– Нет, будет сражаться в горах. Говорит, что не пустит итальянцев в горы.

– Дай бог!

– Да здравствует король!

– Дай бог ему здоровья!

Кто-то, войдя в камеру, угрюмо сообщил:

– Итальянцы захватили Дуррес.

– Да ты что?

– Наша армия разбита, король бежал!

– Куда? В горы?

– Нет, совсем сбежал. И министры тоже.

– Так я и знал, что он удерет.

– Да уж, на это он мастер! Как дело туго, так деру дает!

– Сукин сын!

– Итальянцы направляются к Тиране. Сегодня к вечеру будут здесь.

– Значит, все.

– Надо сказать надзирателям, пусть открывают!

– Начальника надо потребовать.

Заключенные сгрудились у двери.

– Эй, Алюш, давай открывай!

– Вы что, собираетесь нас итальянцам оставить?

– Разойтись по камерам!

– Селим, эй, Селим! Открой!

– Да не откроют они без приказа!

– Где начальник тюрьмы?

– Кто-то приехал! – крикнул заключенный, наблюдавший в окно за улицей.

Незнакомый офицер с группой жандармов прошел прямо в кабинет начальника тюрьмы.

– Кто это?

– Не разглядел.

– Разговаривает с начальником.

– Теперь нас освободят, это точно. Вон и надзирателя позвали.

Надзиратель вскоре вышел.

– Ну как, Алюш, привезли приказ?

– Тихо! Открывает!

Но надзиратель и не думал открывать.

– Позовите господина Хайдара Кочи, – приказал он.

– А кто его зовет?

– К начальнику!

– Хайдар Кочи! Где Хайдар Кочи? Его к начальнику!

Хайдар удивленно переглянулся с Хаки и адвокатом.

– Тебя к начальнику вызывают, – позвал кто-то от двери.

– Зачем?

Он не спеша поднялся и неторопливым шагом направился к выходу. Хаки, Лёни и адвокат молча пошли за ним следом, гадая, в чем дело.

Толпившиеся у двери расступились, пропуская Хайдара.

– Кто меня вызывает?

– Начальник.

– А зачем?

– Не знаю, господин Хайдар. Приказано привести.

– Господин Хайдар, скажи там начальнику, пусть открывают!

– Да, пускай нас выпустят отсюда!

Щелкнул замок, заскрежетала первая дверь. Хайдар оказался меж двух дверей.

– Отойдите, закрываю.

Надзиратель закрыл дверь и надел Хайдару наручники. Потом открыл вторую дверь, Хайдар вышел в коридор и остановился, ожидая, пока надзиратель закроет и ее.

Надзиратель пошел впереди и уже поднял было руку, чтобы постучаться в дверь кабинета, но дверь вдруг резко распахнулась. На мгновение растерявшись, Хайдар попятился к стене. Прямо на него шел офицер в расстегнутом мундире, сопровождаемый жандармами и вооруженными людьми в штатском.

Хайдар вскинул голову, в упор посмотрел на офицера и язвительно усмехнулся.

– Ничего, Хайдар Кочи, скоро перестанешь задирать нос, – зло выкрикнул офицер, кладя руку на кобуру револьвера.

– Подлецом был, подлецом ты и остался, Абаз Купи! Только и умеешь стрелять, что из-за угла да в связанного. Стреляй, трус!

Заключенные, затаив дыхание от удивления и любопытства, ждали, что будет дальше. В полнейшей тишине прогремели один за другим два выстрела, отозвавшиеся гулким эхом в пустых коридорах. И словно по сигналу, поднялся оглушительный шум: крики, ругань, топот.

Хайдар, заливаясь кровью, упал лицом вниз. Так смерть настигла этого отважного и умного горца, настигла в тот момент, когда он надеялся вот-вот вырваться из тюрьмы, где томился столько лет.

Абаз Купи вложил револьвер в кобуру и заорал на жандармов:

– А теперь сматывайте удочки! Все до единого!

И побежал вперед. Послышался шум мотора, машина взвыла и затихла где-то вдалеке.

Жандармы, охранявшие тюрьму, забегали по коридорам, собирая пожитки. Заключенные продолжали кричать:

– Откройте двери!

– Селим, эй, Селим, открой!

– Чего ты ждешь, Алюш, открывай!

Вдруг погас свет, вопли стали еще отчаяннее. Кто-то выкрикнул:

– Ломаем решетку!

– Наддай!

Но решетка не поддавалась.

– Открывай! – приказал кто-то снаружи.

– Не имею права! Такого приказа не было!

– Ну-ка, дай сюда ключи!

