Он стиснул зубы, закрыл глаза, и отпустил всякое мысленное усилие, которое удерживало его в сознании паука.

Миг — и он вновь очутился в своем теле, с раскалывающейся головой.

На сегодня точно хватит!

Он не знал, сколько времени прошло, потому что подсознательно понимал, - время внутри паука могло течь совершенно иначе.

Уже через несколько минут он вырубился от резко нахлынувшей, вдобавок к головной боли, усталости, и уснул прямо так — полностью накрытый покрывалом.

****

В следующие дни паучок стал еще легче идти на контакт: достаточно было гоблиненку появиться и поманить рукой, как тот бежал к нему и запрыгивал. Словно после того взаимного пребывания в его голове, он окончательно определил для себя, что Зур”даху можно полностью доверять.

А может он и у меня в голове побывал?

Новые сеансы единения с паучком, Зур”дах проводил короткие. Не больше пяти минут по своим ощущениям — ровно до того момента, как не начинала болеть голова, — это был знак, что достаточно.

Пару раз гоблиненок замечал паука на потолке казармы, и в такие моменты внутренне напрягался, боясь, чтобы никто того не заметил. С другой стороны, на подобном расстоянии увидеть, что паук состоит полностью из тьмы было очень сложно.

Однако, поскольку управлять пауком он не пробовал, и скорее всего не смог бы, он рассчитывал что паук сам будет осторожен.

Если в какой-то из дней Зур”дах забывал накормить его, или было слишком много тренировок, то паук, как и в тот раз, сам появлялся в казарме, дожидаясь пока все уснут.

Однорукий тем временем, пообещал детям, что через несколько дней они начнут тренироваться с новыми тварями, а не только с Шустряком, который всем изрядно поднадоел и уже не представлял опасности. К его движениям, атакам, рывкам и скорости они привыкли.

Зур”дах больше ни разу его не ударил.

Баланс, который Тар”лах говорил не тренировать, он всё же тренировал. И если раньше он мог только ходить с ним, то теперь он трижды умудрился использовать его во время спарринга с Шустряком. Ненадолго, правда, не более пятнадцати уворотов, но и это было прогрессом.

Войти в состояние Баланса было сложно, но это еще полбеды, сложнее было в нем удержаться. Зур”дах заметил, что если в его голове начинали появляться разные мысли, переживание, эмоции, даже легкий страх или боязнь, — Баланс тут же исчезал. Только когда сознание было чистым, практически безэмоциональным, у него получалось держать его дольше.

К тренировкам прыжков однорукий добавил еще одну их разновидность. На равном расстоянии на площадке были расставлены каменные кирпичи, которые на максимальной скорости дети должны были перепрыгивать.

Никакой ходьбы или бега. Прыжок-прыжок-прыжок. Без остановок. По двадцать-тридцать прыжков подряд. И пока никому не удавалось пройти дистанцию без того, чтобы не грохнутся на пол, потеряв равновесие во время одного из прыжков.

К третьей тренировке Зур”дах привык к подобному типу нагрузки. В промежутке-отдыхе между подходами, однорукий добавил им еще нагрузку.

Метание камней. На площадке он установил мишени и подготовил каждому горсть метательных камней.

— Всем вам нужно повышать меткость. Чувство дистанции. Потом вы будете учиться метать кинжалы, и хороший навык метания камней облегчит вам жизнь. Но даже камень может оказаться полезным. Иногда удачно запущенный камень, к примеру в глаз, или нос, или другое чувствительно место, может дать мгновение передышки, или даже дезориентирует монстра, Поэтому не стоит относиться к этому наплевательски. Это так же важно как и всё остальное, чему я вас учу.

Сопровождалось это обычно хорошим подзатыльником тому из детей, кто делал это спустя рукава.

Даже в таком, казалось бы простом навыке, Тарлах их учил. Каждому показывал как правильно стать, как поставить ногу и развернуть корпус, чтобы бросок получился мощнее. Как размахнуться рукой и вложиться в этот бросок. Детям было проще, потому что работать с телом они научились во время обучения кулачным ударам.

