При равных условиях, не получалось синтезировать абсолютно одинаковые искины. У всех у них были свои особенности и свой характер. Как и у людей. Даже близнецы имеют разный характер.

— Я вот что думаю по поводу того, что мы не можем достучаться до искина лаборатории, господин профессор. Только не смейтесь. Он испугался той ситуации, которая произошла на нашей «Церере». Он испугался погибнуть и закуклился.

— Ну и выражения у вас, молодой человек. «Достучаться», «закуклился». Предположение смелое, но оно имеет право на существование. Тела людей тоже получается, закуклились? И как к ним достучаться, пользуясь вашим сленгом? Делать-то что?

— Не поддаваться панике, господин профессор и ждать. Медики все пришли к одному выводу — мозг не пострадал, тела освободили от вирткостюмов и поместили в медкапсулы. Состояние у всех стабильное, что мы ещё можем сделать-то?

— Пока — ждать, потом видно будет. Согласен, Крис. Мда… вот искины на боевых и прочих кораблях — они полностью изолированы от окружающего мира, решают свои задачи тихо-мирно. Почему лабораторный искин не изолирован? Как получилось так, что искин на «Милане» не смог справиться со своим обязанностями? Одни вопросы. И главный вопрос — с какого перепуга пришелец оживает? Да… хватит на сегодня треволнений, Крис. Нужно отдыхать.

— Согласен, господин профессор. Всё будет хорошо. Мы сейчас находимся в статусе — «надежда». Надеемся, что всё с людьми будет нормально.

Профессор Ван Григ шёл по коридору отсека, постоянно повторяя про себя фразу, как молитву: «статус — надежда».

Сбой в работе нейросети произошёл у всех одновременно. Первоначально, нейросеть меня проинформировала, что появился источник ЭМИ, который препятствует прохождению электрических импульсов по разветвлённой системы искусственных нейроканалов до центров головного мозга и обратно. Через три минуты, моя нейросеть, серия НПВ-005/В, со мной попрощалась и вошла в безопасный режим. Почувствовал ли я какой-то дискомфорт? Я почувствовал себя голым! «Пелена» работала и причём очень эффективно.

Человек, ровно пятьдесят лет тому назад, научился вживлять чипы нейросети в организм, и всего за пятьдесят лет, эти помощники головного мозга сделали революцию в сознании человека разумного. Были опасения, что мозг человека будет отторгать нейросети, но эффект оказался совершенно противоположным: мозг, он же компьютер, воспринял биоэлектронное устройство, как компьютер воспринимает любое расширение, как подключение, допустим, флэш-накопителя, или дополнительную карту памяти, видеокарту.

Другими словами, человечество сделало головному мозгу — апгрейд. О, сколько было протестов, и в отдельно взятых государствах и во всём мире в целом, против такого «насилия» над организмом. Но потом, «распробовав» все прелести сосуществования с искусственным интеллектом, люди не представляли жизнь без очень удобного гаджета, который находится всегда с тобой, точнее — в тебе.

До рассвета оставалось часа два, мне, после увиденного на лестнице и на верхней площадке, не спалось. Десантники отдыхали, ночной дозор осуществляли наши четвероногие друзья. Теперь картина, хоть пока и приблизительная, складывалась, как мозаика, в одну большую и красивую картинку. Люди, наши потомки, знали, что на Гельфере когда-нибудь побывают их далёкие предки.

Судя по рассказам разведчиков, сегодня мы дойдём до разрушенного здания непонятного назначения. Что это за здание — нужно будет обязательно разобраться. Но вначале, нужно попытаться связаться с орбитальной базой «Церера», чего бы это нам не стоило.

Гельфера, наркотики, лагеря «погибших» охотников. Меня убивало лишь одно — отношение самого человечества к своим соотечественникам. Пропал один человек, ну ладно, бывает. Десять — допустимо. В таком то лесу с дикими животными. Но люди пропадают сотнями и… тишина. Как так?

Мда… деньги, деньги. Какие хорошие люди были эти фантасты. В двадцатом, двадцать первом веке, они старались, нет не так, они представляли мир будущего — как бесклассовое общество, мир, где все решения будут приниматься коллективно, мир, где не будет тех же наркотиков. Но у человека такая сущность — всё перевернуть с ног на голову, всё извратить, всё изгадить.

