— Да где ж им еще быть? — всплеснула руками бабка, чуть не сверзившись при этом со своей ненадежной опоры. — Звенят, и бубнят чего-то, и шебуршат!

Я прислушалась, но не уловила ничего.

Вот это и называется: нюх как у собаки, глаз как у орла!

— Что ж им, иродам, в горах ихних не сиделось? — завела любимую песню бабка Марья. — Понаехали тут…

Мердок поднял ладонь.

— Пожалуйста, тише, — попросил он, к чему-то прислушиваясь.

Ха, не на ту напал! Такие старушки вежливость считают слабостью.

— Вот я и говорю, зря правительство с ними цацкается! — повысила голос бабка Марья. — Идолища проклятые! Вот в наше время…

— Тихо! — ледяным тоном повторил Мердок.

Голоса он не повышал, но бабка словно подавилась гневной тирадой.

Он кивнул и снова повернулся к логову троллей.

Я последовала его примеру.

От дома на знакомый мотив доносилось негромкое: «Шумела степь, кусты шуршали, охота доброю была…»

Интересно, это эльфы у троллей сплагиатили или наоборот?

Надо у Ульва спросить, вдруг он в курсе?

Я втихомолку ущипнула себя за ухо. Что за неуместные мысли?!

— Грендель! — звонко крикнула я. — Открывайте, а то наряд вызову!

В доме притихли, затем раздались тяжелые шаги.

— Иду я, иду, — проворчал хозяин.

Он медленно подошел к калитке, отодвинул засов и уставился на нас налитыми кровью глазами.

— Ну, чего надо? — неприветливо буркнул он.

Запах перегара буквально валил с ног.

Мердок молчал, предоставив инициативу мне. И правильно делал, а то его высокопарная манера изъясняться троллям недоступна.

— Мне нужен Хельги, — я старалась говорить доброжелательно, но твердо.

Тролль не двинулся с места.

— Зачем? — подозрительно спросил он.

— Расспросить кое о чем, — неопределенно ответила я.

Не сознаваться же, что он подозреваемый по делу о пропаже мадам Цацуевой!

— О той бабе, что ли? — тролль глубоко вздохнул и посторонился. — Ладно уж, проходи!

Я осторожно последовала приглашению, стараясь не сломать каблуки об усеивающие землю булыжники.

Беспорядка на знакомой кухне прибавилось. Обычно мать семейства строго следила, чтобы в доме не плевали на пол и не слишком сорили, но сейчас она занималась более важным делом: разбавляла спирт.

Тут и там валялись кости, а от забористого алкогольного духа на глаза наворачивались слезы.

Надо было видеть лицо аккуратиста Мердока! Он остановился на пороге, словно боясь испачкаться.

За столом сидел Хельги, повесив буйну голову. Перед ним стоял полный кубок, а рядом…

Я поморгала, борясь с желанием протереть глаза. Эта кокетливая кружевная вещица никак не могла принадлежать ему! Хотя по размеру, пожалуй, подошла бы…

— Откуда это у тебя?! — спросила я, не успев толком подумать.

Тролль с трудом, словно через силу, повернулся ко мне и выдавил:

— Это подарок. Она мне подарила!

И, цапнув кубок, тяпнул водки.

«Страшное подозрение закралось мне в душу!», как написали бы в любимых Розочкой любовных романах.

— Мадам Цацуева? — зачем-то уточнила я.

— На-та-ли! — нежно, нараспев поправил меня юный тролль.

Мердок кашлянул, и я заторопилась.

— Какие у вас с ней отношения? — я заглянула в мутные очи Хельги.

— Любовь, — бросил он, не колеблясь, и для убедительности рубанул воздух ребром ладони.

Папа-тролль издал какой-то невнятный звук и отвернулся.

Кажется, кандидатуру мадам Цацуевой на роль будущей невестки он не одобрял. Или они вовсе не собирались пожениться?

Я вспомнила заявление мадам, требующей принудительного венчания, и задумалась. Концы с концами не сходились.

Осторожно присев на табурет напротив Хельги (бедная моя юбка!), я спросила мягко:

— Ты мне расскажешь? О вас?

Он неуверенно кивнул.

— Да чего рассказывать? Я кататься люблю. Ну, на аттракционах, — сложное слово он выговорил с натугой. — А она там… билеты продавала. Ну и вот.

