Итак, его жена вернулась к нему – но его дочь все еще отсутствовала, где-то в темноте, в руках сумасшедшего. Если бы он верил в Дейдре, то никогда не потерял бы ее. Жаль, что нечто такое же простое не может вернуть Мэгги.

Дейдре тоже осознала это.

– Ты собираешься сделать это.

Колдер взял записку и тщательно сложил ее.

– У меня нет выбора, кроме того, чтобы отправиться на встречу с ним, но ты не поедешь со мной. – Он отвернулся. – Фортескью, приготовьте фаэтон. Я сам буду править.

Девушка встала перед ним, протестуя.

– Я должна поехать! Он ждет меня – и я смогу поговорить с ним. Он послушает меня, он любит меня.

Колдер протянул руку и провел пальцами по синякам на одном из ее запястий.

– Баскин послушал тебя вчера? – Он прошел мимо нее. – Фортескью, ее сиятельство останется ждать здесь. Это ясно?

– Да, милорд.

– Колдер, что ты собираешься делать? – Она попыталась протиснуться мимо Фортескью, который одной рукой просто схватил ее за юбки. Дейдре оттолкнула его, пытаясь вырваться, но хватка дворецкого оказалась крепкой. – Колдер! Колдер!

Мистер Стикли проснулся в своем маленьком, но респектабельном доме в Лондоне от громкого стука в дверь.

Он резко сел, тревога пронеслась в его сознании.

– Это пожар?

Затем он узнал пьяное завывание снаружи.

– Стиииии… – Икание. – Клииии.

С неодобрением прищурив глаза, Стикли покинул свою уютную кровать и подошел к двери, чтобы впустить своего пьяного партнера, пока соседи не послали за стражей.

Вульф не был у него дома уже много лет, возможно, с тех пор, как был мальчиком.

– Чего ты добиваешься?

Вульф усмехнулся партнеру.

– Жду, чем закончится игра, старина Стик. Боюсь, что все слишком закрутилось. – Он наклонился вперед. – Не могу остановить сейчас – я посреди удачной полосы.

Стикли фыркнул.

– Тогда почему твои карманы пусты?

Вульф пожал плечами.

– Мне нужно совсем немного, чтобы продержаться до следующей удачной игры в карты.

От Вульфа воняло выпивкой и женщинами и другими грязными развлечениями. Стикли отпрянул.

– У меня здесь ничего нет! – Это было не совсем правдой. Что могло быть более близким к правде, так это: – У меня здесь нет ничего для тебя!

Неудивительно, что такой закоренелый грешник, как Вульф видел насквозь эту ничтожную ложь. Он приблизился к Стикли, его взгляд из приятного и пьяного сделался опасным в одно мгновение.

– Мне нужны эти монеты, Стик. Ты должен мне после того, что я сделал для нас на прошлой неделе.

– Что же ты сделал?

Внезапно настроение Вульфа снова переменилось.

– Я спас компанию Пикеринга для нас! – закричал он. – Леди Брукхейвен не станет герцогиней Брукмур. Не сможет стать герцогиней, если у нее не будет герцога!

Стикли, который обдумывал идею о том, чтобы вручить партнеру небольшую часть своей заначки, просто для того, чтобы отправиться обратно спать – и без того, чтобы зловонная особа Вульфа растянулась на его прекрасном ковре – в этот раз отпрянул с осторожностью.

– Ты же не убил его?

Вульф заморгал и приложил одну руку к груди с насмешливым оскорблением.

– Я? На самом деле, я никогда не смогу сделать ничего подобного! – Затем он фыркнул. – Но леди Брукхейвен должна быть более осторожна с теми, с кем флиртует. Безумно влюбленные молодые люди тяготеют к принятию драматических мер!

Стикли похолодел.

– Брукхейвен мертв?

Вульф пожал плечами.

– Не знаю. Полагаю, что мы все узнаем завтра, не так ли? – Затем он икнул, а его лицо приняло зеленоватый оттенок.

– Что ты в точности собираешься делать?

Взгляд Вульфа сделался стеклянным и отрешенным.

– Ничего, совершенно ничего. Это все работа молодого Баскина. Все, что ему было нужно – это немного руководства от кого-то с б ольшим… жизненным опытом.

Стикли отвернулся.

