Эро подумал, что, пожалуй, не стоит знакомить графа со слухами о его кончине, и вместе с тем решил, что Сонье он доверяет больше. Она говорила о крови. А значит, кровь здесь есть. Почему граф это скрывает? Вопрос. Но на этот вопрос мы найдем ответ сами.

   — До меня дошли слухи… — Эро начал произносить фразу, которая еще до конца не сформировалась в его голове, но процесс формирования был прерван на середине, когда за спиной графа взвизгнула, открываясь, дверь, и на желтом деревянном крыльце появился еще один граф. Этот выглядел как раз так, как и должен был выглядеть хозяин Призрачного замка, если верить рассказу Соньи. Он был чрезмерно бледен, белую рубашку спереди покрывали бурые пятна, о происхождении которых сыщик предпочитал не думать, графа шатало, поэтому он ухватился рукой за дверной косяк и огляделся по сторонам с затравленным видом. Взгляд его уперся в спину собственного двойника и раненый даже не застонал, он заскулил, повизгивая, словно напуганный щенок.

   Ухоженный, здоровый и приветливый граф Бего поджал губы и оглянулся.

   — Проклятье! — холеное лицо исказила гримаса брезгливости и одновременно досады. — Вы там что, совсем страх потеряли? Я что велел?

   На крик из замка выскочили несколько человек и, заметив раненого, бросились к нему со всех ног. Один из мужчин грубо схватил истекающего кровью за шиворот и рванул его на себя, сбивая несчастного с ног. Второй, торопясь угодить своему хозяину, размахнулся и с омерзительным хрустящим звуком пнул графа ногой под ребра. Третий остановился в двух шагах от замершего соляным столпом сыщика.

   Пауль наблюдал за всем со странным чувством нереальности происходящего, одновременно пытаясь взять себя в руки и проанализировать ситуацию. Обрывки знаний, лишняя информация, встречи, люди мельтешили в кипящем мозгу, складываясь из разноцветной мозаики в четкое и пугающее полотно.

   — Ну, что ж, — раненого утащили с крыльца, и хозяин Призрачного замка повернулся к молодому начальнику Ивского эфората с легкой улыбкой на губах. — Раз уж вы здесь, я просто обязан поступить так, как на моем месте поступил бы любой радушный хозяин.

   Эро попытался шагнуть назад, метнуться к транспортникам, в конце концов, можно было бы самому разорвать пространство или спрятаться в Убежище, но с ужасом осознал, что не может пошевелить даже пальцем, скованный непонятной магией по рукам и ногам.

   — Взять его! — велел граф Бего и неуклюже дернул плечом, словно ему жал костюм. — Проводите нашего гостя в подвалы. И уж будьте любезны! — рявкнул так, что ворковавшие на крае крыши голубки испуганно взвились в серое осеннее небо. — Проследите за тем, чтобы на этот раз никто не сбежал.

   Подвалы Призрачного замка совершенно ничем не отличались от других подвалов, в которых Эро довелось побывать за свою не самую везучую жизнь. Раз пятнадцать его пытались убить, три раза пленили, один раз даже прокляли неснимаемым проклятием, но убийца в последний момент промахивался, похититель засыпал на посту, а проклятие… Боги! Некоторые проклятия только добавляют жизни перчику.

   Вот и сейчас Пауль Эро не расстроился, тем более что невидимые путы, не позволяющие ему шевельнуться, спали в тот момент, как только слуги Бего Коварного захлопнули за ним дверь темницы.

   Сыщик немедленно вскочил на ноги и, перейдя на магическое зрение, в удивлении замер: нитей не было ни одной. Не веря себе, молодой человек достал из внутреннего кармана зеленые линзы в золотой оправе, но нацепить очки на нос не успел, остановленный хриплым голосом:

   — Напрасный труд, мой друг, магия здесь не работает.

   Эро оглянулся, чтобы без удивления обнаружить Бего Окровавленного, своего сокамерника и собрата по несчастью.

   — Ну, слава Богам! — выдохнул он и плюхнулся на каменную лежанку рядом с графом.

   — Вас так радует тот факт, что мы оказались в ловушке?

   — Меня радует тот факт, что здесь есть кто-то, кто может подтвердить мои подозрения и рассказать о том, что случилось в Призрачном замке.

