— Что? — хранитель посмотрел на меня, подозрительно сощурив глаза, и совершил стратегически верный и своевременный маневр, вскарабкавшись на дерево.

   И уже оттуда:

   — И не сверкай глазами! Нужно же мне было выяснить, кому я свою подопечную доверяю. Поэтому я слетал в библиотеку, оформил запрос...

   Капец!

   Стукнулась лбом о шершавый ствол ели, надеясь, что все это бред.

   — Библиотека? Где-то есть библиотека с книгой обо мне?!!

   — Не с книгой, — проворчал Афиноген, — скорее, с тетрадочкой... Правда, там всего страниц сорок, не больше... Ини, не пыхти. Ты Зойку пугаешь, у нее молоко пропадет.

   Зойка оторвалась от обкладывания ольхи, которая полностью захватила подлесок, и посмотрела на Афиногена удивленно и укоризненно.

   — Не переводи стрелки... — я уже и сама поняла, что причин для глобальной паники нет, но признаваться в этом не очень хотелось. В конце концов, Павлик вернется, и мы поговорим. И все выясним. И... и я же решила уже один раз, что ему можно верить. Так будем последовательны в своих поступках.

   Он просил подождать. Я подожду. Что такое тридцать минут? Тем более, что половина этого времени уже прошла.

   А потом еще половина.

   И еще тридцать минут.

   И два раза по тридцать.

   И я ждала уже чисто из упрямства.

   А потом на дровах злости.

   А потом из природной вредности, волчьей злопамятности и упрямства. Афиноген молчал и разумно прятался в еловых лапах. Еще через час снова пошел дождь, и я расплакалась. Наверное, впервые за последние десять лет. Слезы были злые и горькие. И все текли, и текли, и текли, словно прорвало камеру хранения, в которой они прятались все эти годы. И я даже не делала вид, что это дождь оросил мои щеки. Я ревела, как сопливая малолетка, и слезы текли за шиворот, из глаз, из носа и, кажется, даже изо рта. А потом я заснула, сама не заметив как.

   Мальчишка смотрел на Эро волчонком. Скалился презрительно и отказывался отвечать на вопросы. А время убегало стремительно, и не было никакой возможности вырваться на секунду или отправить кого-нибудь к ней. Или хотя бы вестника послать.

   — Ты понимаешь, что ты нарушил не только закон Народов, но и закон Миров? — устало спросил офицер Таг. Нонноель. Старинный приятель и дружок по детским играм.

   Держать лицо при встрече с прошлым давно уже не составляло труда, но все равно, приятного в этой встрече было мало.

   Таг Нонноель, первый сын старшего сына, стройный, тонкий и гордый, как белый клен, тоже не испытывал особого восторга от встречи с полукровкой, но разве начальство волнует его мнение?.. Служба, что уж тут поделаешь?

   — Плевать на ваши законы! — в двадцатый раз вспылил волчонок. — Луна через две ночи войдет в полную силу. Право Волка все еще имеет вес в обоих из миров.

   Эро устало потер виски. Замкнутый круг какой-то. Мальчишка клялся, что живет в поселке с той стороны границы, что дед его был нюхачом, что самку он почуял сразу. И плевать ему, волчица она или сука, но в их деревне нет ни одной женщины с кровью оборотня, а он, Борг Берри, уже вступил в тот возраст, когда может заявить о праве Волка.

   Нет, он не преследовал повозку, в которой сыщик вез маленькую принцессу. И Эро даже не надо было спрашивать об этом, все было понятно и так. Но если не он, то кто? Чьи следы видел сыщик у реки? О ком предупреждал Афиноген?..

   Дверь допросной приоткрылась, впуская бледного и испуганного патрульного.

   — Господин Эро, офицер Таг... — лицо перекошенное, острые уши покраснели и дрожат. — Там, кажется, дипломатический скандал...

   Проклятая служба. Пауль с тоской посмотрел на часы. Означенные тридцать минут закончились больше часа назад. Зараза!!

   Нет, интуиция подсказывала, что он поступил правильно, спрятав своих подопечных в убежище, но оправдываться придется очень-очень долго.

   Поднялся медленно, даже не пытаясь скрыть раздражения, и отрывисто и нетерпеливо:

   — Доложите по форме, патрульный! Или вам снова в учебные казармы захотелось?

