гарантировала ее отказ? Он же хозяин этого дома, ее хозяин, черт возьми! Зачем ей понадобилось сделать такое простое дело настолько дьявольски сложным?

Чего она хотела от него?

Что ж, он не унизится до того, чтобы проверять этот замок, упрашивать о возможности войти, как проситель перед королевой. Заперла она дверь или нет – он не станет утруждать себя выяснением в любом случае!

Маркиз закрыл глаза и погрузился в воду с головой, отгораживаясь от мира. К несчастью, Дейдре не оставляла его в покое. Ее постоянные испытание занимали его, ее красота поддерживала его на краю мучительного возбуждения, а ее быстрый ум интересовал его, несмотря на сомнения. Где-то посреди возмутительных проделок и ее безжалостной красоты у Колдера возникли проблемы с тем, чтобы сохранять ледяную дистанцию, которая так хорошо служила ему все эти годы.

Черт побери!

После собственной ванны, Дейдре избегала огромной, завешенной шелком кровати и осталась у огня, расчесывая волосы, одетая только в ночную рубашку и халат. Откровенно, это был один из самых худших дней в ее жизни – а ему пришлось посоревноваться за это право!

Девушка была истощена, но слишком расстроена, чтобы думать о сне. Стыд за свои собственные поступки снова и снова вызывал сомнения и сожаления в ее мозгу. За что она сражается? Она едва могла вспомнить. Неужели она и Колдер не могут просто остановить эту войну? Разве они не нанесли достаточно вреда друг другу?

В другом конце комнаты в свете камина поблескивал медный замок на двери, которую она никогда не открывала. Ее взгляд снова и снова скользил по нему. Он все еще был заперт, Дейдре была уверена в этом, хотя он больше не пытался войти.

Находится ли он сейчас там, бодрствующий, как и она сама, слишком упрямый в своей гордости, чтобы протянуть руку, но мечтающий о том, чтобы это безумие закончилось? Если она настолько справедлива, требуя, чтобы он изменился, то она сама тоже могла бы немного смягчиться?

До того, как Дейдре смогла отговорить себя не делать то, что ей так давно хотелось сделать, она поднялась на ноги и пересекла комнату, чтобы повернуть ключ в замке. Дверь распахнулась и открылась сцена, от которой у нее перехватило дыхание.

В комнате было темно, за исключением золотистого сияния от углей. Красивая, с темной отделкой мебель терялась в сумраке, оставляя в поле видимости только огромную кровать, похожую на блестящий остров, снежно-белые простыни четко виднелись в свете камина.

Лежа поперек широкой кровати, с вытянутыми во сне, безвольными руками, Колдер выглядел как усталый рыцарь, снявший свои доспехи. Его большое тело было нагим в отсветах углей – и открытым ее жадному взгляду. Ее пальцы задвигались от желания провести руками по всей длине этой большой, напоминающей кошачью, фигуры, начиная с его густых темных волос, затем вниз по загорелому горлу, вдоль мощной груди и дальше по грядам его живота, следуя за этой узкой дорожке темных волос, которая стремилась вниз, вниз…

Колени Дейдре ударились о кровать с тихим стуком. О небеса, она пересекла огромную комнату, даже не осознавая, что ее ноги движутся по ковру! В течение долгого времени она стояла, застыв на месте, ожидая, что шум разбудит его. Колдер откроет глаза и увидит ее здесь, нависшую над ним, уставившуюся на его толстый…

Девушка закрыла лицо руками. Теперь, если она чуть-чуть раздвинет указательные пальцы, то сможет и дальше четко видеть его мужской орган. Гораздо лучше. Если он сейчас проснется, то подумает что она или бесстыдная любительница подглядывать, или развратная потаскушка, озабоченная его телом.

Ему может и понравится проснуться сейчас. Тебе бы понравилось.

Что ж, это правда, но это же не ты так разозлилась, не так ли? Он не хотел иметь с тобой никаких дел, вспомни?

Колдер пошевелился, слегка вытянув одну ногу. Глаза Дейдре впились с двигающиеся мускулы его бедер. Все его тело было покрыто загаром… как это может быть? Неужели он плавает обнаженным где-то в поместье Брукхейвен? Сама мысль о том, что большое тело Колдера легко скользит по воде, почти заставила ее упасть на колени. Солнечный свет будет сиять на его бугрящихся мускулах, капельки воды будут пробегать по его золотистой коже, когда он выйдет из воды ей навстречу, протягивая одну сильную руку к ней с понимающей улыбкой на лице…

На этом месте фантазия резко оборвалась. Колдер никогда не улыбался.

И не будет этого делать, если она сдастся так быстро. Как бы трудно все это ни было, для происходящего есть причина. Урок, который он должен выучить. Дейдре уже выучила свои уроки… по крайней мере, она надеялась на это.

Теперь она должна держаться до тех пор, пока Колдер не выучит свои. Она решительно повернулась и немедленно вышла из комнаты – что ж, этот последний, долгий, задумчивый взгляд не считается, так как никто его не видел!

Умоляю тебя, Колдер, поторопись и влюбись в меня! Я не думаю, что смогу долго выдержать!

На следующий день Колдер не появился за завтраком, хотя Дейдре явилась вовремя, в этот раз должным образом одетая. Она ела в одиночестве, потому что Мэгги все еще отказывалась делать что-то, кроме как вяло смотреть на огонь или в окно своей спальни. Дейдре беспокоилась о том, что дух девочки может быть навсегда сокрушен. Девушка не имела ни малейшего понятия, как излечить его, поэтому оставила Мэгги под оживленной и веселой заботой Патриции, решительно не прислушиваясь к забавным историям горничной о ее младших братьях и сестрах. Если и это не вернет обратно старую Мэгги, то у Дейдре совершенно не было других идей.

После того, как она погоняла свою еду по тарелке достаточное время – хорошо, что она смогла запихнуть в горло хотя бы кусочек ветчины – девушка прекратила дожидаться Колдера и отправилась искать Фортескью. Она нашла его полирующим что-то, что не нуждалось в полировке, в переднем холле.

Разочарованная Дейдре сложила руки на груди.

– Он прячется от меня, тогда как нам нужно столько обсудить.

Фортескью ничего не ответил и не прекратил полировку.

Дейдре вздохнула и продолжила.

– Так много вещей, за которые нужно извиниться, и так много того, о чем я сожалею…

Дворецкий не отрывался от полировки.

– Что ж, я вовсе не собираюсь преследовать его, только не после вчерашнего дня. Я снова все сделаю только хуже. Полагаю, в этот раз я должна позволить ему прийти ко мне.

Фортескью выпрямился и свернул свою тряпку.

– Превосходная идея, миледи.

При этих словах Дейдре улыбнулась.