Глядя на Лешика, в моей памяти всплыл тот далекий летний день на Доминиканской ярмарке, когда мне пришлось сказать ему эти же слова.
– Спасибо, мой дорогой! – Я обняла его. – А как тебе наша Светличка? Хороша, нечего сказать! Какая экспрессия! Горячая кровь итальянской синьоры!
– Да! Это было незабываемо! – Поляк оживился. – Для меня она открылась с другой стороны и хочу сказать, что это настоящая Екатерина Медичи!
Я рассмеялась – однажды возведя Светку на трон, Лешик ни разу не усомнился в ее королевском величии и неизменно боготворил эту монаршую особу.
Поужинав, мы долго сидели у костра. Светик напевала какие-то песни, наш опытный коллекционер рассказывал о различных кладах. Дети расслабились и с удовольствием его слушали. Иногда Димка оглядывался в сторону леса и замирал. Но мальчишеское любопытство брало верх и он опять внимал историям о чудесных находках. Все снова вернулось на круги своя, как и положено в сплоченном семействе. Не хватало только одного человека. Он вернулся под самый конец и выглядел совершенно спокойным. Я вздохнула с облегчением, но на душе было муторно.
– Поужинали? – Большая рука потрепала сына по голове, Димка счастливо заулыбался.
– Да, Олежек, тебе приготовить что-нибудь? – Светик проявила заботу.
Мельком взглянув на нее, Добрыня бросил: – Нет, спасибо. Вы ложитесь спать, а я еще порыбачу.
Понятное дело, никакая форель ему сейчас не нужна. Олегу необходимо остаться одному и все осмыслить. И у меня, и у Светки эта рыба уже встала поперек горла и вряд ли упадет в желудок и переварится!
Но мы только покивали головами – да, да, конечно!
Загасив костер, мы разошлись по мужским и женским палаткам. Я обняла Сашку, вдохнула родной запах ее волос и уснула тяжелым сном без сновидений.
Разбудили меня птицы. Они уже проснулись, прочистили горлышко и завели свои переливчатые трели. Я натянула куртку и выбралась из палатки. Обняв себя руками, как завороженная смотрела по сторонам, впитывая красоту раннего утра. Солнце еще только поднималось, но оно уже бросило первые лучи на окружающие горы и зеркальную гладь воды, освещая все мягким утренним светом. Дрожащей волной они докатывались до земли и разбивались на мириады искр в траве и на листьях деревьев. Туман над озером почти рассеялся и только легкая дымка плыла у самой поверхности. День наливался силой, можно было почувствовать эту мощь, как и то, что я не более чем ничтожная пылинка в этом торжественном действии! Сидящая одинокая фигура на берегу выражала спокойствие и лишь подчеркивала преобладание природы над суетным миром людей.
Медленно, стараясь не нарушить рассветную тишину, я пошла к лесу. Мои штаны сразу помокли от росы, но это не имело никакого значения! Олег говорил, что ранним утром здесь можно встретить оленей! Дойдя до первых деревьев, я остановилась и замерла. В полном молчании простояла около получаса, приведя в порядок собственные чувства и мысли.
То, что я вросла в Добрыню всеми своими корнями, как эти деревья в землю, нет никакого смысла отрицать! И он прав, тысячу раз прав в своей обвинительной речи! Глупая неудавшаяся рыбалка – это только повод. Олег вскипал давно, я это чувствовала. Выслушивая его воспитательные уроки, всегда соглашалась с ним. Но его легкая ирония все чаще стала перерастать в жесткий сарказм, и мне приходилось защищаться. Что я должна сделать? Продать дом в Тоскане и запереться в Берлинской квартире только для того, чтобы ему жилось спокойно? Но я так не смогу! Буду чахнуть день ото дня и начну его ненавидеть! Мне уже поздно ломать себя, да и Олег никогда не пойдет на то, чтобы бросить наш любимый дом! Тогда что? Единственное, с чем я категорически не согласна – это наказание меня розгами при всех – при детях, при Свете, при Лешике! Ни при каких условиях он не должен был делать это!