— Да что ты машешь рукой как идиот?! Бросок должен быть мощным, точным и расслабленным, зажатой рукой ты ничего не сможешь.

Потом переходил к следующему ребенку.

— А ты чего так резко бросаешь? Хочешь выбить себе плечо или другую травму получить? Начинай по-новой и делай как я показываю. Я слежу, давай-давай!

Однорукий действительно успевал следить за каждым.

Зур”дах бросал камни неплохо, но далеко не лучше всех. Вновь отличилась Кайра. Может ее броски и не были такими мощными как у него, зато они были точными и быстрыми. Тут ей равных не было. Она попадала ровно туда, куда хотела.

— А ты молодчина, девочка. — похвалил ее несколько раз однорукий, потрепав по голове.

Похвальба тренера была большой редкостью, поэтому Кайра сразу приподнимала голову от гордости.

Обычно, наблюдать за ее бросками Зур”даху было радостно и приятно. Но сегодня что-то было не так. Что-то зудело в душе, не давая покоя. И глядя на однорукого и Кайру, он пытался понять — что же ему не дает покоя.

Гоблиненок застыл, перебирая мысли и воспоминания. Ища то, что его беспокоило.

Я уже видел что-то похожее… — понял он вдруг.

Точно такая же сцена.

А потом резко нахлынула боль, кольнувшая сердце так сильно, что он аж присел.

Кая! — чуть не вскрикнул он.

Ведь на какое-то время он совсем забыл о ней.

И резко всплывшее воспоминание встало перед ним совсем живое, будто это случилось только вчера. Воспоминание о том, как Драмар учил бросать камни Каю, и как хорошо у нее получалось. И как потом такими бросками она помогала ему в боях с тварями Подземелья.

Дыхание перехватило и он еле удержался, чтобы не заплакать.

Сердце сдавило невидимой рукой, выжимая из него все соки.

Больно.

Зур”дах замахал рукой, пытаясь прогнать это слишком болезненное воспоминание.

Вытерпеть.

Хорошо хоть тренировка через десяток минут закончилась и они двинулись к казарме. Потому что долго наблюдать за бросками Кайры он бы не смог — слишком всё было похоже.

До сна оставался час отдыха.

Зур”дах пошел на задний двор казармы и молился, чтобы никто за ним не увязался. Он не хотел чтобы ему мешали. Мешали плакать.

Едва он сел как появился паук. Он залез на руку гоблиненка, и, заглядывая в глаза своего кормильца, как бы спрашивал – почему ты плачешь?

Зур”дах громко выдохнул и вытер слезы. А уже через пару мгновений взгляд его наткнулся на разбросанные белые мелки, которые теперь всегда лежали тут.

Встав, он немного походил возле них, а потом взял парочку в руки и отошел от казармы.

Он смотрел на пол и ему захотелось что-то нарисовать.

Кого-то.

Руки рванулись нарисовать Каю, но Зур”дах сдержался.

Нет…начинать следовало не с Каи. Воспоминания, образы вставали перед глазами одно за другим.

Я должен нарисовать их всех. Каждого.

Гоблиненок сел, привел дыхание в порядок, и чиркнул мелком по камню.

Линия.

Еще линия. Точка.

Он не спешил, это было слишком важно, чтобы спешить.

С каждой черточкой его рука двигалась все свободнее и свободнее, и вскоре уже сама начала выводить линии, черты лица, которые он рисовал уже не единожды.

Вскоре из линий и точек начало получатся лицо. И получалось хорошо, совсем как живое.

Через минуту размышлений, Зур”дах решил впервые добавить к лицу и тело.

Нарисовать в полный рост.

****

Тар”лах собрал всех детей в казарме, Дах куда-то запропастился, поэтому собирать и укладывать детей пришлось ему. Отдых закончился. Пора было идти спать. Не хватало только одного ребенка.

Зур”дах! — мысленно воскликнул он.

— Ну кто бы сомневался... — буркнул он уже вслух, — Вечно этот засранец прячется по всем углам.