– Где сейчас Баскин?

Вульф хихикнул.

– Сегодня вечеринка в Хэмпстед-Хит, – пропел он. – Сначала будет убийство, а затем – симпатичная маленькая свадьба, все под дулом пистолета! «Священное место», – усмехнулся он, декламируя пронзительным голосом, – «где мы сможем объявить о наших клятвах перед самими богами», и так далее, и тому подобное. Говорю тебе, Стик, этот мальчик может быть паршивым поэтом, но у него есть настоящее воображение для преступлений!

Больше не беспокоясь о своем ковре, Стикли поспешил к столу в аккуратном маленьком кабинете и вытащил маленький мешочек с золотом из одного из многих подобных этому потайных мест.

– Вот. – Он бросил мешочек Вульфу, который легко поймал его, даже пьяное состояние не позволило ему уронить деньги. – А теперь возвращайся к своей игре.

Стикли закрыл дверь за внезапно возликовавшим Вульфом, а затем направился к своему гардеробу вместо кровати. Он только молился, чтобы не было слишком поздно остановить эти события, пока они не стали по-настоящему опасными!

Колдер правил фаэтоном так быстро, как осмеливался, потому что быстро приближалась полночь. Город был далеко не пуст – экипажи богатых людей перевозили их с балов на музыкальные вечера, а затем на поздние ужины. За пределами Мэйфера было меньше транспорта, и он отпустил поводья, фаэтон опасно наклонялся на поворотах.

Как только маркиз достиг пустынной равнины Хэмпстед-Хит, он замедлил ход, позволив лошади осторожно выбирать свой путь. «Перекресток» был тем местом, где Баскин обещал встретиться с ним. Две дороги пересекались на пустоши, если их можно было назвать дорогами. Они были больше похожи на следы на земле, оставленные простолюдинами, приезжающими на пикники, и наведывающимися сюда пьяными хулиганами.

Затем, впереди, в бесконечной темноте, Колдер увидел стоящего у дороги человека с фонарем и небольшим свертком на земле у его ног. Баскин.

Мужчина замахал ему фонарем, как глупо, подумал Колдер, потому что невозможно было принять его за другого на этом месте. Он все еще нигде не видел Мэгги…

Когда Брукхейвен подогнал фаэтон поближе, то сверток поднял голову со спутанными волосами, приоткрыв бледное лицо. Баскин, ублюдок, засунул его маленькую дочь в мешок!

– Я убью тебя, – прошептал Колдер под скрип колес. – За синяки у Дейдре и за то, что ты обращаешься с моим ребенком как с котенком, которого хочешь утопить. Я собираюсь убить тебя голыми руками, а затем я воскрешу тебя просто для того, чтобы снова убить.

В задней части фаэтона, позади и отчасти под сиденьем, на том месте, где можно было бы поставить корзину для ленча на пикнике, куда отправляются со своим любовником, пряталась Дейдре, обхватив себя руками в этом ничем не обитом уголке.

Фортескью наблюдал за тем, как она поднималась по лестнице в свою комнату, но он не приставил охрану к ее окну. Спуск вниз по проклятому дереву был мучительным и девушка была абсолютно уверена, что шокировала нескольких белок своим платьем, задранным до талии, но она сумела добраться до ожидающего фаэтона раньше Колдера.

Сейчас ее тело ужасно болело. Дейдре весьма основательно растрясло, пока Колдер быстро ехал, и несколько раз она почти сдалась и готова была просить его остановиться.

Сейчас, когда фаэтон, в обычных условиях представлявший собой игрушку богатого человека, замедлил ход и остановился, девушка воспользовалась скрипом, чтобы выбраться из своей тюрьмы.

Когда она оказалась на земле под фаэтоном, то ее застывшие части тела с покалыванием возвратились к бодрствованию, и девушка осторожно поползла вперед, прислушиваясь.

– Немедленно освободи мою дочь!

– Ни за что. Она кусается, – неодобрительно заявил Баскин. – В самом деле, Брукхейвен, вам нужно приглядывать за своим непослушным ребенком!

Колдер сделал движение, чтобы спрыгнуть с сиденья. Баскин поднял руку, прежде спрятанную под фалдами его сюртука. Дуэльный пистолет тускло блеснул в свете фонаря.