План был прост: добежать до леса, снять с себя одежду и надежно спрятать ее в тайнике. А дальше все просто. Слушать лес, доверять ветру, раствориться в почти неслышных намеках на отгадку — и пропажа сама найдется.

   Блузку я начала расстегивать, когда до дуплистого дерева, которое я уже несколько месяцев использовала вместо тайника, оставалось метров двадцать, и вдруг почувствовала его. Запах другого волка.

   Давно забытый страх налетел шквалом, лишая дыхания. А сердце забилось пойманной в силки птицей.

   В моем лесу. В Пограничье. Рядом. Чужой.

   Запах был мощным, значит сильная кровь. Может, даже сильнее моей. Значит, обратись я здесь и сейчас, он учуял бы и нашел.

   Не было бы счастья, да несчастье помогло, как любит говорить папа Род. Если бы не эта суета с пропавшим ребенком, если бы не кровавое убийство в замке, фиг бы я достала из носа фильтры. Фиг бы я почувствовала постороннего. Фиг бы я продолжила жить спокойной жизнью. А главное, свободной.

   Замерла на месте, постояла, подышала, привыкая к постороннему запаху и одновременно отделяя его от остальных: от запаха грибной сырости и мокрой хвои, от прелых листьев, от вони гниющего тела мертвой белки, от сладкого аромата материнского молока. Волка поблизости не было, и это хорошо. А вот ребенок был, метрах в ста — ста пятидесяти к востоку от меня. И самым удивительным в притягательном запахе этого малыша была даже не его сладость и чистота, а то, что если верить моему носу — а он не подводил меня пока никогда — то малыш там, где он был сейчас, был совершенно один. И мне это не понравилось. Потому что даже не наличие запаха меня напрягло, а его отсутствие. От младенца пахло младенцем, его родителями, немножко тушеной уткой, медом и чесноком, даже мыльной пеной, в которой моют посуду — и никакого запаха похитителя.

   Что за ерунда?!

   Малыша я нашла минут через двадцать. Я бы с этой несложной задачей справилась быстрее, но, откровенно говоря, было боязно: а вдруг невидимый мне оборотень следит за мной?! Вдруг маскируется под запах леса? Вдруг... Черт его знает! Мало ли, кто это был? Может, случайный бродяга, а может ищейка... Об ищейках думать не хотелось, поэтому я вынужденно кружила на одном месте, собирала черную, как волчья ночь, ежевику и в какой-то момент даже испуганно ахнула, когда из-под моих ног заполошно выскочил какой-то безумный заяц.

   А потом я нашла ребенка. Он мирно спал в белоснежных пеленках: розовый, наивный и такой беззащитный, что я сначала даже испугалась. Как же я возьму его на руки, чтобы не навредить и не поранить?

   И словно почувствовав мое сомнение, он вдруг открыл глаза и сонно улыбнулся мне однозубой улыбкой. Я легко провела кончиком пальца по бархатной щечке и почти сразу услышала:

   — Не тронь!

   Дернулась на голос и никого не увидела. И не почувствовала. И не почуяла, черт возьми! У меня галлюцинации? Взяла малыша на руки и едва не оглохла от крика:

   — Не тронь! Она мой дипломный проект! А я отличник, я за свою работу перегрызу горло любому. Даже...

   — Не ори! — перебила я, когда ребенок недовольно нахмурился и заворочал головкой. — Напугаешь. Ты кто такой вообще?

   С ветвей ели, под которой я стояла, посыпались сухие иголки и прочий лесной мусор, а потом мне под ноги скатилось что-то белое, пушистое и с большими перепончатыми крылышками.

   — Афиноген я, ангел-хранитель... — проворчало существо и покраснело кончиком розового носа.

   Я судорожно втянула в себя свежий лесной воздух, пытаясь вычленить запах пришельца.

   — Что ты врешь! — крепче прижала к себе малышку и оскалилась. — Я видела ангелов! Они огромные, как джинны, и крылья у них... другие.

   Афиноген посмотрел на меня мрачно и обиженным голосом спросил:

   — А думаешь я от этого кайф ловлю? — двумя пальчиками с острыми коготками схватился за шерсть на своей игрушечной грудке. — Но она видит меня именно так. Поэтому... вот.

   Я с пониманием кивнула. Если бы я вдруг стала выглядеть так... Я бы даже не повеселилась, я бы в Волчью долину вернулась, поджав хвост.

