Невеселый вскочил со сжатыми кулаками. Бледное лицо его было страшно. Глаза горели, как две звезды. Дайбн невольно попятился.

— Так и это, и это ты у меня украл!

Но Дайбн уже овладел собою.

— Не украл, почтеннейший, а использовал.

Из груди Невеселого вырвался дикий рев:

— Умри, проклятый!

Он бросился на Дайбна, повалил его на пол и начал душить. Безумная ярость удесятерила силы. Мускулы напряглись, как стальные. Пальцы впились в горло воздушного пирата. Только на мгновение Дайбну удалось вырваться и крикнуть о помощи; но сейчас же Невеселый опять перехватил ему горло. У Дайбна посинело лицо, в глазах заходили огненные круги, из открытого рта вырывались задавленные хрипы. Сознание оставляло…

— Однако, вам порядком досталось, капитан. И, не приди я вовремя, пришлось бы устраивать для вас воздушные похороны.

Оскар Дайбн мутным взором глядел на Рыжего Джека, едва давая себе отчет в том, что произошло. Горло сильно болело, в висках еще билась кровь, перед глазами не проходил туман.

— Вина! — попросил он слабым голосом.

— Вот это дело! Значит, будет жив.

Дайбн жадно выпил стакан старого венгерского и вскоре почувствовал, как кровь горячей волной разливается по телу, возвращая его к жизни. Он приподнялся на диване.

— А где тот?

— Вон валяется!

Около стола, точно весь сломанный, лежал Невеселый. Из разбитого черепа натекла кровавая лужа.

— Сам виноват! Я не хотел его убивать. Выбросьте за борт эту падаль.

— А что делать с четырьмя его приятелями?

Дайбн встал теперь во весь рост. Только что перенесенное унижение жгло огнем его горячую душу.

— Всех за борт!

Через несколько минут с галереи «Дракона» послышались предсмертные вопли бросаемых с огромной высоты в воздушное пространство.

— Все к лучшему, Фриц, — говорил Дайбн своему любимцу. — Теперь только мы с тобой, только два человека во всем мире, знаем великую тайну.

Бой двух подводных судов наблюдали с пассажирского парохода. Со слов очевидцев описание этого невероятного события появилось в газетах. Видели и «Дракон», прилетевший к концу сражения. Связь подводных судов с воздушным не подлежала сомнению.

Почему же, в таком случае, произошла битва?

Эта новая тайна глубоко интересовала всех, но никто не мог привести хоть сколько-нибудь правдоподобного объяснения.

Истину угадала только Роза. Невеселый разбил вражеское судно, но погиб и сам. Любящая девушка невыносимо страдала. Все погибло. Умер человек, на котором она сосредоточила все свои чувства. Умерла мечта о водворении счастья на земле.

Невеселый, после похищения у него записок и чертежей Оскаром Дайбном, стал осторожным до мнительности.

— Я все держу в голове. Делаю вычисления и потом уничтожаю написанное.

Да и кто без самого гениального изобретателя мог осуществить постройку «Сокола»? Осталось около Розы несколько преданных людей, но они не были специалистами. Решено было покинуть таинственное место, где был заложен «Сокол», и всем разъехаться.

Роза почувствовала себя одинокой, брошенной.

А гнусный враг торжествовал. С ужасом и негодованием прочла она «ультиматум» Дайбна. Он сдержит свое слово… Он нападал преимущественно на Америку, европейские колонии в Африке, Австралию, Новую Зеландию. Теперь страшный разгром грозит культурнейшим странам Европы.

И Невеселый, идеалист, мечтавший лишь о том, чтобы сделать человечество счастливым, косвенно виновен в пролитой крови и в тех потоках ее, которые еще прольются.

Напрасно дядя старался ее утешить. Старый еврей, глубоко верующий в Бога, читал ей места из Библии и Талмуда и доказывал, что всемирный злодей погибнет от руки карающего Иеговы и что дни его сочтены.

