— А, — она распахнула ротик, но сникла и послушно назвала требуемое.

Далее она так же смирно продиктовала свой адрес, номер блюдца, место учебы и все прочие формальные сведения…

— Вы пока можете быть свободны, — разрешил Мердок, получив ее подпись на протоколе допроса.

— Я… Можно, я пойду к нему?

Глаза ее горели такой отчаянной надеждой, такой готовностью бежать за любимым хоть по снегу босиком, что Мердок вздохнул и написал несколько строчек на вырванном из блокнота листке.

Аккуратно сложил и протянул Соловьевой.

— Возьмите.

— Спасибо! — прошептала она, прижала бумажку к груди и умчалась прочь, как испуганная лань.

Только дверь хлопнула и каблучки по лестнице застучали.

Мердок хмыкнул и набрал дежурку.

— Старший следователь Мердок, — представился он в блюдце. — От меня сейчас выйдет госпожа Соловьева… Уже у вас? Выпустите ее. Благодарю вас.

И дал отбой, а потом повернулся ко мне.

— Как полагаете, Стравински, это она?

— Вряд ли, — решила я, подумав для приличия с полминуты. — Хорошая девочка, которая влюбилась в хулигана и решила его перевоспитать. Обычная история.

— Склонен согласиться, — Мердок вздохнул и потер переносицу. — Или она отличная актриса.

Я только пожала плечами и полезла за сигаретами.

Мердок наблюдал за мной, откинувшись в кресле, и по своей привычке постукивал карандашом по столешнице.

— Одного не понимаю, — он провел рукой по волосам. Интересно, это у него настоящие камни в запонках блестят? — Отчего девушки питают столь странную тягу к перевоспитанию мужчин?

Я хмыкнула — вопрос скорее был риторическим — но предположила:

— В куклы не наигрались?

— Возможно, — согласился Мердок со вздохом и отбросил карандаш. — Итак, что мы имеем на настоящий момент?

— Хм, — я устроилась поудобнее и прикурила. — Если верить Соловьевой, что она не приносила никаких яблок… Кстати, а точно именно яблоко было отправлено?

И вопросительно посмотрела на него.

Мердок так задумчиво разглядывал стену, точно надеялся найти там подсказку.

— Точно. На момент обнаружения Сидорова яблоко оставалось у него во рту, и для реанимационных мероприятий его пришлось извлечь. Медики утверждают, что на кожуру фрукта нанесен нервнопаралитический токсин.

— М-да, — несмотря на всю серьезность ситуации, я с трудом сдержала улыбку, представив эту картину. — Выходит, его подложил кто-то из конвоиров. Тогда все-таки Кукольник?

— Возможно, — рассеянно заметил Мердок, не отвлекаясь от созерцания стены. — И хотел бы я знать…

— Что? — спросила я, не выдержав долгой паузы. — Кстати, Сидоров же не один там сидел. Сегодня каких-то орков задержали, вдруг это они?

— Хотел бы я знать, — повторил он медленно и посмотрел на меня в упор, — отчего Кукольник перестал вам писать?

Мое предположение насчет орков он пропустил мимо ушей.

— Не думайте, что меня это огорчает, — хмыкнула я, в две затяжки докурив сигарету, и вынула следующую.

— Хватит, Стравински! — Мердок встал, отобрал у меня пепельницу и распахнул окно. — Вы и так на взводе.

Я пожала плечами.

— Слушаюсь, господин старший следователь.

Он поморщился и сел на свое место. Придвинул к себе блокнот и замер с занесенным над ним карандашом.

— Итак, во-первых, допросить караульных и дежурного. Проверку возможных путей приобретения яда оставим, поскольку тут мы вдвоем не управимся. Во-вторых, следует пообщаться с водяным. В-третьих, осведомиться о состоянии здоровья Сидорова. Возможно, наметились какие-то подвижки. Что еще?

— На нас еще висят другие дела, — напомнила я. — Пропажа бабули, а теперь еще и мадам Цацуевой.

— Благодарю, — Мердок серьезно кивнул.

И дописал четвертым пунктом позвонить в архив, пятым пообщаться с секретарем бабули («Стэнли!» — подсказала я), а последним шел визит в дом мадам Цацуевой.

