К своему удивлению, Пол без труда добился встречи с Элеонорой Фаренхолт. Он выдал себя за корреспондента известного великосветского издания, и обман сработал. Он сидел в гостиной и любовался прекрасным видом на залив, открывающимся из окон особняка. Вокруг золотилась роскошная мебель в стиле Людовика XIV.

Пока что ему удавалось удерживать хрупкую чашечку на еще более хрупком блюдце и не терять нить пустого разговора. Боже, до чего он ненавидел такие чопорные гостиные! Выспренние музейные декорации действовали ему не на воображение, а на нервы. Ему было нелегко громко восторгаться обстановкой и обещать, что он подаст ее в своем журнале как образец для подражания, но таким способом он завоевал доверие Элеоноры, после чего счел возможным упомянуть Ройс Уинстон.

– Какая неприятная история произошла на аукционе, где пропали драгоценности… – Произнося эту тираду, он заботился о том, чтобы походить говором на уроженца Восточного побережья и не проявлять излишнего интереса к теме.

– Ужасно! – согласилась Элеонора. – И стыдно.

– Кажется, ваш сын, – он сделал паузу, словно не мог позволить себе оскорбить леди предположением, что ее отпрыск был обручен с преступницей, – был знаком с подозреваемой?

– Ройс Уинстон преследовала моего сына. Она охотилась за его деньгами.

Пол притворился, будто наслаждается остывшим чаем. Элеонора Фаренхолт была красивой дамой в классическом стиле: безупречные черты лица, скулы манекенщицы, ярко-голубые глаза. Он ожидал встретить холодную статую, она же оказалась весьма мила. Впрочем, она пыталась произвести на него благоприятное впечатление.

– Я надеялась, что сын женится на Кэролайн Рэмбо, – сообщила Элеонора. – Вы наверняка ее помните: в прошлом году в вашем журнале были ее фотографий.

– Разумеется! – Для убедительности Пол подкрепил свое восклицание улыбкой. – Я как раз собирался побывать в ее доме, имея в виду репортаж в том же номере, только сомневался, годится ли он.

– Домик Кэролайн – это то, что вам нужно, – заверила его Элеонора.

– Я не стал звонить ей из Нью-Йорка… – обмолвился он, предоставляя Элеоноре шанс оказать ему услугу.

– Я сама ей позвоню. Кэролайн мне все равно что дочь. Мы с мужем любим ее, как собственного ребенка. – Элеонора усмехнулась, что не очень соответствовало ее зрелому облику. – Уорд и вовсе любит ее сильнее, чем Брента. Он предъявляет к сыну очень высокие требования.

– Мужчиной быть труднее, – посочувствовал Пол. – От него многого ждут.

Спустя час он уже направлялся к Кэролайн Рэмбо. Из беседы с Элеонорой он не вынес почти ничего полезного и заранее скептически относился к встрече с Кэролайн, но всегда стремился проникнуться духом, всей обстановкой, в которой произошло расследуемое им преступление. Это часто становилось стимулом для его интуиции, подсказывавшей разгадку.

Кэролайн Рэмбо жила совсем недалеко от Фаренхолтов, вследствие чего Пол не мог не задуматься о степени их близости, не только пространственной, но и духовной. Верхним эшелонам общества была присуща некая врожденная обособленность от обделенных судьбой и покровительственное отношение к «своим», на что Пол обратил внимание еще на заре своей службы в полиции. Однако отношение Фаренхолтов к Кэролайн все равно показалось ему необычным.

Кэролайн сама открыла ему дверь. На ней был шелковый спортивный комбинезон. Живьем она оказалась еще миловиднее, чем на пленке. Между ней и Элеонорой Фаренхолт существовало бесспорное внешнее сходство. Она улыбнулась и пригласила его в дом. Пол сразу понял, что ее располагающая улыбка и жизнерадостность – не дань приличиям. Красота, деньги, чудесный характер – не это ли взрывчатая смесь убойной силы?

– Элеонора предупреждала меня, что вы готовите материал об особняках Сан-Франциско с красивыми видами.

Пол сморщил нос, изо всех сия изображая нью-йоркскую брезгливость.

– Не просто с красивыми, а с выдающимися. – Он одобрительно оглядел помещение. – С соответствующей мебелью.

