— Вам предоставят такую возможность.
Мы все понимали, что шансов на это немного.
Поэтому Ихтиар продолжил, приободрившись:
— А бриллианты мне подбросили! Вы сами и подбросили!
Мердок на меня даже не посмотрел, но я сжала пальцы в кулак. Знаю, сглупила. Торопилась проверить догадку, вынула пакет, не дожидаясь понятых.
— Отмазаться не получится, — вмешалась я. — Законность получения доказательств выяснит суд, а до тех пор будете куковать в СИЗО. А мы поймаем Кукольника и прижмем вас по полной. Кстати, вы насчет русалок не передумали?
Он заморгал белесыми ресницами, переваривая неожиданный вопрос.
— Н-н-нет. А что?
— Так теперь вам жениться придется, — хмыкнула я. — Посторонних ведь в тюрьму на свидания не пускают.
Мердок отложил карандаш и откинулся в кресле, с интересом наблюдая за представлением.
— Вряд ли это возможно, — заметил он и напомнил: — Брак — это союз одной женщины и одного мужчины, так что вам придется выбирать, Ихтиар.
— Можно подумать, русалок кто-то отличит, — пожала плечами я. — Пусть женится на одной, а на свидания будут бегать по очереди.
— Перестаньте! — взвизгнул Ихтиар, тряся головой. — Ни на ком я не буду жениться! И вы меня не посадите! Нет!
Он закатил настоящую истерику, Мердоку даже пришлось полить его водой из графина.
После неожиданного душа Ихтиар долго хлопал глазами и по-рыбьи открывал рот, но так ничего толком и не сказал.
Только твердил, как заведенный, что он не виноват и мы не имеем права…
— Боюсь, — заметил Мердок устало, когда конвоиры вывели охрипшего водяного, — нам будет непросто доказать его вину. Разве что Сидоров очнется и предоставит нам что-нибудь более существенное, чем туманные намеки.
Я промолчала, проглотив слова вместе с сигаретным дымом. На языке крутились исключительно непечатные выражения, которые Мердок бы точно не одобрил.
Он тем временем изучил свой список и методично вычеркнул уже исполненные пункты.
— Нам следует перекусить, — вздохнул Мердок, потер виски и поморщился. Похоже, у него неслабо болела голова, вон как побледнел, и волосы на лбу повлажнели. — Только для начала я перезвоню в больницу и уточню, имеются ли какие-либо изменения в состоянии господина Сидорова.
Я вздохнула, встала… и, подумав, первым делом заперла дверь. Пусть лучше мучаются догадками, чем мы тут занимаемся, чем вломятся в самый неподходящий момент.
— Энергетиками злоупотребляете, да?
И подошла к дорогому начальству сзади.
Мердок повернулся всем телом, словно всерьез опасался нападения со спины.
— Что вы делаете, Стравински?
— Ш-ш-ш, — попросила я, протянув руки. — Помолчите немного, а?
Мердок, оцепенев, наблюдал, как я ослабляю узел галстука, расстегиваю одну за другой пуговицы рубашки.
— Снимите пиджак, — велела я негромко.
Он нахмурился еще сильнее.
— Стравински… — начал он, чуть шевельнувшись.
— Потом! — перебила я. — А сейчас сделайте, что я говорю, ладно?
Как ни странно, он послушался. Стянул пиджак, затем так же молча подчинился требованию повернуться спиной…
Для начала я прямо через рубашку слегка размяла напряженные плечи. М-м-м, а на ощупь у него мускулатура еще лучше, чем на вид!
Запретив себе думать о глупостях, я вдруг обнаружила, что веду пальцами по его шее. А Мердок, кажется, затаил дыхание… и опять напрягся!
Тьфу, ну что ты будешь делать!
Выругавшись про себя, я положила руки ему на виски и сосредоточилась.
— Закройте глаза, — попросила я тихо и тоже смежила веки.
Море. Докуда хватает взгляда — соленая, пахнущая свежестью и йодом влага. Мерный шорох и плеск волн. Зеленая толща воды, подсвеченная солнцем. Раскаленная галька на берегу.
И покой, расслабляющий каждую мышцу, каждый нерв…
— Благодарю, — негромко произнес Мердок, накрыв ладонью мою руку.
Вздрогнув, я очнулась и заставила себя отстраниться.
— Не за что.
Я вернулась на облюбованный стул и дрожащими пальцами вынула сигареты.