– Не дам!

– Давай, тебе говорят!

Послышался звон передаваемых ключей, и тот же голос повелительно прокричал:

– А ну тихо! Держите ключи!

Все протянули руки в темноту, надеясь получить ключи.

– Есть ключи, а ну, расступись!

– Да не этот, попробуй другой!

– Давай большим! Большой от этой двери!

– Да погодите, не толкайтесь! Готово!

Заключенные столпились у второй двери.

– Открывай вторую!

– Да не толкайтесь!

– Не смейте открывать! – кричал надзиратель.

– А ну мотай отсюда, сволочь!

– Открылась!

– Куда вы, не уходите!

У выхода было настоящее столпотворение. Заключенные проталкивались к дверям, отпихивали друг друга, ругаясь и издавая ликующие возгласы. Они пробегали сломя голову мимо тела Хайдара и исчезали в темноте, словно спасаясь от погони.

Кто-то приволок свой тюфяк; в дверях образовалась пробка.

– Ты чего делаешь, а?

– А ну, дай дорогу!

– Пусти тюфяк!

– Да брось ты его, сквалыга!

– Чего это вдруг? Он мой!

– Освободи проход, болван, раздавят!

Надзиратель причитал:

– Братцы, куда же вы, погодите!

Кто-то отпихнул его, кто-то ударил кулаком в грудь. Надзиратель с криком попятился.

– Задушу, как собаку! – кричал заключенный, кидаясь на него.

– Оставь его, Азем!

Из помещения, где находились жандармы, выбежали несколько заключенных с оружием.

Надзиратель снова запричитал:

– Ну останьтесь хоть кто-нибудь!

– Да пошел ты!

– Останься! – Надзиратель ухватил за рукав заключенного с тюфяком, застрявшего между дверей.

– А ну отцепись! – отмахнулся тот, вскидывая на плечо свою ношу.

Крики заключенных удалялись. В тюрьме стало тихо. Заключенный с тюфяком, по-видимому, уходил последним.

– Что ж это, ах ты господи! – бормотал надзиратель.

Вдруг он заметил еще двоих, склонившихся над телом Хайдара.

– Пошли, Хаки, уже бесполезно.

– Знаешь, Халим, я словно предчувствовал недоброе, да как-то не посмел его остановить.

– Кто мог подумать, что так случится? Дикость какая-то! Бедный Хайдар!

Они направились к выходу. Надзиратель бросился за ними.

– Не уходите!

– Чего тебе?

– Погодите до завтра! Завтра я вас выпущу!

– Зачем это?

– Во всей тюрьме ни души не осталось, грех-то какой!

– Пошел прочь, идиот!

Оставшись в одиночестве, старик надзиратель уныло побрел по коридору. Вдруг он увидел в темноте две светящиеся точки.

– Кис-кис-кис, – позвал он.

Кошка мяукнула и потерлась о его ноги. Старик взял кошку на руки и, поглаживая ее, пошел к двери. «Ах ты, грех-то какой!» – приговаривал он, запираясь в тюрьме.

Хамди чувствовал, что совершенно выбился из сил. Вот уже целую неделю он все время был на ногах, ни разу не выспался как следует. Непонятно, каким образом он вдруг стал руководителем и одним из организаторов демонстраций. С утра до вечера бегал он из школы в школу, из лавки в лавку, из квартала в квартал, договаривался о времени и месте сбора, а потом сам вел через всю Тирану толпы разгневанных людей. Вечером бежал в кафе «Курсаль», где его ждали товарищи, такие же измотанные и невыспавшиеся, как и он сам, но старавшиеся не поддаваться усталости. Всего неделю назад они совсем не знали друг друга, а теперь стали чем-то вроде штаба, организационного центра демонстраций. Кто их назначил? Никто. Как-то само собой получилось, что они отдавали распоряжения, словно кто-то официально им поручил это.

Хамди вошел в здание почты и телеграфа и направился в помещение телефонной станции.

– Ну, что там, джа Риза?

Риза-эфенди, поседевший, без своей привычной черной шапочки, огорченно повернулся к нему:

– Плохи наши дела, Хамди. Итальянцы заняли Дуррес. Наши солдаты сражались, как настоящие мужчины, да офицеры их предали. Все сбежали и прихватили с собой орудийные затворы. Солдаты остались с одними винтовками против фашистских пушек и танков. Один наш пулеметчик, унтер-офицер, задал им жару. Они несколько раз откатывались, ничем его взять не могли. Только когда убило его, тогда и прошли. Во Влёре и Шендине тоже стрельба.