Это выходило то же: ждать и ждать. Но Роза не могла оставаться бездеятельной. О, если бы у нее в руках были чертежи Невеселого! Она отдала бы их международному комитету государственной обороны. Но ее возлюбленный унес с собою тайну в могилу. Вся она пылала отомстить за смерть Невеселого и, вместе с тем, освободить мир от дьявола. Но что могла сделать девушка, как бы энергична она ни была?!

Однажды, стояла она в раздумье в своей комнате, и взгляд ее случайно упал на зеркало. Увлеченная великой мечтой, Роза почти не заботилась о своей наружности, забывала, что она женщина. Теперь она, как бы в первый раз, увидала свое отражение. Из зеркала глянуло на нее печальное, но прекрасное лицо. Платье облегало дивный стан… Рой новых мыслей заплясал в голове Розы. Сначала они были бессвязны, как полунамеки. Потом замедлили бег свой, соединялись вместе… И вдруг молнией блеснуло решение. И тайный голос прошептал:

— Твоя сила — в красоте!

С этого дня Роза совершенно переменилась. Она успокоила дядю, сказав ему, что примирилась с судьбою. Нашла даже в себе силы смеяться, заражая бурным весельем других. Страстная натура сказывалась во всем.

Дядя нисколько не удивился, когда Роза отпросилась у него поехать за границу, и дал ей денег щедрой рукой.

Как раз в то время, когда девушка приехала в Париж, на улицах кричали газетчики: «Ответ воздушного пирата! Оскар Дайбн дает два месяца отсрочки!»

Это известие крайне обрадовало Розу, потому что вполне соответствовало ее планам. Абрагам Бергман получал аккуратно письма от племянницы. Правда, они были кратки, но дядя не обижался.

Ей не до того, чтобы переписываться со стариком. Молода, такая масса новых впечатлений! Пусть, бедная, развлечется!

Но одно письмо поразило Бергмана своей неожиданностью:

«Дорогой дядя! Поздравьте меня. Я не теряла времени даром и выучилась танцам. Вы знаете, что я и всегда их любила. Вчера в первый раз выступала на сцене. Успех огромный! Меня засыпали цветами. Сегодня газеты полны восторженными рецензиями о моем дебюте. Все в один голос говорят, что я превзошла Айседору Дункан и Мод Аллан. Я танцую тоже босая. Какое это дивное ощущение, дядя, слышать аплодисменты и крики восторга толпы.

Ваша Роза».

Письмо было из Парижа. Бергман долго его обдумывал и перечитывал вновь, пока не пришел к мудрому выводу:

— В ее положении — сцена большое утешение.

И послал Розе большую сумму денег.

«Купи себе бриллианты и другие украшения, одевайся как можно лучше. Стой перед толпою, как блестящая звезда».

О танцах новой босоножки заговорил весь свет. Особенно восхваляли серию под названием «Шахерезада», заимствованную из описаний «1001 ночи».

Роза выходила в легких костюмах, иногда полуобнаженная. В движения свои она влила страстность южанки. В ней горела капля огненной крови ее предков, впитавшей лучи жгучего солнца пустынь Африки и Месопотамии.

Европа переживала ужасное время. Никто не знал, что ожидает его завтра, и часто люди с тревогой обращали взоры к небесам, и какое-нибудь темное облако принимали за приближающийся «Дракон».

В те дни многие обратились к религии, и храмы были переполнены молящимися. Всевозможные секты находили многочисленных последователей. Особым успехом пользовались «адвентисты седьмого дня», проповедующие близость конца мира. Образовались и новые секты, которые Оскара Дайбна признали прямо за предреченного Антихриста.

Одному бойкому репортеру удалось разыскать старушку-мать воздушного пирата и выпросить его портрет, который и был воспроизведен в журналах, на открытках, и продавался повсюду в эстампных магазинах. Вот этот-то портрет и послужил предметом обожания для поклонников Сатаны.

Перед изображением Оскара Дайбна совершались кощунственные служения, вроде черной мессы, и ходили слухи, что при этом приносились человеческие жертвоприношения. Дело, однако, ограничивалось символическим принесением в жертву молодой девушки — невесты Сатаны.