Неназываемый, зарекалась же проявлять свои «особые» возможности! Хватит с меня поиска сокровищ, а все потому, что однажды вот так же не удержалась.
Пусть государство сейчас изо всех сил демонстрирует лояльность к волшебным народам, не все люди считают так же. Поэтому лучше не выделяться. Зачем лишний раз нарываться?
Действительно, зачем?
Я сжала губы и чиркнула спичкой.
Мердок, чуть прищурившись, наблюдал за мной.
Выглядел он заметно лучше, как после прохладного душа (хотя почему «как»?). Складки на лбу разгладились, в темных глазах появился блеск, а лицо чуть порозовело.
— Стравински, — начал он.
Я поморщилась, глотая горький дым, пахнущий мятой и табаком.
Кабинет пропах им насквозь. Долго же Мердоку придется его потом проветривать!
Хотя он же скоро вернется в столицу…
Блюдце задребезжало очень вовремя.
— Старший следователь Мердок у аппарата… Что? Хорошо, скоро буду!
И, дав отбой, посмотрел на меня. Глаза у него горели азартом.
— Что? — подняла брови я, торопливо гася сигарету.
— Звонила Каэн, — сообщил Мердок, вставая. — Утверждает, что нашла сведения о Немо. Едем!
На этот раз Мердок ходить вокруг да около не стал. Спросил чуть не с порога, едва успев поздороваться:
— Что ты выяснила, Каэн?
Я спрятала улыбку. Вот как припекло нашего невозмутимого!
Женщина-птица поджала губы (как же, не дали наворковаться всласть!), а затем указала на стоящие в стороне диван и кресла.
— Присаживайся. Чаю?
— Спасибо, не откажусь, — откликнулся Мердок, ненадолго усмирив свое любопытство.
Хотя нет, не усмирил, — только хозяйка вспорхнула с места, чтобы вскипятить чайник, как Мердок попросил:
— Позволишь нам пока самим ознакомиться с материалами?
Каэн вздохнула и уселась рядом с ним на диван.
— Ладно, — махнула она рукой. — Слушай, раз ты такой нетерпеливый.
И лукаво ему улыбнулась, наматывая на палец светлый локон.
Меня она игнорировала напрочь. Неудивительно: в архивах газеты уж точно читают, а там о нас много понаписали…
Каэн тем временем открыла тоненькую картонную папку.
— Поиск занял намного больше времени, чем я ожидала. Да я вообще нашла почти чудом. Он же не местный, этот ваш Беликов!
— Беликов, — повторил Мердок, словно пробуя фамилию на вкус. — Погоди, если он иногородний, каким образом ты вообще сумела его найти?
Создание единого архива было темой давней и болезненной. Все признавали, что дело нужное, но откладывали и откладывали на потом. То руки не доходили, то деньги…
Так что пока архивы в каждой области свои. А нам с этого, конечно, сплошные проблемы.
— Говорю же, чудом! — разулыбалась она. — Он иногородний, зато на учете у нас состоял.
— О каком именно учете речь? Диспансерном? — заинтересовался Мердок, подавшись вперед.
Каэн млела, выпячивала грудь и трепетала ресницами. Курица ощипанная!
Хм, а меня-то это каким боком задевает? Пусть себе распушивает перья.
Я отступила на шаг, остановившись за спиной Мердока.
— Нет! — возразила она торжествующе. — В уголовно-исполнительной инспекции! Встал на учет по месту временного пребывания. Вот!
И помахала бланком с печатью.
— Так-так! — Мердок сцапал бумажку, как кот игрушку. Каэн только глазами хлопнула. — Петр Беликов, судимый по статьям сто восемнадцатой и двести четвертой УК. Наказание в виде одного года лишения свободы, отбыто в… Кругловской колонии общего режима?
И поднял взгляд на Каэн.
Та расплылась в улыбке. О, это был миг ее триумфа!
Не сдержавшись, я присвистнула и шагнула вперед, заглядывая через плечо Мердока.
— Подробности я уже затребовала, — сообщила Каэн деловито. — Пока только общие сведения.
— Хм, — произнес он задумчиво. — Весьма любопытный господин.
Любопытный — это не то слово! Выходит, Немо (точнее, господин Беликов) — бывший полицейский, потому что Кругловская колония только для «наших». И судим при этом за угрозы и нанесение телесных повреждений с использованием служебного положения.