Озеро было спокойным и умиротворённым. Давно закончился процесс очистки воды от вредных примесей и микроорганизмов. Где используется эта чистейшая вода? Допустим, для охлаждения реакторов, которые принимают участие в выработки электроэнергии. Та арка, которую я рассмотрел, находясь на верхней площадке — не что иное, как система телепортации. Процесс сложный, процесс, который требует просто невероятное количество энергии.

Хорошо, охлаждение реактора. Допустим. Зачем людям из нашего будущего перегораживать русло реки и перенаправлять её под поверхность Гельферы? Вопрос интересный и требует проработки. Дальше. Как первая гельферианская экспедиция не заметила то сооружение, которое находится у меня за спиной? Это с нашим то уровнем развития электроники? Не смешите меня, Бога ради.

Экспедиция должна была зафиксировать всё. Начиная от мельчайшей песчинки и заканчивая материками, островами и водоёмами. Не говоря уже о составлении каталога всех существующих разновидностей флоры и фауны. Киборги ушли из лагеря и разбрелись по многочисленным лесам. Что могло повлиять на их искусственный интеллект? Вид неизвестного нам излучения. Почему неизвестного? Потому что от всех известных у них установлена защита. Я не технический специалист в этой области, но так должно быть. Это понятно всем, даже подростку.

Но один вопрос, который пытались замолчать и скрыть — как и кто мог перепрограммировать киборгов, что бы они нарушили три основополагающие принципиальные законы робототехники? Основной, номер один — не причинения вреда человеку. Как? С этим человечество обязано разобраться, иначе роботы, андроиды натворят таких бед, которые могут привести к гибели цивилизации.

Так, нужно эту памятку сделать в голове. Бунт роботов, закат-гибель цивилизации, расселение, или спешное бегство людей в другие миры, где нет никаких роботов, где никто не может причинить вред человеку. Запомним. Чёрт, запомним, как же. Это без нейросети? Мы уже на это не способны. Способны, но это не удобно.

Вот лежит у моих ног точная копия волка. Именно — копия. Тоже своеобразный гибрид живого организма и сложнейшего нейробиологического создания. Не пьёт, не ест, не спит. Всё время на чеку. Убивает плохих мужиков, к хорошим относится лояльно и с пониманием. Попытки сделать что-то подобное были и на Земле, но после ряда несчастных случаев, на Земле прекратили эксперименты. Отказались. С одной стороны — правильно, с другой — нет. Человек всегда ищет себе друга по духу, друга, который никогда не предаст. Ловлю себя на мысли, что только на берегу озера у меня появляются мысли на отвлечённые темы. Раньше за собой такого не замечал.

Небо становится серого цвета, просыпаются птицы, которых здесь, на удивление, мало. Я оглядываюсь назад и у меня от удивления… ступеней и всего сооружения нет. Я не поверил своим глазам, подошёл к раскидистому дереву. Плотно утрамбованная земля, невыразительная чахлая трава и ни одного намёка на то, что ещё два часа тому назад здесь находилось целое сооружение. Я даже попрыгал на месте. Ничего.

— Ты, чего там прыгаешь, как кенгуру, Сергей? — услышал я сонный голос Резникова. — Это у тебя такой вид зарядки?

— Ты тоже сейчас запрыгаешь. Глазоньки открой и посмотри внимательно, что происходит.

Мда, какой же богатый русский язык! По-английски слышу тираду Стоджа. Не силён в этом языке, но понимаю смысл прекрасно. Мягко говоря — «что тут вообще происходит и куда делась та хреновина, которая нас вчера чуть с ума не свела, вызвав приступ восхищения». У Резникова все эти фразы уместились в ёмкие три слова. Я посмотрел на вожака стаи волков — хищная морда ощерилась в улыбке. Шельмец. Больше, чем уверен, что это странное сооружение в нужный нам, мне момент появится так же незаметно, как и исчезло. В принципе, ничего сверхъестественного в этом нет. Элементарные правила маскировки объекта.