ДЕНЬ, КОГДА Я РОДИЛАСЬ
Душа, как соловей, поет,
Что свил гнездо вблизи воды.
Душа, как яблоня в саду,
Где спеют сочные плоды.
И словно радуга, душа
Сливается с морской волной,
Вся ликования полна —
Любовь пришла, любовь со мной.
Пускай пурпурные шелка,
Мехов серебряный ручей,
Резные листья, голубки,
Павлины с тысячью очей,
Узор из виноградных лоз
Мой трон украсят золотой.
Вот день, когда я родилась —
Любовь пришла, любовь со мной.
WHEN I AM DEAD, MY DEAREST
When I am dead, my dearest,
Sing no sad songs for me;
Plant thou no roses at my head,
No shady cypress tree:
Be the green grass above me
With showers and dewdrops wet;
And if thou wilt, remember,
And if thou wilt, forget.
I shall not see the shadows,
I shall not feel the rain;
I shall not hear the nightingale
Sing on, as if in pain:
And dreaming through the twilight
That doth not rise nor set,
Haply I may remember,
And haply may forget.
КОГДА МЕНЯ НЕ СТАНЕТ
Когда меня не станет,
Не трать ни слов, ни слез.
Пускай трава могильный холм
Укроет вместо роз.
И ни к чему, любимый,
Мне верности обет:
Ты, если хочешь, помни,
А если нет — так нет.
Там, где не потревожит
Меня ни дождь, ни зной,
Не тронет песня соловья
Отчаянной мольбой,
Где не наступит полночь
И не придет рассвет, —
Я, может, буду помнить,
А может быть, и нет.
A GREEN CORNFIELD
The earth was green, the sky was blue:
I saw and heard one sunny morn
A skylark hang between the two,
A singing speck above the corn;
A stage below, in gay accord,
White butterflies danced on the wing,
And still the singing skylark soared,
And silent sank and soared to sing.
The cornfield stretched a tender green
To right and left beside my walks;
I knew he had a nest unseen
Somewhere among the million stalks.
And as I paused to hear his song
While swift the sunny moments slid,
Perhaps his mate sat listening long,
And listened longer than I did.
ЗЕЛЕНОЕ ПОЛЕ
Весной над нивой, в вышине,
Меж зеленью и синевой,
С земли едва заметный мне,
Пел жаворонок молодой.
Следила я из-под руки,
Как он, умолкнув, вниз летел,
Где в лад порхали мотыльки, —
И снова ввысь, и снова пел.
Над нежной зеленью полей,
Согретых утренним теплом,
Над свитым где-то меж стеблей,
Укромно спрятанным гнездом
Звенела песня без конца,
Текли минуты, как вода…
Но дольше слушала певца
Его подруга у гнезда.
REST
O Earth, lie heavily upon her eyes;
Seal her sweet eyes weary of watching, Earth;
Lie close around her; leave no room for mirth
With its harsh laughter, nor for sound of sighs.
She hath no questions, she hath no replies,
Hushed in and curtained with a blessed dearth
Of all that irked her from the hour of birth;
With stillness that is almost Paradise.
Darkness more clear than noonday holdeth her,
Silence more musical than any song;
Even her very heart has ceased to stir:
Until the morning of Eternity
Her rest shall not begin nor end, but be;
And when she wakes she will not think it long.
Dante Gabriel Rossetti BEATA BEATRIX Oil on canvas. Circa 1864–1870 Tate, London
Данте Габриэль Россетти BEATA BEATRIX Холст, масло. Ок. 1864–1870 Галерея Тейт, Лондон
КРАТКИЙ СОН
Земля, ей веки на века сомкни,
Усталые глаза ее накрой,
Всю обними, веселье отгони,
И шум, и смех, и звонких звуков рой.
Вопросов нет, ответов тоже нет;
Она свободной не была такой
От горестей своих, что с ранних лет
Тревожили. На рай похож покой.
И этот мрак светлей любого дня,
Беззвучье это — музыки звучней.
Зажатое в тисках небытия,
Не бьется сердце. Но грядет восход,
Когда она проснется и поймет:
Был краток сон, и вечность перед ней.
THE LOWEST PLACE
Give me the lowest place: not that I dare
Ask for that lowest place, but Thou hast died
That I might live and share
Thy glory by Thy side.
Give me the lowest place: or if for me
That lowest place too high, make one more low
Where I may sit and see
My God and love Thee so.