— Стэлла ведь не станет делиться с нами своими впечатлениями и выводами, — ответил он на мой удивленный взгляд.

Работы — поле непаханое…

Как ни бился Мердок с караульными, никто так и не вспомнил, было ли яблоко в передаче Соловьевой. Никто толком не мог даже сказать, кто принес ее Сидорову!

Начальник конвоя психовал, его подчиненные мрачно смотрели в пол, а Потапыч рычал и огрызался…

Курить хотелось так, что пальцы дрожали. А еще совсем не хотелось думать, что кто-то из этих бравых парней — предатель.

Ведь отравитель прекрасно знал, что делает. Все отлично рассчитано: в РОВД задержанных на ночь не оставляют — везут в изолятор временного содержания, где сразу отбирают все личные вещи. Сидорову тамошние порядки известны, так что он наверняка не попытался бы отложить что-то из еды. Тут уж что успел, то и съел…

И момент выбран грамотно. Из-за орков райотдел все утро на голове стоял. Попробуй, проверь, кто в той суматохе куда ходил!

— Хм, — произнес Мердок, сдавив пальцами переносицу. — Любопытно, они кого-то выгораживают или действительно не помнят?

— Зачем им кого-то выгораживать? — не поняла я, прикуривая, и с наслаждением затянулась.

Уф, хорошо-то как! Сейчас бы еще чашку кофе.

Желудок заворчал, намекая, что на одни сигареты он не согласен. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз ела… Кажется, что-то перехватила утром? Или нет?

Мердок мне так голову задурил, что я забыла обо всем на свете.

— Пожалуй, нам следует пообедать, — заметил он, бросив взгляд на часы.

Я машинально посмотрела туда же. Надо же, почти четыре!

Неудивительно, что кружится голова и подташнивает.

— Может, сначала допросим Ихтиара? — предложила я, пересилив усталость. — А потом можно ужинать.

Мердок усмехнулся… и вынул из стола шоколадку.

— Возьмите, Стравински! — велел он строго. — Недоставало нам только голодных обмороков.

— Спасибо!

Я отломила ломтик шоколада, положила на язык и от удовольствия прикрыла глаза. М-м-м, вкуснятина какая! Обычно я довольствуюсь сортами попроще.

— Спасибо, — повторила я, умяв полплитки, и, обернув остаток фольгой, протянула Мердоку.

— Оставьте, — отказался он. — Я не люблю шоколад. Будьте любезны, приведите задержанного.

Я машинально кивнула. Неужели он припас лакомство специально для меня?

За неимением условий для содержания водяных, Ихтиара заперли в душевой кабине.

— Я буду жаловаться! — визгливо закричал он, когда караульный отпер дверь. — Я голоден! Мне нужен врач! И адвокат! По какому праву… Ай, что вы делаете?!

Не лучший день, чтобы испытывать терпение охраны. Караульный попросту за шкирку выволок его из душевой.

При виде меня Ихтиар осекся.

— Жаловаться будете, да? — ласково спросила я.

— Н-нет! — почему-то запнулся он и продолжил плаксиво: — Но тут же невыносимые условия! И меня разлучили с моими лягушечками!

Он всхлипнул и мазнул перепончатыми пальцами по лицу.

— А разве вам кто-то обещал курорт? — пожала плечами я, а охранник ухмыльнулся.

Кажется, водяной успел своим нытьем достать всех.

— Топай, задержанный! — конвоир слегка пихнул его в спину, отчего Ихтиар чуть не полетел кувырком, но возмущаться уже не посмел…

— О, господин Ихтиар! Рад снова вас видеть, — поприветствовал его Мердок с такой издевательской вежливостью, что тот поежился.

— Кхе-кхе, — откашлялся он и пронзительно возмутился: — По какому праву вы меня тут держите?! Сатрапы!

— Имеются доказательства, указывающие на вашу причастность к совершению преступления, — напомнил Мердок ровно. — Следовательно, я вправе задержать вас на семьдесят два часа, а дальнейшую меру пресечения определит суд.

— Это какие еще доказательства?! — взвизгнул Ихтиар. — Этот ваш Сидоров на меня что-то наговорил? Так я очной ставки требую!

Мердок поморщился и взял карандаш. Отчего-то он не любил писать ручкой — или черкал в блокноте карандашом, или печатал на портативной машинке.