Они пришли, мама и два малыша. Занятая своими мыслями, сначала я даже не заметила их. Рыжее тельце на длинных ножках неожиданно появилось из-за деревьев и остановилось совсем неподалеку от меня. Длинные уши затрепетали, прислушиваясь, раздался негромкий звук и два олененка выскочили вслед за матерью. Милостивый Боже! Я застыла не шевелясь! Олениха убедилась, что все в порядке и спокойно принялась щипать траву. Детки прижались к ней, но через некоторое время осмелели и даже немного поиграли. Оленье семейство мирно паслось, не обращая внимания на меня.
– Совсем как люди, правда? – Тихий шепот раздался у моего уха. Я вздрогнула.
– Пугаешь меня, Чингачгук! Не слышала, как ты подошел!
Он тихонечко засмеялся. Мы простояли минут десять, затем Олег спросил:
– Что будем делать, Наташ?
Я пожала плечами: – Ничего! Сначала давай детей позовем, они обрадуются!
Это был только один раз, когда мы остались наедине с Добрыней до его отъезда. Все оставшееся время я улыбалась, подавала кофе, отвечала на его реплики, в положенные моменты льнула к нему на глазах у детей, в общем, играла свою роль. До поздней ночи корпела с Лешиком над изучением фарфора, училась составлять каталоги и ждала когда Олег уснет. Уставшая, тихой сапой просачивалась в комнату и ложилась на самый краешек кровати, а с зарей поднималась, чтобы не остаться с ним один на один. Светик, видя все это, как верный боевой товарищ, принимала огонь на свою женскую грудь. Проглотив свою собственную обиду, она любыми способами отвлекала Добрыню, давая мне время прийти в себя. Мудрый поляк искоса поглядывал то в мою сторону, то на Олега и однажды сказал:
– Натушка, он должен извиниться.
– Он не умеет, Лешик. Привык побеждать и переступить через себя не может.
Дети же совершенно успокоились, резвились в бассейне, Добрыня свозил их во Флоренцию и они вернулись в полном восторге. Все три дня наше семейство провело в идеальной гармонии. Шутки и смех снова воцарились в небольшом итальянском дворике. Но натянутость, как струна, звенела и готовилась лопнуть. Скорее бы остаться одной!
Они уезжали все одновременно – Олег, Димка, Лешик, Сашка и Игорь. Разница между рейсами в Берлин и Гданьск составляла всего два часа. Света выбила себе командировку и оставалась со мной еще на неделю. Мы попрощались со всеми, подруга поцеловала Добрыню в щеку, затем он подошел ко мне. Такой близкий взгляд карих пристальных глаз чуть не разорвал мое сердце, но я выдержала!
– Береги себя! – Олег погладил меня по волосам и поцеловал в макушку.
– Буду! Чао!– Проглатывая ком в горле, я кивнула головой.
– Чао!
Большая машина развернулась, посигналила на прощанье и оставила двух измотанных женщин у калитки дома по адресу Фьезоле, улица Виа Корсика, четырнадцать. Спектакль был отыгран до конца!
Старый дом опустел. Вечером, удобно улегшись на кровати, я завела свой мысленный монолог с ним: «Ты видишь, дом, людские трагедии продолжаются под твоей крышей. И ты, как мудрый отец, успокаиваешь своей сильной рукой, снимая боль и даря покой уставшему сердцу. Но придут и другие дни, и радость и веселье снова наполнят твои теплые стены. Счастье, такая неуловимая основа человеческой жизни, непременно вернется! Ты улыбнешься и все опять завертится в бесконечном течении времени»!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Котенок выбежал из кустов олеандра и испуганно замяукал, озираясь по сторонам. Рыжая Лиска выскочила, мягко взяла его зубами за шкирку и потащила назад в кусты. Мы засмеялись.
– Мать она и есть мать! Хоть кошка, хоть мышка, хоть баба! – Светик жмурилась от солнца, подложив руки под голову.
Мы лежали возле бассейна. Я немного поплавала, подруга же отказалась и завалилась на шезлонг. События последних дней навалились тягостным грузом. Делать ничего не хотелось. Снова разложив все наше богатство по сундукам, я и Светик единодушно решили предаться безделью на пару дней.
– Натуль, что ты думаешь делать? Вы так и не поговорили?– Подруга повернулась на бок, подперев голову рукой.
– Нет. А что тут думать? Безвыходная ситуация, теперь только куда вывезет, – я повернулась на спину, подставляя мокрый зеленый живот жарким солнечным лучам.