   Патрульный не был «другом детства», но судя по тому, что на щеках немедленно расцвели две пунцовые надменные розы, явно был осведомлен о его, Эро, происхождении.

   — Прошу прощения, господин Эро. Там вожак клана Лунных Волков... Говорит, мы незаконно удерживаем одного из его подданных... Кричит. И, между прочим, амулет отказывается надевать...

   Все-таки очень хорошо, что Сонька в убежище!

   — Ну, что ж... Пойдем пообщаемся с этим крикуном...

   Или не пообщаемся. Потому что вожак клана Лунных Волков на общение настроен не был. Он стоял у окна в зале ожидания и выбивал на подоконнике нетерпеливую дробь.

   — Шонаг? — Эро шагнул в помещение и аккуратно притворил за собой дверь. — Я могу вам чем-то помочь?

   У волка были совершенно желтые глаза, слегка раскосые и абсолютно хищные, и они действительно пугали. Даже больше, чем безобразный ожог на левой щеке.

   Пауль задумался над тем, почему глава клана не избавится от этой отметины, ведь у волков совершенно удивительная регенерация, а при помощи опытного целителя и сильного мага шонаг Гринольв без труда смог бы вернуть себе свою внешность.

   Видимо, здесь что-то личное...

   — Не знаю, — у волка был сильный, уверенный голос, — достаточно ли у вас полномочий, чтобы решить мою проблему...

   Он почесал кончик носа, но Пауль успел заметить, как его ноздри затрепетали.

   — Это...

   Он принюхался, уже не скрываясь, широкая грудь поднялась, набирая в легкие как можно больше воздуха, желтые глаза стали почти черными от расширившихся зрачков, и оборотень прорычал на выдохе что-то невнятное.

   — Прошу прощения? — Эро не испугался, но чувствовал себя неловко.

   Никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с полноценным оборотнем, он никогда не видел, как происходит оборот, но был наслышан о несдержанности темных представителях волчьего народа.

   — Ваше право просить, — Гринольв согласно кивнул, хищно оскалился и облизал бледные губы. — Возможно, я даже потребую извинений в письменном виде. И если вы будете достаточно искренни, даже, наверное, сохраню вам жизнь... Пока же меня волнует следующее: по какому праву вы удерживаете здесь молодого волка и... — Гринольв сглотнул и неожиданно хрипло закончил:

   — И где самочка?

   До чего же верным было решение спрятать Сонью!

   — Самочка?

   Эро сел в высокое кресло, закинув ногу за ногу, и жестом пригласил шонага занять второе.

   — Здесь действительно была женщина, в чьих жилах течет волчья кровь, но она не ваша подданная.

   Сыщик, все еще надеясь построить диалог, проигнорировал хамскую фразу, обдумывая свой следующий шаг, но оборотень разрушил все дипломатические планы Эро, рванув шейный платок.

   — Я не спрашивал у тебя, кто она! Я. Спросил. Где! — серебряные пуговицы с глухим звуком поскакали по паркету, вырванные из куртки резким движением. С каждым произнесенным словом Гринольв словно увеличивался в размерах. Руки его стали длиннее, лицо заострилось, речевой аппарат еще не успел перестроиться из человечьего в волчий, поэтому разобрать его слова было сложно, но у Пауля получилось:

   — Твоя одежда провоняла ею насквозь. Так что не пытайся сказать, что ты не знаешь.

   Еще минута, и Пауль оказался один на один с огромным волком. И тот, кажется, был настроен решительно. И опять-таки, не на разговоры. Он медленно повел огромной головой из стороны в сторону и прорычал:

   — Хотя можешь не говорить, луна все равно ее выгонит, где бы она ни пряталась.

   Огромная лапа без труда отшвырнула в сторону тяжелое кресло, и оборотень остановился, устрашающе рыча, менее чем в шаге от растерянного мужчины.

   Паулю достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться до серой морды с широкой зеленой полосой. И он протянул, действуя по какому-то странному наитию, словно что-то подтолкнуло его изнутри, протянул сжатую в кулак руку к горящим жаждой крови глазам и уронил на короткую шесть маленькую янтарную каплю.