Он развел здоровенными ручищами, трогательно зеленея щеками.

— Теперь ясно, кого потерпевшая ждала вчера, — негромко вмешался Мердок.

При слове «потерпевшая» тролль дернулся было, потом словно обмяк.

— Ну да, — признал он, опустив глаза. — Мы условились. Только я пришел, а там уже эти, ваши…

Он безнадежно махнул рукой.

— И ты ничего подозрительного не видел? — по-прежнему мягко спросила я.

Хельги вскинул на меня глаза, зло прищурился, ощерил зубы… и неожиданно оказалось, что передо мной сидит хищник — еще не вполне уверенный в своей силе, но уже готовый вцепиться в загривок врага.

Я отвела взгляд: не стоит его сейчас дразнить.

Хельги помолчал.

— Найдите ее, — попросил он. Сглотнул и признался: — Я ничего не учуял. Если бы…

И сжал кулаки.

Отец положил ему руку на плечо, и юный тролль медленно обернулся.

— Мы отомстим, — пообещал старший хмуро.

Я промолчала. Не время говорить о законе и порядке.

Если вдруг выйдет так, что мы найдем Кукольника, но его вину доказать не сможем… что ж, я знаю, к кому обратиться!

Я больно прикусила изнутри щеку. Что за глупости приходят в голову?!

В конце концов, мне по должности положено верить в торжество правосудия!

Тем более нельзя подставлять ни в чем не повинных троллей.

— Спасибо за содействие, — произнесла я дежурную фразу и встала. — До свидания!

Семейство троллей смотрело нам вслед.

И я пообещала себе, что во что бы то ни стало найду мадам Цацуеву. Она, конечно, склочница та еще, но ведь и ее любят и ждут…

Мы остановились за калиткой и посмотрели друг на друга.

— И каково ваше мнение, Стравински? — поинтересовался Мердок негромко.

— Не виновен, ваша честь, — усмехнулась я.

Он скупо улыбнулся.

— Всецело согласен. Итак, что у нас далее по плану?

Я пожала плечами.

— Опросить бабку Марью?

Самой бабки, кстати, видно не было. Странно, куда она подевалась?

Не отозвалась бабка и на стук в ворота, и докричаться я тоже не сумела.

Пришлось отступиться. Не ломать же дверь! И вообще, я не вправе заходить без согласия хозяина. Если, конечно, его жизни и здоровью не угрожает непосредственная опасность…

Только я успела об этом подумать, как Мердок жестом попросил меня притихнуть.

Я затаила дыхание, но так ничего и не услышала, в отличие от Мердока. Похоже, он не уступал бабке Марье в остроте чувств.

Хотя в этом-то как раз ничего удивительного. В полицию охотно берут тех, кто отличается особыми талантами. И я, кстати, тому живой пример. В детстве я очень хотела пойти по стопам бабули, но мои способности больше подходили для сыска.

Кстати, именно поэтому у нас так много не людей. Грех ведь не использовать такие возможности!

— Насколько я могу судить, она разговаривает по блюдцу, — пояснил он после минутной паузы. — Полагаю, обсуждает… события.

— Вот же!.. — выдохнула я и вынула сигареты.

А ведь обещала себе постепенно бросить! Нервы, чтоб их.

Мы стояли под цветущей сливой, и ветерок обрывал нежные лепестки.

Романтика…

— Если сочтете необходимым, я официально вызову ее повесткой, — предложил Мердок, поморщившись, и отступил на два шага назад. — А в случае неявки отправлю за ней наряд.

— Обязательно! — с чувством сказала я, закуривая. — Давайте тогда для очистки совести заглянем сейчас к водяному. Ну, я про него рассказывала. А дальше… в архив?

— В архив — после обеда, — возразил он, взглянув на часы.

В животе согласно забурчало. Еще бы, я ведь не успела позавтракать!

А ведь в сумке у меня оладьи… Они, конечно, безнадежно остыли, но все равно наверняка божественно вкусные!

Только не давиться же ими стоя, да еще и на глазах у надменного следователя!

Наверное, Мердока от такого зрелища удар бы хватил.

— А можно вопрос? — не сдержалась я.

От сигаретного дыма на пустой желудок в голове зашумело.

— Попробуйте, — разрешил он неопределенно.