— Ну что смотришь? — сказала она и, бесцеремонно взяв вздрогнувшего Кропотина за руку, едва ли не втащила в опустевшую гостиную, посреди которой стоял стол с опорожненными бутылками водки, вина, коньяка и шампанского, блюдами с недоеденными закусками и хрустальными вазочками, в которых эпизодически встречались различные фрукты, некоторые — уже надкусанные или вовсе наполовину или почти полностью съеденные. — А где Влад или Илья?

— Влад? — переспросил он.

— Ну Свиридов, господи! — воскликнула она.

Только в гостиной он как следует разглядел девушку, которую вызвал из агентства досуга ныне мирно храпящий отец Велимир. В своей жизни Дима видел не так уж много девушек, и большинство из них не могло идти ни в какое сравнение с этой представительницей первой древнейшей профессии.

Нельзя сказать, что она была уж очень красива в общепринятом смысле этого слова. Но ее фигура была безупречна, отличающиеся некоторой не правильностью черты лица носили отпечаток болезненной рассеянности, а полуоткрытые губы, вызывающе накрашенные и словно бы непререкаемо и откровенно развратные, тем не менее не портили этого лица обидной и дешевой вульгарностью.

И еще — сколь ни был наивен и неискушен в жизни недавний солдат Дмитрий Кропотин, он все-таки отметил ее суженные даже в полумраке ночной квартиры зрачки и вспомнил, что это обозначает.

Наркотическое опьянение.

В этот момент в комнату вошел, цепляясь за стены и дверные косяки, Фокин и, увидев девушку, преглупо икнул и схватил ее обеими руками за шею.

— В-в-в-в… Валеррка! — вытолкнул он резиновыми губами, и тут же его беспощадно занесло в сторону. — М-м-м.., а это я. А вот этот.., он мой друг Дима Кро.., погоди, как его… Кирр.., коррр… Кро… потин. — Он засмеялся, прижав Валерию к себе, а потом почти трезвым голосом сказал:

— А Влада нет. Илья, кажется.., спит. Лера, ты слышишь меня или ты опять наглухо?

И святой отец с грохотом упал на ковер.

— Что же вы так напоролись? — равнодушно спросила Лера. — Как тебя, Денис, что ли?

— Дима.

— Дима. Ну что, Дима, твои друзья в ауте, давай хоть ты отрабатывай заказ.

И она совершенно спокойно начала снимать с себя полупрозрачную блузку, не глядя на растерявшегося Кропотина. Разве могла понять эта великолепная развращенная самка, что в его жизни, одинокой жизни отодвинутого на задворки юности своими более удачливыми и попросту нахальными сверстниками парня, — в его жизни попросту не было женщин. Если не считать двух или трех подружек Ильи, которых тот по пьянке и по доброте душевной буквально натравливал на своего застенчивого школьного друга.

Причем подружек, которых Илья едва ли мог считать самыми лучшими.

И вот теперь — эта Лера, с ее гибкой грациозной фигурой, отрешенным лицом и расхоложенными движениями то ли уставшей, то ли просто глубоко равнодушной ко всему, еще совсем юной, но уже потрепанной жизнью женщины.

Что за достоевщина, подумал Кропотин, когда поймал себя на подобных мыслях с претензиями на наивный и призванный внушить нужную развязность и раскованность самоанализ.

— Выпить не хочешь? — машинально спросил он.

— Давай.

Он плеснул немного вина себе и ей, протянул бокал, не отрывая взгляда от ее длинных тонких пальцев, которыми она взяла бокал так осторожно, словно это было живое существо.

— Ну, за знакомство, — буркнул он и, не давая себе времени прочувствовать на своем лице пристальный и словно бы испытывающий взгляд Леры, опрокинул свою порцию так, как то делали пираты в его любимом мультфильме «Остров сокровищ».

Она тоже выпила и после этого откинулась на диван, полуприкрыв глаза.

— Ну где ты там, мальчик? — пробормотала она — так, словно не отдавала себе отчета в том, что говорит и делает.

Он наклонился к ней, и в тот же момент ее руки сомкнулись на его шее и медленно притянули к себе.

Все так же не открывая глаз, Лера что-то сдавленно пробормотала и начала окончательно стаскивать блузку с едва прикрытой черным кружевным бюстгальтером груди.