   Их сиятельство соизволили испустить тяжелый вздох, который, к ужасу Пауля Эро, очень сильно походил на предсмертный, и произнесли:

   — Если бы я мог… если бы я хотя бы на секунду понимал, что происходит, а главное… — граф закашлялся, обрызгав Павлика кровавой слюной. — А главное… как же так-то, мой дорогой? Как же так?

   Сыщик опустился на колени рядом с нарами, на которых устроился раненый, медленно переходящий в разряд умирающих, и приготовился слушать. Но истинный хозяин Призрачного замка вдруг на удивление крепко ухватился за руку молодого человека. И Павлик почувствовал, как по пальцам пробежали мелкие искры, жаля кожу быстрыми, почти незаметными укусами, и одновременно с этим собственное сердце вдруг оглушительно бухнуло в груди, а граф откинулся на спину, совершенно лишенный сил.

   И только после этого… да, после этого он начал говорить.

   Как бы по-снобски это ни звучало, но граф Альберт Бего с самого детства знал: именно он, маленький Берт в коротеньких штанишках, находится в центре Вселенной. Он — та отправная точка, вокруг которой крутится мир. Оба мира, если хотите. И пусть смеются завистники и корчат презрительные рожи, но…

   Нет, не об этом, не об этом стоит говорить и думать, когда от смерти отделяет тоненькая, папирусная в своей прозрачности — призрачности? — ширма.

   Последний представитель своего рода, но все еще хозяин Призрачного замка посмотрел на своего юного товарища по несчастью и проворчал:

   — Возможно, вам повезет больше, что же касается меня… Пожалуй, пора признать, что моя точка сместилась…

   — Точка? — Эро вдруг не на шутку перепугался, подумав, что граф просто бредит, что он ничего не успеет ему рассказать, а главное, по закону подлости, забудет объяснить, что только что произошло. И чем умирающий так щедро поделился, а то, что он именно поделился, Пауль не сомневался — сила бурлила в крови. Незнакомая, сладкая, пьянящая сила.

   — Это ерунда, — граф приподнялся на локтях, но почти сразу отказался от идеи сесть и, слепо глядя в темный потолок, пояснил. — Все ерунда, мой друг… Темные, Светлые… главное, что живые… Вы не думайте, я пока не умираю. Он не позволит мне сейчас умереть. И не брежу. Наверное, сейчас я мыслю как никогда четко… Полагаю, вам известно, что мне не удалось выполнить вашу просьбу. Ваша подопечная сбежала, оставив меня с носом.

   — Жена, — прошептал Павлик. Вдруг со страшной силой захотелось поделиться с кем-то этой новостью. — Теперь уже жена, не подопечная.

   — Поздравляю… — граф закашлялся. — Надеюсь, девочка в безопасности… У нее удивительная способность попадать в неприятные ситуации, вы заметили?

   Эро нервно улыбнулся, не вполне уверенный в том, что готов сейчас обсуждать с умирающим графом особенности Сонькиного характера… Он вообще ее не готов ни с кем обсуждать… Ни с кем и никогда. Незнакомая прежде змея ревности шевельнулась в груди, и Пауль с раздражением подумал о том, что последние несколько месяцев Сонья жила здесь, в этом замке, и человек, лежащий на нарах в окровавленной рубахе, наверное, даже знает ее лучше, чем он сам. И это… бесило.

   Граф понимающе хмыкнул.

   — Вижу, вам не хочется говорить о шоне…

   — Мне, если честно, вообще не хочется сейчас говорить, — злясь на собственное раздражение, ответил сыщик. — Мне все больше хочется послушать.

   И посмотрел на графа нетерпеливо, проклиная того за медлительность и дурацкую манеру вести разговор.

   — Самым удивительным во всем этом деле, — после непродолжительного молчания вдруг проговорил Альберт Бего, — было то, что я на самом деле не ожидал… Видите ли, мой отец, мой дед… Черт, да кажется, даже дед деда моего деда выросли под этой крышей, опекаемые членами семьи Пяткиных… И вот теперь… Он же не просто прислуга. Он же был мне самым близким… самым…

   Граф вдруг сухо сглотнул и отвернул внезапно побледневшее лицо к стене, а Павлик деликатно отвел взгляд, тактично не замечая слез и вздрогнувшей в порыве сдержать всхлип груди. Что ж, предательство все переживают по-разному. И слезы — не самый плохой вариант.