   — И зачем ты ее выкрал? Не знала, что ангелы нынче похищают своих подопечных.

   — Я не крал! — Афиноген посмотрел на меня обиженными голубыми глазами и прижал лапку к груди. — Я спасал. Другого выхода просто не было. Все указывало на неизбежную смерть... А я... Я же...

   Отличник, точно! Это мы уже слышали. Девочка окончательно проснулась, скривила идеальный розовый ротик и громко всхлипнула. Я же неуверенно качнула маленькое тельце, вспомнив подсмотренный у Юлки жест, а затем грозно посмотрела на ангела, который неспешно приблизился и окинул меня внимательным взглядом, а затем задумчиво произнес:

   — Вы хорошо смотритесь...

   Я зашипела возмущенно.

   — Даже не думай. Давай свое направление, я все подпишу, приложу объяснительную для твоего научного руководителя — и можешь быть свободен.

   Я честно хотела сделать как лучше. Помочь, так сказать, человеку. Но невозможный тип только рассмеялся:

   — У нас это иначе происходит... И ты уж точно не сможешь освободить меня от моей почетной обязанности. Хотя, если подумать, то разделить ее на двоих было бы интересно...

   Афиноген задумчиво почесал лопоухую голову, объект его заботы с важным видом присосался к моему пальцу, а я с тоскою вспомнила сразу всех сказочных персонажей, которые по глупости или из-за чрезмерного своего благородства встревали в истории или брали на себя непосильную ношу.

   Я подумала, что находиться и дальше посреди леса, по которому бродит незнакомый мне оборотень, не самое разумное решение, поэтому взяла девочку поудобнее и махнула рукой Афиногену, чтобы он следовал за мной.

   — Послушай, — я попыталась переключить внимание ангела с себя на малышку. — Меня просто попросили найти пропавшего ребенка. Ничего личного. Я ничего не хочу знать о ней и ее дальнейшей судьбе. Честно, у меня у самой жизнь...

   — Ее зовут Оливия, — перебил меня Афиноген. — Мама называла ее Оливкой. Хотя какая она оливка... Она... Она же совсем одна осталась, да? Я не ошибся в анализе?

   — Не ошибся. Ее родители погибли сегодня...

   Ангел плюнул на попытки передвигаться по земле на двух ногах, замахал смешными крылышками и взлетел метра на полтора вверх. Оливка радостно взвизгнула и засмеялась, я тоже не смогла удержаться от улыбки, хотя тема разговора к веселью не располагала.

   — И? — Афиноген подозрительно сощурился. — Ты же не отдашь ее чужим людям?

   Голубые ангельские глаза наполнились недоверием и ужасом. Проклятье! Неужели меня угораздило влипнуть в опеку?! Не хочу. Не могу. Не готова. Какой из меня опекун? Денег с гулькин нос, работа, обязанности Стража, от которых не избавишься. Ну, и оборотни, да. Клан Лунных волков не забыл о том, как потерял качественную суку несколько лет назад, а их вожак никогда не простит мне своего унижения. Молодой Гринольв не из тех волков, которые умеют отпускать с миром.

   В общем, рассуждала я весьма логично и рационально, поэтому сама удивилась, когда вместо стройного ряда возражений мой язык произнес:

   — Почему чужим? У нее же, наверное, родственники есть... Бабушка там...

   Я осторожно шагнула на открытую поляну, а Афиноген оживился, еще быстрее замахал крылышками и как-то суетливо заметался из стороны в сторону, всем своим оптимистичным и пушистым видом еще больше вгоняя меня в мрачное настроение.

   — Есть! Есть бабушка. У нее такая бабуля! Когда вы познакомитесь...

   — Не собираюсь я ни с кем знакомиться!

   Афиноген камнем упал на землю и уже оттуда посмотрел на меня укоризненно.

   — Ты же только что пообещала, что отвезешь ее к бабушке.

   — Я?!!

   От такой запредельной даже для ангелов наглости я сбилась с шага и оторвала взгляд от подозрительного ежевичника, который изучала на предмет наличия в нем посторонних оборотней.

   — Ну, не я же! — в конец офигевший Афиноген развел в стороны маленькие ручки с весьма красноречивым выражением на пушистой мордочке. Мол, ну как ты себе представляешь, такой белый и пушистый ангел, как я, будет такую славную и милую девчушку, как Оливка, тащить через полмира… Кстати, о расстоянии.