А там было что прикрывать.

Она залепетала что-то невнятное и рванула ворот его рубашки. Вероятно, вся ее энергия ушла именно на это, потому что тонкие округлые руки тут же расслабились, и нежные кисти с накрашенными черным лаком длинными ногтями повисли, беспомощно перегнувшись в запястьях, Сначала он испугался. Коснулся губами ее уха и спросил дрожащим голосом:

— Тебе плохо?

— Мне.., плохо? — тихо переспросила Лера, все так же не открывая глаз и не шевелясь. — Да мне так хорошо, что дай бог, чтобы и тебе когда-нибудь вот так… — Она облизнула губы и ломающимся капризным голосом пролепетала:

— Ну что же ты, Дима… прямо как ребенок.

И вот тут он почувствовал, что теряет над собой контроль. Изголодавшийся в армии солдат, только что вернувшийся на «гражданку» и в первую же ночь увидевший перед собой прекрасное полуобнаженное женское тело, доступное, послушное, оплаченное, наконец, а главное, он всю жизнь и не видел таких красивых девушек ближе чем в полутора-двух метрах от себя, — как тут не потерять голову!

Он рванул ее на себя и почувствовал, как волна безудержного животного желания захлестывает его — словно в напрягшемся теле зазвенел большой гулкий колокол…

— Ну что, герой, как самочувствие?

Кропотин открыл глаза. Прямо перед ним возникло сдержанно улыбающееся тонкое лицо Влада Свиридова.

— А что такое?

— И он еще спрашивает, е-мое! Кто вызывал из «Антонеллы» Лерку?

— Вв… Ф-фокин.

— А кто, так сказать, принимал заказ? А?

Кропотин приподнялся на одном локте и сумрачно посмотрел сначала на Влада.

— Ну? — повторил тот.

— По ходу, я.

— Что и следовало доказать, — с подъемом закончил Свиридов. — А потом все почему-то заснули.

Когда парень из агентства пришел забирать девчонку, все дрыхли.., и ты, и она, и этот болван Афоня, который только и умеет заказывать этих мымр, ссылаясь на меня, а вот потом вовремя их сдавать на инвентаризацию, понимаешь, это уже Свиридов должен расхлебывать. Только пришел из ночного клуба, и тут же этот артист из «Антонеллы» является.

— Ну, извини, — сконфуженно пробормотал Кропотин и снова уткнулся в подушку головой, благо воздействовавшие на нее силы земного притяжения сделались попросту непреодолимыми.

— Да ладно, ничего, — махнул рукой Свиридов. — Только вот еще что.., неосторожный ты, брат. Почему пренебрегаешь средствами контрацепции? Где, понимаешь, твоя гражданская сознательность?

Свиридов был явно в чрезвычайно приподнятом настроении: вероятно, его собственный досуг с подругой брата тоже удался.

— Валерка-то.., она ведь девка отчаянная, может и привезти тебе на память добрый букет, и пойдешь ты после этого к дядюшке венерологу из диспансера по соседству…

— Ладно, Влад, хватит грузить пацада, — перебил его мрачный Илья с опухшим похмельным лицом. — Пошли лучше завтракать и Фокина поднимать. А то он этак и обедню проспит в своей церкви.

Владимир Свиридов уже второй месяц работал одним из руководителей службы безопасности концерна «Аякс». Прежняя жизнь — безалаберная, скомканная и одновременно напоминающая путь по лезвию бритвы — его не устраивала.

Потому что он больше не хотел быть киллером.

Человеком, чей истинный род занятий известен людям, которых можно пересчитать по пальцам рук.

Число которых непрерывно сокращалось.

И когда предпоследнего из тех, кому было известно, кто такой Владимир Свиридов, одного из местных криминальных королей убили, Свиридов с облегчением понял, что уже не найдет здесь клиентов. Некому навести на него. Его жизненная стратегия наконец сработала — последний из тех, кто знал о его роде занятий, покинул этот мир.

Он так долго не работал — полгода, — что никто уже не помнит о нем. Никто — кроме его старого друга и однокашника по «Капелле», элитному подразделению спецназа ГРУ, расформированному еще в девяносто третьем. Суперсекретному отделу государственных киллеров.