Он находился в гостиной, обставленной в классическом стиле. Здесь не было милой взору Элеоноры вульгарной позолоты. Жилище Кэролайн было оформлено в полутонах, доминировал белый цвет, удачно дополняемый теплыми оттенками дерева.

– Понимаю, – ответила Кэролайн, ню без того энтузиазма, с которым встретила «журналиста» Элеонора. Пол все больше убеждался, что ей чужд снобизм ее покровительницы.

– Вы пользуетесь услугами дизайнера? – спросил Пол, чтобы заполнить неловкую паузу.

– Моя мать приглашала Гастона Норвиля. Это было много лет тому назад.

– Что ж, – улыбнулся Пол, – хороший вкус всегда выдерживает испытание временем.

– Что вам нужно от меня? – спросила Кэролайн напрямик.

– Я нащупываю почву. Наш юридический отдел пришлет вам документы на подпись, и только после этого мы начнем фотографировать ваши хоромы. – Пол помялся, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. – Возможно, мы немного повременим с этой статьей. Кража драгоценностей стала сильной антирекламой. Ведь вы тогда оказались правы?

– Да, – согласилась Карояайн, – но я не понимаю, при чем тут…

– Мы хотим, чтобы наши читатели сосредоточились на нашем материале, а не гадали, каким образом этой ужасной Уинстон чуть было не удалось затесаться в одно из лучших семейств…

– Она никуда не затесывалась. Брент привел ее сам, чтобы познакомить с родителями. – Кэролайн была рассержена, словно обвинение было брошено не сопернице, а лучшей подруге. – Мне нравится Ройс. Я считала, что она хорошая пара для Брента. Напрасно он мирится с тиранством Уорда.

– Вас не удивило, когда она украла драгоценности?

Взгляд Кэролайн был прям.

– Ройс ничего не крала. Она не воровка.

– В таком случае, – протянул Пол, ошеломленный отпором, – кто, по-вашему, вор?

– Не имею ни малейшего представления.

– Внимание на монитор, – сказал Брайен Джексон Ройс, сидящей с ним рядом перед видеокамерой в специальном помещении для репетиций при конторе Митча. – Видите, как вы размахиваете руками? Получается взбудораженный, нервный вид.

– Я наполовину итальянка. Я не могу разговаривать, не жестикулируя.

– Отлично можете. – Брайен исполнял при Митче функции эксперта по присяжным. – В следующий раз у вас получится лучше.

В следующий раз Ройс скрежетала зубами, но сдерживала эмоции. Эта пытка длилась уже несколько часов, но она знала, что подготовка продлится не один день.

– Старайтесь, чтобы ваши слова звучали естественно, чтобы никто не распознал отрепетированность, – наставлял ее Брайен. – Присяжным нравится думать, что они – первые слушатели.

– Хотя все на процессе, от полицейского, надевшего на вас наручники, до главного свидетеля обвинения потратили на подготовку много часов, – вставила молоденькая помощница, проводившая допрос как бы от имени Абигайль Карнивали.

Оба засмеялись, но Ройс даже не улыбнулась. Для них это было игрой, в которую они уже неоднократно играли и еще много раз сыграют. Для нее же все происходило всерьез. Если ее признают виновной, то она проведет следующие десять лет жизни за решеткой без возможности освобождения на поруки, согласно условиям обязательного отбывания наказания за торговлю наркотиками.

– Завтра установим дополнительные камеры, чтобы вы увидели себя с разных углов, – сказал Брайен.

– Зачем? Я и так отлично вижу все свои недостатки.

Брайен отвел взгляд; помощница сделала вид, что ковыряется в бумагах. Ройс почуяла неладное.

– Пусть кто-то из вас двоих ответит мне, в чем дело! – Почему она сорвалась на крик? Да просто потому, что утратила контроль за собственной жизнью и превратилась в теннисный мячик, который отбивают все, кому не лень. Вся ситуация вызывала у нее отвращение. Она была готова… на что? Она была бессильна что-либо изменить и от этого вдвойне страдала.

– Местный телеканал обратился в суд за разрешением снимать ваш процесс, – объяснил Брайен. – Митч попытается этому воспрепятствовать.